Флетчер Прэтт - Битвы, изменившие историю Страница 20

Обе стороны полностью отдавали себе отчет в том, что это было именно перемирие, а не мир, и обе стороны воспользовались им для того, чтобы собраться с силами и привести противостояние к желаемому результату. Наступил 1200 год, когда Альфонсо Кастильский счел себя достаточно сильным, чтобы нарушить перемирие. Годом раньше место Йакуба занял его сын Мухаммед аль-Назир, проповедовавший священную войну против неверных. Это был период относительного застоя на мусульманском Ближнем Востоке; тюрки-сельджуки распались на мелкие владения; византийская империя и государство крестоносцев в Палестине достаточно окрепли, чтобы мусульмане временно сочли нецелесообразным нашествие в те земли, и среди воинов началась безработица. Как утверждается (вероятно, неточно), Мухаммед аль-Назир мог бы набрать армию в 600 тысяч человек от Персии до Нубии.

Тем временем христианам тоже пришло в голову заняться священной войной с неверными. Архиепископ Родриго Толедский, один из самых воинственных прелатов Средневековья, отправился в Рим, заручился одобрением папы Иннокентия III, провозгласившего крестовый поход и даровавшего отпущение грехов его участникам, и объехал королевские дворы Западной Европы, призывая к борьбе за правое дело. Реакция превзошла все ожидания: весной 1212 года в Толедо съехались 60 тысяч рыцарей, причем это число, видимо, преуменьшено, поскольку не учитывало свиты каждого рыцаря. Рыцарское окружение удваивало или утраивало общее количество воинов.

Не все они остались. Снабжение внушительного воинства, должно быть, тяжким бременем легло на жителей и казну небольшого города, да и французским рыцарям быстро опротивели гордыня кастильцев и отсутствие возможностей поживиться за счет вылазок. Когда король Альфонсо выступил на юг, чтобы испытать силы, он располагал контингентами всего королевства и рыцарских орденов, небольшой отряд вел наваррский король Санчо Сильный, и довольно большое войско возглавлял романтический герой Педро Арагонский. Христианская Испания еще никогда не созывала такой большой рати. Ей предстояло встретиться с самой большой армией, когда-либо собранной маврами. Битва обещала быть решающей.

У Мухаммеда аль-Назира была своя стратегия, а разведка, по всей вероятности, работала лучше, чем можно было ожидать. Мусульманская армия рассредоточилась для осады замков. Когда передовые части сообщили о стычках с отрядами Альфонса при Малагоне, Калатраве, Аларкосе (христиане, видимо, направились вниз по долине Буллаке), вождь мусульман отошел за горную цепь Сьерра-Морена и поставил сильные заставы на всех перевалах. Он отлично понимал, что серьезным недостатком рыцарского войска было отсутствие координации и неразрешимость проблемы снабжения во время долговременной военной операции. Он намеревался навязать неприятелю бой за перевалы в неблагоприятных условиях или (что вероятнее) заставить его отправиться восвояси. Позиции аль-Назира находились недалеко от его баз, городские хранилища полнились продовольствием, он обеспечил всем необходимым даже отдаленные пункты на островках Гвадалквивира. На обратном пути он мог отвоевать все, что оставил в долине Гвадианы, и продолжить наступление в глубь Кастилии.

Армия Альфонсо пыталась перейти горную преграду в разных местах, но нашла перевалы блокированными и неприступными. Состоялся военный совет, на котором Санчо Наваррский и Педро Арагонский рекомендовали отступить и напасть на удерживаемые мусульманами замки, которые до той поры христово войско обходило. Единственный, кто поддержал короля в его решении продолжать наступление, был архиепископ Толедский. И вдруг, как утверждает испанская легенда, откуда ни возьмись появился пастух, который предложил показать воинам дорогу в обход перевалов. Предложение было принято; армия двинулась на юг, испытывая значительные трудности, преодолела горную гряду и предстала перед мусульманами.

Здесь в истории любопытный пробел. Почему Альфонс сразу не атаковал противника? Мухаммед аль-Назир не мог иметь в распоряжении все свои силы, к тому же, скорее всего, отсутствовали всадники, его лучшие воины. Сомневаться насчет места сражения тоже не приходилось. Мусульмане стояли на единственной хорошей дороге в долину Гвадалквивира; слева были зубчатые лесистые утесы; если бы христиане попытались пройти справа, мусульманское войско оказалось бы у них с фланга и тыла. Но по неизвестной нам причине испанцы провели целых два дня в молитвах и советах, прежде чем принять решение о нападении.

