Марк Алданов - Мата Хари Страница 2

III

Внешняя биография Мата Хари теперь выяснена достаточно. Для первых ее лет имеет особенное значение ценная работа Шарля Гейманса.

Мата Хари родилась в 1876 году в голландском городке Левардене. Ее настоящее имя Маргарита Целле. И отец и мать ее были голландские мещане. Впоследствии Мата Хари приписывала себе то очень знатное, то, по крайней мере, экзотическое происхождение. Иногда она объединяла знатность с экзотикой. Так, одному из своих ранних поклонников она рассказывала, что родилась от любовной связи принца Уэльского с какой-то индусской принцессой. Это было несколько неправдоподобно, да вдобавок и не слишком оригинально: всем известно, что будущему королю Эдуарду VII приписывались сотни таинственных связей и таинственных потомков. Позднее Мата Хари приняла другую версию: ее настоящие родители были действительно Целле, но не просто Целле, а фон Целле, и даже не просто фон Целле, а потомки герцогов фон Целле, почему-то утратившие герцогский титул. Герцоги фон Целле происходили от ганноверских гвельфов, к которым принадлежит и английский королевский дом. Таким образом, король Эдуард VII хоть и не был отцом Мата Хари, но все же приходился ей отдаленным родственником. Был ей сродни и император Вильгельм.

В действительности, как документально выяснил Гейманс, отец Мата Хари, самый обыкновенный Целле, был лавочником. Черта характерная: профессия танцовщицы знатности не требовала, никакого титула на афишах Мата Хари писать не могла и не писала. Но такова были ее натура и в мелочах: она всякую ложь считала романтикой. Я думаю, ей по природе было трудно говорить правду, как многим людям по природе трудно лгать.

Мата Хари училась в лейденской школе, но курса не кончила: в нее влюбился директор школы и стал ее преследовать. Восемнадцати лет от роду она вышла замуж — по газетному объявлению. Голландский офицер знатного шотландского происхождения, капитан Маклеод, поместил объявление в газетах о том, что желает жениться. До нас дошел благодаря неутомимым биографам и текст этого объявления, однако в двух вариантах. По одному варианту, капитан Маклеод искал невесту «предпочтительно с некоторым состоянием» («de preference un peu fortunée»). По другому варианту, он желал, чтобы невеста была без состояния («de preference peu fortunée»). Эта довольно существенная разница может представлять интерес потому, что биографы Мата Хари расходятся и в моральной оценке капитана Маклеода. Большинство из них изображают капитана чудовищем: он пил запоем, всячески тиранил, истязал свою жену и сделал ее навеки несчастной. Но Гейманс, напротив, отзывается о Маклеоде в самых лестных выражениях, — это Мата Хари сделала его навеки несчастным.

На газетное объявление капитана откликнулись пятнадцать невест — уж не знаю, с некоторым состоянием или без состояния. Но Мата Хари приложила к письму свою фотографию, которая и решила дело. Они встретились и страстно влюбились друг в друга. Об этом свидетельствуют письма Мата Хари (они были напечатаны) — это не письма тургеневской девушки (как, верно, и догадывался читатель). «Какое счастье, что и у тебя, и у меня такой страстный темперамент! — пишет жениху 18-летняя невеста. — Нет, я не верю, что все эти утехи когда-либо кончатся... Да, милый, я надену все то, что тебе нравится. Ах, как мы будем наслаждаться!.. Смею надеяться, что после свадьбы, в розовой шелковой рубашке, я не обману всех твоих прекрасных надежд...»

Она довольно быстро обманула надежды капитана Маклеода. Капитан служил в голландской Индии. После свадьбы, представив жену ко двору, он уехал с ней на остров Яву. О том, что там было, мы можем лишь догадываться. В письмах к сестре Маклеод называет жену не иначе, как «эта подлая женщина», «эта мерзавка» или «эта низкая тварь», — есть и более крепкие слова. «Ах если б, например, чума меня избавила от этой твари, — пишет лирически задушевно капитан, — я мог бы еще быть счастлив» (тогда на Яве свирепствовала эпидемия чумы). В другом письме Маклеод говорит: «Ах, если б у меня были деньги, чтобы купить ее согласие (на развод)... Ведь эта мерзавка все делает для денег...» «Господь Бог да избавит меня от этой твари! От всего сердца надеюсь на это. Аминь!» — пишет он еще. Со своей стороны, Мата Хари писала, в тоне столь же задушевном, но более рассудительном: «Если б Джон умер, я была бы свободна... Конечно, Джон не очень крепок физически, но подобные ему слабые люди могут жить очень долго, если заботятся о себе и питаются яйцами и мясом».

По всей видимости, не приходится особенно идеализировать ни того, ни другого из супругов. В некоторое им оправдание следует сказать, что в их жизни случилась в Индии тяжелая драма. У них родился сын Норман, потом дочь Нон. К детям была взята служанка-малайка. Она была замужем за малайским солдатом голландской службы. Этого солдата капитан Маклеод за какую-то вину подверг строгому наказанию. Из мести малаец приказал жене отравить детей капитана, что она беспрекословно и выполнила. Мальчик умер в мучениях, девочка уцелела.

