Эдмон Поньон - Повседневная жизнь Европы в 1000 году Страница 20

Феодальное королевство

Каким они видели его? Каким видел свое королевство, например, Роберт Благочестивый, который правил «Королевством франков, аквитанцев и бургундцев» до того, как оно стало именоваться просто Францией?

В первую очередь он видел в этом королевстве всякого рода людей, которые практически были в состоянии делать все, что им заблагорассудится. Кто, например, помнил, что Балдуин Бородатый, могущественный граф Фламандский, получил свои земли в наследство от предка-воина, который был направлен королем Карлом Лысым во Фландрию для охраны этих земель и не имел никакого права не только передавать по наследству местную административную и военную власть, но даже сам пользоваться ей пожизненно? Теперь же Фландрия перестала быть большим округом Франции, она стала большим фьефом[99]. Граф Фламандский уже не крупный чиновник, которого можно отозвать, а вассал короля, крупный феодал. Что до его графства, то он в нем суверенный правитель. То, что он его «держит» от лица короля, следует понимать только в том смысле, что взамен он «чтит» короля и клянется ему в верности. Тем лучше, если он сдержит эту клятву… Дай Бог, чтобы ее сдержали также Эд II, граф Шартра и Блуа, а впоследствии также Труа и Мо, или Фульк III Нерра, граф Анжуйский. Роберт не мог не знать, что эти двое укрепили свое могущество в ущерб интересам его собственного отца Гуго Капета; и земли Шартра, и земли Блуа, и земли Анжу в давние времена были неотъемлемой частью огромного герцогства «Франкии», из которого его предок Гуго Великий за счет королей-каролингов создал себе большой фьеф. А предок Эда был всего лишь скромным виконтом, охранявшим Тур, так же как предок Фулька был назначен управлять землями Анжера. Справедливое возмездие? Или, может быть, в первую очередь непреодолимый, естественный ход вещей?

Феодальный строй уже не менее полутора веков ограничивал привилегии суверена. Он установился в результате изменения соотношения сил. Что мешало этим людям, располагавшим своей землей, получавшим с нее ресурсы для жизни и борьбы, сделавшим ее название своим родовым именем, — что мешало им решить, что эта земля их собственная, и передать ее детям? Роберт и не мечтал тягаться с ними. Он не мог соперничать также с Ричардом II, герцогом Нормандским, ни — тем более — с Гильомом Великим, правившим огромным герцогством Аквитанским. То же — в отношении герцога Гасконского, графа Тулузы, маркиза Готии, правившего в Нарбоннэ. То же — в отношении графа Барселонского, фьеф которого именовался «испанская марка» и теоретически считался «поддерживающим корону Франции». Все эти сильные вассалы в принципе должны были оказывать королю военную помощь, в случае если он шел на войну. На деле же они оказывали ему помощь, которую считали нужным оказывать, исходя из собственных интересов, а иногда требуя взамен привилегий, то есть чаще всего новых земель. Имея их за спиной, было легче решать дипломатические вопросы. Король мирился с этим. Он происходил из семьи, которая давно играла в такие игры, соблюдая собственные интересы. Он не мог не осознавать положение дел достаточно ясно.

Роберт имел виды только на герцогство Бургундское. Когда-то оно было частью домена его деда. Теперь же оно находилось во владении его дяди Генриха, у которого не было наследников. Таким образом, задача состояла в том, чтобы не допустить перехода власти в руки узурпатора, который уже появился на горизонте. Роберт готовился к действиям. Это была единственная военная кампания, которую он планировал, не будучи спровоцирован на нее, — и она продлилась 14 лет. В других случаях, если он брал в руки оружие, то делал это лишь для того, чтобы обороняться или защищать свой домен, которым он и его отец хотели и были в состоянии управлять непосредственно. Это было сердце всего королевства, Иль-де-Франс, в котором через Орлеан, Париж и Санлис протекают Луара, Сена и Уаза. Кроме того, королю случалось брать в руки оружие ради коротких военных экспедиций, предпринимавшихся, если можно так сказать, с чисто полицейскими целями.

