Н. Копылов - Святые заступники Руси. Александр Невский, Довмонт Псковский, Дмитрий Донской, Владимир Серпуховской Страница 20

В 1395 г. Владимир Серпуховской выводил московские полки навстречу Тамерлану. К счастью для Руси, среднеазиатский эмир, разгромив и опустошив Золотую Орду в отместку Тохтамышу, переставшему почитать Тамерлана, не стал воевать Русь. Пострадали лишь отдельные пограничные районы.

Новое вторжение с Востока последовало лишь в 1408 г., когда на Русь двинулись полчища ордынского темника Эдигея. Как и Дмитрий Донской в 1382 г., в нашествие Эдигея Василий I уехал из Москвы в Кострому, поручив оборону города Владимиру Серпуховскому. Тот справился со своей задачей успешно. Эдигей пожег московский посад и округу, простоял под стенами Кремля три недели, но взять белокаменную крепость не смог.

В начале XV в. у Василия I, который не отличался полководческим дарованием, был под рукой и другой воевода, достойный сменить Владимира Храброго, в качестве лучшего московского военачальника. Им являлся великокняжеский брат Юрий Дмитриевич, удельный князь Звенигородский.

Владимир Андреевич пережил своего соратника по Куликовской битве Дмитрия Донского на 21 год. Он скончался в Москве в мае 1410 г. и был погребен в Архангельском соборе Москвы. Из 7 сыновей князя к моменту его смерти были живы пятеро. Между ними и поделил свое движимое и недвижимое имение Владимир. Старший сын Иван получил Серпухов, Козельск, Гоголь, Лисин и Алексин, Семен — Боровск и половину Городца-на-Волге, Ярослав — названный в честь него Ярославец, другую половину Городца и Юрьевец, Андрей Меньшой — Радонеж с половиной Углича, а Василий — Перемышль с другой половиной Углича. Еще сыновья Владимира получили каждый свою долю в «московской трети» их отца. В Кремле Владимир Андреевич имел двор. Другую московскую резиденцию серпуховского князя составлял «большой двор на Трех горах» (где теперь стоит Трехгорная мануфактура). Князю принадлежало село Кудрино, располагавшееся на месте современной площади Восстания, а также еще ряд деревень, садов, различных угодий и мельниц, которые лежали в районе нынешнего Ленинградского проспекта и Никитских ворот.

Н. М. Карамзин высоко оценил деятельность Владимира Андреевича Серпуховского, причем не только его боевые заслуги, но и отказ с оружием в руках биться за великокняжеский престол: «Сей знаменитый внук Калитин… преставился с доброю славою князя мужественного, любившего пользу отечества более власти. Он первый отказался от древних прав семейственного старейшинства и был из князей российских первым дядею, служившим племяннику. Кратковременные ссоры его с Донским и Василием происходили не от желания присвоить себе великокняжеский сан, а только от смут боярских. Сия великодушная жертва возвысила в Владимире пред судилищем потомства достоинство героя, который счастливым ударом решил судьбу битвы Куликовской, а может быть, России».

Черникова Т. В.,

к. и.н., доцент МГИМО (У)

Русское и монгольское вооружение Куликовской битвы

Русский доспех того времени состоял из шлема, панциря и щита. О наручах и поножах нет никаких письменных и археологических данных, хотя поножи, несомненно, применялись еще с XII в., о чем говорят изобразительные источники XII–XIV вв.

Русские шлемы XIV в. известны лишь по изображениям: это традиционные для Руси сфероконические наголовья, иногда низкие и округлые, с низеньким коническим подвершием. Иногда более вытянутой формы. Увенчаны шлемы почти всегда шариками, изредка конус сходится на острие. Никаких «яловцев» — кожаных треугольных флажков, крепившихся на очень длинных шпилях (как и самих шпилей), — у русских шлемов этого времени не было. Их упоминание в рукописях и инкунабулах «Сказания о Мамаевом побоище» — верный признак даты текста: не ранее конца XV в., когда это украшение появилось на русских шлемах в подражание Востоку. Шею и горло воина защищала бармица, иногда стеганая, из войлока или кожи, но обычно кольчужная. К ней у висков могли крепиться науши прямоугольной формы, иногда по два-три — друг над другом.

Значительное место в вооружении русских воинов занимали, видимо, импортные шлемы. «Задонщина» упоминает «шеломы немецкие»: скорее всего, это были наголовья с невысоким округлым или приостренным куполом и довольно широкими, слегка опущенными полями, столь популярные в Европе у пеших воинов.