Детей своих капитан очень любил. Смерть сына потрясла его, однако нисколько не примирила с женой. В своих дальнейших письмах он беспрестанно говорит о необходимости спасти дочь от влияния «низкой твари». Что будет, если он умрет, а Нон останется одна с матерью!

В чем было дело, не совсем ясно, Мата Хари изменяла своему мужу, сорила деньгами, развлекалась как могла — радоваться, конечно, было нечему. Но все же нелегко понять сосредоточенную ярость и ненависть, которой дышат все письма ее мужа (он был, кстати сказать, старше жены на двадцать лет). Как бы то ни было, после шестилетнего пребывания на Яве и на Суматре супруги вернулись в Голландию и там разошлись. На прощание комендант Маклеод поместил в газете объявление, что не будет платить по долгам жены, — этот человек, по-видимому, все делал через газеты.

Вскоре после того они снова сошлись. Маргарита Маклеод обещала «начать новую жизнь». Но и новая жизнь продолжалась очень недолго. В декабре 1902 года комендант навсегда выгнал из дому свою жену «за развратное поведение». Маленькая дочь осталась при отце. Затем у Маргариты Маклеод были еще какие-то весьма сомнительные приключения в Амстердаме, в Гааге, в Шевенингене. Но, как Македония для Александра, Голландия была слишком для нее мала. Осенью 1903 года она переселилась в Париж и решила стать артисткой.

IV

В выборе своей сценической карьеры Маргарита Маклеод, по всей вероятности, руководилась методом исключения. Голоса у нее никакого не было, следовательно, она не могла стать оперной певицей. По-французски она говорила с сильным иностранным акцентом, значит, не приходилось думать о карьере драматической артистки (голландская сцена мало ее интересовала). Кроме того, у нее не было таланта — это, правда, при надлежащей рекламе имело меньше значения. Ей оставалось выбрать — танцы.

Едва ли она хорошо танцевала (несмотря на все восторженные отзывы), — говорю это потому, что без всякой подготовки трудно стать танцовщицей 28 лет от роду, как нельзя в этом возрасте начать карьеру боксера или теннисиста. Впрочем, могут быть и исключения. Прославиться ей удалось очень легко. Разведенной жене команданта Маклеода пришла в голову счастливая мысль, навеянная ей пребыванием на Яве: «Священный малайский танец».

Нечто в этом роде носилось в парижском воздухе. Если не ошибаюсь, годом позже появились в Париже камбоджийские танцовщики. Покойная Айседора Дункан открыла настоящую Грецию. Позднее какая-то другая танцовщица (кажется, Ниота Ниока) открыла настоящий Египет. Маргарита Маклеод открыла настоящую Яву. Это имело вдобавок преимущество: о Яве, в отличие от Греции и Египта, никто не имеет ни малейшего представления. Может быть, на Яве и существуют «священные малайские танцы». Может быть, никаких таких танцев нет. Во всяком случае, были основания думать, что парижские газеты не пошлют для проверки своих корреспондентов на Зондские острова.

Связи нашлись, и даже очень хорошие. Эмиль Гиме пришел в восторг — ему именно этого не хватало. Новая артистка покажет в танцах подлинное богослужение азиатских племен: «танец малайской баядерки пред Шивой, богом любви и смерти».

Танец «малайской баядерки» был каким-то вариантом танца Саломеи, который тоже соблазнил достаточное количество талантливых артисток и балерин. Весь арсенал дешевой поэзии был налицо — уж если не пощадили и «Шиву, бога любви и смерти»! Не хватало только подходящего имени для танцовщицы. Сначала назвали ее «леди Греша Маклеод». Она не была ни леди, ни Греша, но это звучало недурно: в имени Греша было, бесспорно, что-то русское или явайское, одним словом, восток, черт там разберет! Потом, однако, выяснилось, что жрице Шивы, бога любви и смерти, неудобно называться «леди Греша». И тут явилась новая счастливая мысль: «Мата Хари»!

Это звучное слово по-малайски значит «рождающаяся заря» или что-то в этом роде. Сущность рождения зари заключалась в том, что баядерка во время танца постепенно раздевалась, оказываясь под конец совершенно голой, — так, по ее сведениям, было угодно Шиве. Священный малайский танец был впервые исполнен в круглой зале библиотеки музея Гиме 13 декабря 1905 года. Зала была превращена в «храм Шивы». Мата Хари танцевала при свечах, на полу, засыпанном лепестками роз. Успех был необычайный. На следующий день весь Париж заговорил о восточной танцовщице. «Обнаженная танцовщица» мгновенно вошла в моду. Дочь голландского лавочника оказалась «воплощением таинственного Востока». Один из восторженных рецензентов писал: «Ей известны все добродетели Вишну, все дела Шивы, все свойства Брахмы. С колдовскими чарами баядерки она сочетает богословскую эрудицию брахмана!»