Полиция! Приходилось ее создавать. И эта задача часто превышала возможности короля франков, аквитанцев и бургундцев. Полиция в королевском домене. Полиция в больших фьефах, руководители которых, за исключением разве что Нормандии, не могли как следует обеспечить порядок, безопасность и мир. Феодальный строй многоэтажен, и при нем каждый практически владеет всеми ресурсами занимаемой им земли и подчиняется тому, от кого он ее «держит» только в смысле верности, в которой поклялся. Если король зависит от лояльности своих крупных вассалов, то и они находятся в таком же положении. Из-за того, что повсюду пришлось укреплять или приказывать укреплять неприступные замки для защиты от норманнов, мадьяр и сарацин, а также от соседей; из-за того, что у каждого укрепленного замка есть владелец, закаленный воин, и из-за того, что владелец замка может кормиться только с той земли, которой владеет, — из-за всего этого у крупных вассалов есть свои вассалы. А у этих вассалов, если их фьеф достаточно велик, также есть вассалы. Так что самый малый из этих феодальных владельцев оказывается на деле самым независимым. Из своего замка он может бросить вызов не только врагам, но и собственному «сеньору», своему «сюзерену», от которого «держит» эту землю. Подвергнуть его осаде? Условия ведения войны, характерные для того времени (мы поговорим об этом в другой главе), делали подобную осаду весьма затруднительной. Если владелец замка принял предосторожности и заготовил достаточно съестных припасов, то он мог выдержать очень длительную осаду. Поэтому сюзерен мог решиться на такой шаг, только имея очень веские причины.

Владелец небольшого замка

Взгляды на окружающий мир Ричарда Нормандского, Гильома Великого, Фулька Нерра и тем более Эда II Шартрского, который мог в любую минуту стать королем Бургундии, ненамного отличались от взглядов короля. Взгляды владельца небольшого замка не имели и этой широты. С высоты своей башни он видел окружающие земли, и его мысли не преступали границ того, что видели его глаза. Однако эти мысли не давали ему покоя! Допустим, на горизонте он различает границы своих владений и край владений соседа. Естественно, там есть земли, которые он считает ничьими — ведь феодальные права на землю, как и другие привилегии, давно утратили юридическое обоснование — и со спокойной совестью хочет сделать своими. Он видит также другие земли, которые покуда держит в своих руках, но знает, что на них претендует сосед. В таком случае он должен нападать или защищаться. А вот на опушке леса начинается дорога, проезд по которой он своей властью обложил пошлиной. А вот еще мост. Не пропускают ли его люди проезжих, не взяв с них деньги? Если же он человек, абсолютно лишенный щепетильности, — а таких было немало, — он даже не пытается облечь дело в форму законности и задает себе другой вопрос: не упустили ли путешественников? (Об одном путешественнике речь не идет, такие явления были исключением, потому что обычно люди осмеливались отправляться в путь только группами.) В седло! Лови неосторожных! Они, конечно, вооружены, но не так хорошо, как мы. Если они поведут себя прилично, мы удовольствуемся их деньгами, их товарами, их провизией, их вьючными животными, их одеждой, если она того стоит. Если нет — тем хуже для них.

Конечно, хозяин замка должен оказывать своему сеньору военную помощь. В принципе он ничего не имеет против: ему нравится воевать. К тому же, если он действительно окажет услугу, если его помощь очень нужна, то, возможно, он урвет при этом еще какой-нибудь клочок земли, деревню, а то и новый фьеф. Кроме того, существовал еще один вид войны, который мог увести его даже далеко от дома: это вендетта, месть, которая была распространена по всему миру.    

Крестьяне

Если владелец замка оглянется вокруг, то увидит земли, которые возделывают его крестьяне. Часть этих земель — правда, не всегда — принадлежит непосредственно ему. Конечно, это не означает, что он обрабатывает их своими руками; эти руки созданы лишь для того, чтобы держать меч и поводья коня. Но он является полным хозяином всех плодов, получаемых с этих земель. Эти земли называются mansus indominicatus, т.е. «манс сеньора». Слово «манс», изначально означавшее отрезок земли, необходимый для того, чтобы обеспечить существование одной семьи, впоследствии стало весьма растяжимым понятием. В целом его значение — «доля». Нет никаких данных, чтобы определить размеры этого mansus indominicatus, который, впрочем, в 1000 году никогда не был особенно велик. Он не превышал размеры мансов, занимаемых крестьянами, которые зависели от сеньора: со временем перераспределение и передел земель сделали эти участки неравными по величине.

Мансы крестьян являли собой арендованные земли, то есть давались им для обработки на определенных условиях, в числе которых была обязанность обрабатывать манс сеньора под руководством интенданта, человека обычно сурового.