Клим Дегтярев - Штирлиц без грима. Семнадцать мгновений вранья Страница 20

«… Воинское звание генерал-майор присвоено Герою Украины, полковнику в отставке Евгению Березняку».[104]

А вот описание его достижений в тылу врага:

«Разведгруппа «Голос» действовала в тылу врага 156 дней, начиная с августа 1944 года. За это время ею было передано свыше 150 радиограмм. Группе удалось детально разведать Краковский укреп-район и все укрепления, сооруженные фашистами на Висле на юг от Кракова. Группа получила план минирования города, полностью «расшифровала» действия гарнизона вражеских войск в Кракове. За четыре с половиной месяца разведчики собрали и передали данные о дислокации фашистских дивизий, армий и корпусов, воздушных эскадр, о перевозках по железной дороге и шоссе войск и техники. Важнейшей операцией группы стало раскрытие состава вооружения, а также дислокации штаба 17-й гитлеровской армии и всех ее дивизий. В боевых операциях, проведенных группой «Голос», было уничтожено свыше 100 и взято в плен 17 гитлеровских солдат и офицеров, пущено под откос несколько воинских эшелонов, подорвано 4 моста. Разведчики даже проникли во вражеский учебный центр, готовивший диверсантов для заброски в наш тыл, благодаря чему каждого лазутчика сразу же брали советские контрразведчики. Самой главной операцией группы «майора Вихря» стало раскрытие плана минирования Кракова.

Этот план невозможно было добыть даже через Абвер. Поэтому разведчикам пришлось средь бела дня на глазах немецкого гарнизона захватить за три недели до освобождения города немецкого инженер-майора Краковского укрепрайона Курта Пеккеля, имевшего отношение к минированию. Две недели он жил в землянке своих похитителей и рисовал схемы и планы. Немцы намеревались пропустить советские войска в Краков и взорвать его вместе с ними. Поэтому «Голос» спас не только этот город, но и жизни тысяч советских солдат. Пользуясь полученной от своих разведчиков информацией, передовые части советских войск ворвались в форт, в котором были центр управления и «рубильник», с помощью которого город должен был взлететь на воздух».

Отметим сразу, что все это совершили не они, а местные подпольщики. Так, 12 января 1945 года группа «Голос», насчитывающая 32 человека, располагалась на базе польского батальона Армии Крайовой, состоящего примерно из 250–270 бойцов.[105]

Сейчас официально признано, что основными источниками информации по планам минирования Кракова были уже упоминавшийся выше Курт Пеккель и руководитель «Абвергруппы 315» Курт Гартман.

А теперь поговорим о деятельности второй разведывательно-диверсионной группы. Ее успехи тоже впечатляют.

Во-первых, объем собранной в Кракове с помощью местных подпольщиков информации был столь велик, что радист передавал ее в течение двух суток. Хотя справедливости ради можно предположить, что такой продолжительный сеанс связи был обусловлен не только объемом радиограмм, но и помехами, затрудняющими работу. Ведь в том районе работало множество армейских радиостанций.

Во-вторых, гарнизон Вермахта, прикрывавший Краков с юго-востока, располагался в нескольких десятках километров от него в городе Новы-Сонч. Его командование намеревалось заминировать город и при отступлении взорвать. Велась подготовка к взрыву Куровского моста, перекинутого через реку Дунаец в семи километрах от города вниз по течению, а также Рожнавской плотины, запрудившей Дунаец еще на десять километров дальше к северу. Немцы уже завезли несколько вагонов взрывчатки в подвалы Ягеллонского замка, расположенного на северной окраине города. Старинную резиденцию польских королей, польскую святыню, нацисты превратили в огромное вместилище смерти. Здесь они складировали снаряды, а в последнее время буквально завалили замок фаустпатронами, которыми надеялись остановить колонны советской бронетехники. Взрывчатки же хватило бы не только на Новы-Сонч, но, может быть, и на два Кракова.

Тогда решили взорвать сами импровизированные «арсеналы». Во время обсуждения этой операции кто-то из членов разведгруппы высказался против этого, мотивируя это тем, что нельзя разрушать памятники архитектуры мирового значения. На что командир возразил: «А что, немцы взорвут город, а замок пощадят?» После такого аргумента боец согласился с предложенным планом.

