Николай Шпанов - Поджигатели. Но пасаран Страница 20

Через три дня явно преуспевающий коммерсант - капитан Анри - и усатый парижский рантье - майор Годар - порознь вышли из подъезда вокзала в Лугано. Капитан Анри бросил элегантный чемодан в маленький голубой автобус аристократического пансиона "Вилла Моника". Годар, захлебываясь кашлем и будто бы не глядя, кому отдает свой потрепанный саквояж, сунул его в руку комиссионера скромного "Отель-дез'Альп".

Французские офицеры прибыли в Лугано раньше Отто и Кроне. Те появились только через три дня и тоже порознь.

В потоке туристов французам было нелегко обнаружить немцев. Анри заметно нервничал и уже вторично во время якобы случайной встречи с Годаром в кафе настаивал на том, что поиски нужно бросить: они обречены на неудачу. Поездка бездарно организована: у Второго бюро нет здесь своей агентуры, и он не видит возможности выполнить поручение генерала.

- Можешь ехать, - пробормотал Годар. - И доложи генералу, что уходишь в отставку.

- А ты?

- Дай мне подышать чистым воздухом... У меня здесь почти пропал кашель.

- Тебя посылали не за этим! Ты поедешь со мной! - настойчиво проговорил Анри.

- Какое тебе дело до меня?

- Я вовсе не желаю, чтобы генерал считал дураком одного меня.

- Конечно, вдвоем веселее быть дураками... Тем не менее, я остаюсь тут.

Годар, кряхтя, поднялся и пошел прочь. Новый костюм сидел на нем так же мешком, как и тот, в котором он обычно являлся в бюро. И плечи его так же были осыпаны перхотью. Он даже тем же самым движением забросил за спину руки.

Анри с ненавистью глядел ему вслед. Не мог он уехать один. Не мог!.. Но как уговорить майора покинуть Лугано?

Неподалеку от набережной Годар опустился на скамью. Аллея была обсажена кустами роз. Господи боже, как хороша могла бы быть жизнь, если бы на свете не существовало эмфиземы! Эмфиземы и Второго бюро. Но разве забудешь о них даже среди этих роз?

Годар полез в карман за платком, и его рука наткнулась на жесткий конверт письма, полученного сегодня "до востребования". Уезжая из Парижа, он приказал своему помощнику уведомлять его обо всем, что будет поступать в "Салон". И вот сегодня есть новость: Роу писал своим шефам в Лондон, что направил в Лугано, "где собралось довольно изысканное общество, свою корреспондентку, которая будет держать редакцию в известности обо всем, что может произойти там интересного". Получив это письмо, Годар повеселел было и сделал попытку через портье установить, нет ли в отеле какой-нибудь иностранной журналистки, но таковой не оказалось. Повидимому, корреспондентка Роу остановилась в другой гостинице.

Годар рассеянно следил за гуляющими. Сколько беззаботной молодежи! Погодите, и у вас, мои дорогие, будет какая-нибудь дрянь, вроде эмфиземы, а может быть, и что-нибудь похуже!.. Он смеялся в душе над бодрящимися старичками. Пусть вот этот гемороидальный драбант не делает вида, будто его больше всего на свете занимает та блондинка. Впрочем, блондинка действительно прелестна. И сам Годар непременно приволокнулся бы за нею... лет двадцать назад.

И вдруг эта самая блондинка остановилась против Годара:

- Простите, мсье, где здесь почта?

Годар собрался было ответить, но вспомнил, что и ему самому нужно на почту: из Парижа могли прийти новые известия.

Он задыхался, с трудом поспевая за бойко постукивающей каблуками блондинкой. Было стыдно признаться, что такой аллюр ему не под силу.

Тому, что он отправился с нею на почту, блондинка, повидимому, придала совсем иной смысл, чем необходимость справиться о письмах. Но что ему за дело до ее мыслей? Не станет же он за нею волочиться!

И тут внезапно все его праздные мысли исчезли, словно выбитые из головы одним ударом: конторщик за решеткой спросил блондинку:

- Я правильно читаю: рю Ларрей?

- Да.

Чувствуя, как под ним колышется земля, Годар впился взглядом в узкий конверт, поданный блондинкой конторщику: "Ларрей, 7, редакция "Салон".

Годар вышел на улицу, купил несколько роз и, прислонившись к стене, так как кашель совершенно обессилил его, стал ждать блондинку.

Заметив его одышку, она сама предложила на обратном пути посидеть на бульваре. Она надавала ему кучу рецептов домашних средств от кашля, которые применял ее папа.

Отдохнув, они пошли дальше. Не доходя до отеля, блондинка протянула Годару руку.