В эти два дня мавры закрепились на позициях на южном берегу речушки Кампана-Ронегадеро, бежавшей по долине с запада на восток чуть севернее места, где сейчас стоит город Ла-Каролина. Эта местность известна под названием Лас-Навас-де-Толоса. По-испански «навас» — небольшая равнина между холмами; в долине реки их было много, и стоит представить себе, как мавританское войско выстраивалось спинами к поросшим кустарниками каменистым склонам. Как говорит история, в первых рядах у них стояли до 100 тысяч всадников и значительное число пехотинцев. В центре, за скрепленным тяжелыми железными цепями частоколом, встал сам Мухаммед с Кораном в одной руке и мечом в другой, окруженный пешими воинами, адъютант держал над его головой балдахин, который был официальным знаменем армии.

Его силы стояли одной сплоченной массой; христиане выстроились типичными для средневековой армии тремя «баталиями», в центре король Альфонсо с архиепископом Родриго и рыцарями Сантьяго и Калатравы, Педро Арагонский слева, Санчо Сильный справа. Перед архиепископом несли эмблему — громадный красный крест со щитом у основания. Наступило 16 июля 1212 года.

Командиры христианского войска подали сигнал к началу битвы. Должно быть, дело началось предварительной перестрелкой и традиционными вызовами на поединок. За первоначальным этапом последовало ожесточенное сражение отнюдь не по рыцарским правилам, когда воины сходились в рукопашном бою: стоило одному отступить, как другой тут же бросался вперед. План битвы, как план шахматной партии, отсутствовал; о какой-либо тактике говорить не приходится. На флангах испанские рыцари постепенно оттеснили мавров назад, и чем дальше мусульмане отступали, тем хуже становилось их положение. Они были вынуждены отходить в лесистую и каменистую местность, теряя подвижность, и преимущество оказывалось на стороне рыцарей с их тяжелыми доспехами и мечами. Надо думать, Альмохады не намерены были так просто сдаться, поскольку схватка продолжалась почти весь день. В центре, в месте концентрации мусульманских сил, ситуация складывалась по-другому. Рыцари-калатравцы едва не были полностью уничтожены, и ряды христиан стали отступать.

Король Альфонсо обратился к архиепископу, крикнув: «Придется нам погибнуть здесь!» — «Нет, сир, — ответил Родриго, — здесь мы победим и будем жить!» Родриго оказался лучшим провидцем, чем король, или он заметил, что удар мусульман по центру пришелся на пеших копьеносцев, поддержанных рыцарями Сантьяго; и на этот раз средневековая пехота не отступила. Взвилось знамя креста; последовала новая свирепая атака в направлении Мухаммеда, и Санчо Сильный справа сам проложил дорогу сквозь окованный цепями частокол. Гвардия аль-Назира дрогнула; знамя его поникло, и потеря этого символа произвела обычный эффект на восточную армию. День закончился резней. Летописи говорят о 185 тысячах убитых мусульман; это преувеличение, но не очень большое.

Победа не принесла незамедлительных результатов. После битвы христианская армия взяла несколько городов и разбрелась, как и предвидел Мухаммед аль-Назир. Два года спустя Альфонсо VIII умер, и между его отпрысками начались свары, как у их предков. Через год после Лас-Навас-де-Толоса Педро Арагонский погиб в сражении — том самом, перед которым его пришлось подсаживать на лошадь. Наследники Педро обратили взгляды на восток, к Балеарским островам и Сицилии. На юге империя Альмохадов рухнула, раздробившись на мелкие владения.

Создается впечатление, что битва при Лас-Навас-де-Толоса ничего не решила. В действительности она решила практически все. После этого сражения цвет мавританской армии был уничтожен — лезвие выщерблено, острие затуплено. За пятьдесят лет династия Альмохадов вымерла, а другая не пришла ей на смену. Мавры больше не совершали набегов на земли христиан, мусульманские провинции и города постепенно приходили в упадок и исчезли с завоеванием последнего уголка Гранады, которая давно платила дань христианским королям. Можно предположить, что Альмохады в итоге рухнули бы под действием тех же сил, которые сломили Альморавидов, но это не случилось, если придерживаться исторических фактов. Военная аристократия Альмохадов была уничтожена на поле битвы. Мусульманские завоевания никогда не опирались на солидные резервы; им нужен был постоянный успех, постоянный приток новобранцев, чтобы война питала войну. Когда их военная сила подверглась решительному уничтожению, конструкция, которая все держала, развалилась.