Значительно больше сведений о русских панцирях XIV в. Судя по археологическим, изобразительным и письменным источникам, основными видами брони на Руси тогда были кольчужный, ламелярный и пластинчато-нашивной доспехи. Кольчуга представляла собой более или менее длинную рубаху с разрезом у ворота и на подоле, весом от 5 до 10 кг. Кольца делались из круглой в сечении проволоки, но в XIV в. начинает распространяться кольчуга, заимствованная с Востока, — из плоских колец. Ее название — бай-дана, бодана — восходит к арабско-персидскому слову «бодан» — тело, корпус. Несравненно надежнее был ламелярный панцирь — из стальных пластинок, соединенных между собой ремешками, либо тесьмой или шнурами. Пластинки были узкими либо почти квадратной формы с закругленным верхним краем. Монгольское влияние сказалось и в том, что пластины стали нашивать не только снаружи, но и с изнанки основы, так что сверху видны были лишь ряды заклепок; лицевая поверхность основы стала крыться яркой богатой тканью — бархатом или сукном, либо хорошей выделанной кожей. Часто в одном русском доспехе XIV в. сочетались несколько видов брони, например, ламелярный панцирь с оторочкой пройм рукавов и подола (либо отдельной юбкой) из нашивных пластин, да еще под этим всем кольчуга. В это же время вошло в моду и еще одно, опять же монгольское, заимствование — зерцало, то есть стальной диск, сильно или слегка выпуклый, крепившийся самостоятельно на ремнях, либо пришивавшийся или клепавшийся в середине нагрудной части панциря.

В качестве зашиты ног, вообще не слишком популярной на Руси, применялись в основном кольчужные чулки. Судя по изображениям, могли применяться и наголенники из одной кованой пластины, крепившейся спереди на голени. С Балкан могло прийти в последней трети XIV в. оригинальное прикрытие верхней части груди и спины, плеч и шеи — ламелярные бармы со стоячим, ламелярным же, воротником. Шлемы, А также пластины панцирей знати частично или полностью золотились.

Не менее разнообразны были в эпоху Куликовской битвы и русские щиты, производством которых, судя по «Задонщине», славилась Москва. Щиты были круглыми, треугольными, каплевидными (причем треугольные в это время явно вытесняли более архаичные каплевидные). Иногда применялась новинка — щит в виде вытянутого прямоугольника или трапеции с выпуклым вертикальным желобом по оси — «павеза».

Щиты в подавляющем своем большинстве делались из дощечек, обтягивались кожей и полотном, расписывались узорами. Металлических деталей они, как правило, не имели, за исключением заклепок, крепивших систему ременных рукоятей.

Подавляющей количественно частью ордынского войска была конница. Ее ядром, игравшим обычно решающую роль, была тяжеловооруженная конница, состоявшая из военно-служилой и племенной знати, ее многочисленных сыновей, богатых ополченцев и дружинников. Основой была личная «гвардия» владыки Орды. Численно тяжеловооруженная конница, конечно, уступала средне и легковооруженной, но ее соединения могли наносить решающий удар. Основным оружием нападения ордынцев справедливо считается лук со стрелами. Судя по источникам, луки были двух типов: «китайского» — большой, до 1,4 м, с четко выделенными и отогнутыми друг от друга рукоятью, плечами и длинными, почти прямыми рогами. Длинные монгольские стрелы с очень крупными наконечниками и красными древками, пущенные из таких луков, летели чуть ли не на километр, на расстоянии же в 100 м или несколько более пронизывали человека насквозь, нанося огромные рваные раны.

В комплект для стрельбы, называемый саадаком, входил также колчан — длинный узкий берестяной короб, где стрелы лежали остриями вверх. Колчаны богато украшали покрытыми сложными резными узорами костяными пластинами. Также могла служить плоская длинная кожаная сумка, в которой стрелы вставлялись оперением вверх.

К клинковому ордынскому оружию относятся мечи и сабли. Мечи, как это ни покажется странным, монголо-татарами применялись до XV в. довольно часто, причем знатью. Рукоять их отличалась от сабельной прямизной и формой навершия — в виде сплющенного шара или горизонтального диска. Количественно же преобладали сабли.

В монгольское время они становятся более длинными, клинки — более широкими и изогнутыми, хотя достаточно было и довольно узких, слабоизогнутых. Общим признаком ордынских сабель была наваренная под перекрестьем обойма с языком, охватывающим часть лезвия. Клинки иногда имели дол, иногда наоборот — ромбическое сечение. Встречается расширение клинка в нижней трети — «елмань». Северокавказские клинки часто имеют «штыковидный» граненый конец. Характерное ордынское сабельное перекрестие — с опущенными вниз и расплющенными концами. Рукоять и ножны увенчивались навершиями в виде уплощенного наперстка. Ножны имели обоймы с кольцами. Сабли украшались резным, гравированным и чеканным металлом, иногда драгоценным, кожа ножен вышивалась золотой нитью. Пояса для клинков украшались богаче, застегивались при помощи пряжки.