За пять франков портье охотно сообщил, что даму зовут Сюзанн Лаказ.

Годар долго ворочался в постели: следует ли поделиться открытием с Анри?

Какие основания могли быть у Годара не доверить капитану Анри хоть что-нибудь из того, что знал он сам? А между тем порой ему чудилось в Анри что-то, что не нравилось старому разведчику.

"Кто знает, - думал Годар, - может быть, это и есть та самая интуиция, без которой грош цена работнику разведки? Мало ли какие случаи знает наша практика!.."

Однако рано или поздно ему придется привлечь к работе Анри или вызвать помощь из Парижа. Одному тут не справиться. Да, так и придется сделать: послать телеграмму генералу с просьбой о подмоге. И не позже, чем завтра.

С этим решением Годар повернулся на бок и натянул на ухо пикейное одеяло.

В это самое время Отто Шверер и Кроне встретились в небольшом пригородном местечке Кассарато, в пятнадцати минутах езды на восток от Лугано! Отто отпустил свой таксомотор и пересел к Кроне. Когда машина тронулась, Кроне сказал Отто:

- Познакомьтесь, капитан Пиччини.

Сидевший за рулем итальянец, не оборачиваясь, через плечо подал Отто руку и, дурно выговаривая немецкие слова, сказал:

- Очень рад.

- Мы едем в Кастаньолу, - пояснил Кроне Швереру. - Там вы увидите остальных.

Отто понял, что Пиччини офицер овра, итальянской разведки.

Пятнадцать минут пути все молчали.

В Кастаньоле они остановились у калитки, на которой Отто заметил дощечку с надписью: "Вилла Давеско". Они миновали большой сад и вошли в неуютно обставленный дом. У дверей веранды их встретил человек среднего роста.

Представляя его немцам, Пиччини сказал:

- Анте Павелич.

Отто посмотрел на него с интересом: этот бывший офицер австрийской службы, а ныне вожак усташской организации профессиональных убийц имел ничем не примечательную наружность. Бросались в глаза только очень густые и очень черные брови, под которыми прятались маленькие глаза пьяницы, с белками, изборожденными красными прожилками.

Все поднялись во второй этаж. В просторной комнате сидело трое черноволосых людей. Они громко спорили о чем-то на незнакомом Отто языке. Павелич представил одного из них:

- Радованович Марко.

Поднялся огромный курчавый детина крепкого сложения с загорелым звероподобным лицом и пожал гостям руки, сжимая их, как тисками.

- Первоклассный пулеметчик, - пояснил Павелич. - Может стрелять с руки.

Павелич показал на следующего - маленького, сухого, с длинными, зачесанными назад волосами и с рассеченным пониже переносицы носом. Он был без пиджака, и под шелковой рубашкой угадывалась твердая округлость мускулов.

- Хрстыч Петар, гранатометчик. Бросает на семьдесят метров с ходу.

Хрстыч поклонился, как цирковой артист. Руки не подал.

Следующий, Вучич Иован, молодой, с бледным лицом и блудливыми глазами, оказался стрелком из пистолета, за которого Павелич ручался, как за чемпиона.

Кроне изучал усташей взглядом опытного барышника. Отто заметил, что он остался доволен осмотром. Однако при дальнейших словах Павелича лицо Кроне омрачилось. Выяснилось, что король Александр отменил предполагавшуюся поездку на швейцарские озера, где было бы удобней всего разделаться с ним. Король решил совершить поездку по Франции.

Покушение на короля следовало организовать по дороге из Белграда в Париж.

- Лучше всего во Франции, - сказал Кроне. - Может быть, удастся ликвидировать сразу обоих - Александра и Барту. Мы организуем дело так, чтобы полиция Кьяппа не чинила препятствий вашему въезду во Францию. Убийство короля на французской земле скомпрометирует Францию.

Отто перехватил взгляд Кроне и прочел в нем то, чего не могли увидеть другие, знавшие Кроне хуже. "А потом, - говорил этот взгляд, - мы поймаем убийц Александра и отдадим их на растерзание югославам".

Усташи сидели молча и внимательно слушали. Только изредка, когда дело касалось каких-нибудь деталей технического свойства, они вставляли свои замечания.

Когда совещание было закончено, Пиччини сообщил, что в Лугано явились офицеры французского Второго бюро. Один из них, майор Годар, уже держит в руках нить заговора. Если его не убрать, он может провалить дело.

Кроне злобно поглядел на Пиччини: проклятый итальянец раззадорил их разговорами о деталях плана и только после этого преподнес свое сообщение, которое ставило весь план под угрозу отмены.

- Один из ваших людей, - властно сказал Кроне Павеличу и повел глазами в сторону Вучича, - должен убрать этого Годара теперь же.