В качестве исполнителя выбрали… офицера СС, который служил в местном гарнизоне. О том, как советские диверсанты завербовали этого человека, Алексей Ботян спустя много лет рассказал журналисту Сергею Маслову:

«А решили как-то два сотрудника гестапо расслабиться и отправились на охоту. Но на эту парочку нашлись другие охотники — мои ребята. Приводят их. Разговаривать с нами они не пожелали. Для задушевных бесед не было времени. Время-то военное было. Говорю ребятам: одного — в расход.

Только вывели его за дверь — выстрел. Второй тут же обмяк. Пошел на сотрудничество. Через этого гестаповца, у которого были свои люди в Ягеллонском замке, мы и осуществили минирование склада взрывчатки. Жаль, конечно, замок».[106]

Поясним, что советский разведчик Константин Пинч, бывший на связи с этим гестаповцем, организовал взрыв склада накануне взятия советскими войсками Кракова. Именно благодаря этому советские танки смогли оперативно ворваться в город.

И снова вернемся к вопросу, заданному в начале главы. Мог ли Штирлиц, приехав в Краков в командировку, установить связь с местными подпольщиками или членами одной из двух советских разведгрупп? Если бы он сделал это, то шансов вернуться в Берлин в качестве сотрудника РСХА, а не подследственного у него бы скорее всего не было. В Кракове очень активно работали гестапо и военная контрразведка. Эти организации создали сеть, насчитывающую несколько тысяч осведомителей. Добавьте к этому эффективную службу радиопеленгации, которая могла за 2–3 суток вычислить любую агентурную радиостанцию, действующую в городе. Поэтому маловероятно, чтобы Центр отправил Штирлица на верную гибель. Да и не знали в Москве о планах минирования Кракова.

Пятая серия

Атомная гастроль чекиста

На встрече в Рейкьявике президент США Рональд Рейган и Михаил Горбачев на пару минут остались вдвоем.

— Не могу я больше, Михаил Сергеич, в этой проклятой Америке!

— Потерпи, Максим Максимыч, еще хоть годик!

Если об участии Штирлица в спасении Кракова и добыче образца ракеты «Фау-2» известно достаточно много, то о втором подвиге — срыве реализации атомного проекта Третьего рейха — почти ничего. Любопытным советским зрителям и читателям пришлось довольствоваться скупым рассказом в самом произведении. Действительно, интриги германских ученых-атомщиков стали одной из причин, но не главной, срыва проекта по изготовлению атомной бомбы. К этому надо добавить активную деятельность британских спецслужб по уничтожению заводов по производству тяжелой воды и авиаудары английской авиации по соответствующим объектам на территории самой Германии. Да и сами немецкие физики «к 1945 году преодолели только половину пути», который было необходимо пройти, чтобы создать атомную бомбу. Так утверждал участник американского атомного проекта, лауреат Нобелевской премии, выходец из Германии Ханс Бете, который бежал от преследования нацистов в США.[107]

А вот роль советских спецслужб в том, что Третий рейх не успел создать «оружие возмездия», как это ни прискорбно звучит, минимальна. Источники Кремля (о них мы расскажем ниже) лишь информировали о ходе работ, но никак не могли повлиять на их проведение.

История немецкого «уранового проекта» началась в 1938 году, когда мировую научную общественность взбудоражило известие об открытии германских физиков Отто Гана и Фрица Штрассмана. Они установили: ядро урана находится в неустойчивом состоянии и при определенных внешних условиях может делиться на две части, при этом выделяется огромное количество энергии.

Вскоре, 22 апреля 1939 года, французские физики Жолио-Кюри, Халбан и Коварски опубликовали в лондонском журнале «Nature» («Природа») статью под названием «Высвобождение нейтронов в ядерном взрыве урана». Ученые предположили, что в случае появления при делении ядра урана двух и более нейтронов цепная реакция принимает характер взрыва исключительной силы. Тему продолжили массовые популярные издания, предрекавшие скорое создание мощных ядерных электростанций, а главное — ядерных бомб. Последние особо внимательно восприняли в Германии.