Грегори Дуглас - Шеф Гестапо Генрих Мюллер (Дневники) Страница 21

Племянница все ещё одевалась наверху, и я понял так, что ей не слишком-то хотелось развлекать какого-то соседа. Мы беседовали, сидя в крайне неудобных старых креслах, когда тетка вдруг улыбнулась поверх моей головы и встала: "Вот, моя дорогая, твой почитатель!"

Она совсем не дурнушка. Невысокая, с вытянутым, задумчивым лицом, карими глазами, твердым подбородком и ртом. Прекрасно одета и умеет себя держать. Фигурка небольшая, но совсем не толстая. Не сумел оценить её ног, но все остальное, похоже, вполне пропорционально. Волосы стянуты на затылке и собраны в узел, а несколько прядей обрамляют лицо.

Я поклонился, поцеловал ей руку (мерзкая венская привычка) и умудрился представиться "правильным" именем. Побеседовали, я сумел вставить замечание об известном пианисте, которое вызвало у моей собеседницы мимолетную улыбку. Мы проговорили минут двадцать, после чего она сказала:

"Наверно, вы хотите, чтобы я что-нибудь сыграла?"

"Да, например, Баха, которого вы штурмовали в тот день. Это было прекрасно".

Ее брови поползли вверх:

"Я штурмовала Баха?"

"О да, это были очень целеустремленные усилия, и они увенчались успехом!"

Я провел чудный вечер, хотя все продлилось недолго и тетка вечно крутилась рядом.

Анализ: молодая женщина имеет сильный характер, у неё твердая, мужская манера исполнения. Она превосходно понимает Баха, так же как и Шуберта. Она любит фортепиано, но не собирается делать карьеру музыканта, потому что в её семье не принято получать какую-либо профессию ради заработка.

У неё великолепное чувство юмора, довольно сухое и временами резковатое.

Я пожелал показать ей, как делать переходы в пьесе Баха, и она неохотно уступила мне клавиатуру. Сперва ей явно не понравилось мое предложение, и она предупредила, что будет столь же придирчива к моей игре. Но когда я закончил, она заметила: "Нет, вы действительно неплохо это сыграли", - и по лицу вездесущей тетки я понял, что это редкая похвала в устах её племянницы.

Я пригласил их ко мне в гости, после моего приезда из Флориды. Легкий ужин и немного музыки. Возможно, это закончится ничем, как и многое другое в жизни, но этот вечер мне понравился, и им тоже. Они полагают, что я швейцарец, но заметили, что мой немецкий "еще хуже, чем обычный швейцарский диалект". Конечно, мой мюнхенский баварский смешался с военным и полицейским жаргоном, а потом сверху наложился ещё и берлинский прусский... Вся эта смесь звучит не очень-то по-швейцарски. Но большинство американцев не умеют говорить даже на собственном языке, не говоря уже о чужих.

Эта поездка интересна тем, что впервые я вижу юг Соединенных Штатов. Из окна поезда видна ужасная нищета. Покосившиеся обшарпанные дома, масса нищих и обтрепанных черных, мало автомобилей. Можно прочесть, какая цивилизованность царила на Юге до Гражданской войны, но если все это правда, то страна многое потеряла с тех пор.

[...]

Как мне сказали, Майами наполнен нелегальными иммигрантами-евреями, которые набились туда из Доминиканской Республики и Кубы, но никого, похоже, это не волнует. Сверху Африка, снизу Палестина.

Я прочел, что лет двадцать назад здесь был страшный ураган, который буквально смел линию железной дороги, ведущей в Ки-Уэст. Вагоны занесло на автостраду, колесами вверх. Интересное было зрелище, должно быть.

[...]

После обеда немного игры в карты, потом в шахматы, потом почитать Паскаля до ужина.

Надеюсь, что завтра после Трумэна я отправлюсь назад в Вашингтон. Там лучше кормят, и музыка там тоже получше. Полный отчет [о встрече] напишу позже.

6 декабря

Итак, все по порядку. Сперва общее впечатление от поездки.

Во Флориде совершенно иной климат. Я бывал в Греции и Испании, но тропики - это совершенно новый мир. Океан и пляжи производят великолепное впечатление, и в Майами я воспользовался возможностью, облачился в купальный костюм и окунулся в океан. Соленая вода кажется липкой, она очень теплая, а сухопутный баварец вроде меня больше привык к спокойной и холодной озерной воде.

На пляже загорало много хорошеньких молодых женщин; немного флирта с ними - и на встречу с Трумэном.

Очень живописные виды при поездке в Ки-Уэст по старой эстакаде над водами Карибского моря. Ки-Уэст - база военно-морского флота с аккуратными белыми бараками.

У президента был так называемый "рабочий выходной". [...] Меня представили как швейцарского эксперта из ЦРУ, и никто не обращал на меня внимания. В Майами я прикупил белый костюм и дорогую панаму, которую можно свернуть и скатать в кольцо. В молодости такая панама обошлась бы мне в месячное жалованье.

Я дважды встретился с Трумэном приватно и один раз - в присутствии его друзей. На нем был ужасный костюм с короткими рукавами, который выглядит как ультрасовременная живопись и способен испугать даже лошадь. Это называется здесь "Гавайский костюм".

Еда была подана в столовой моряков. Прекрасная пища, свежая рыба. Помимо вопросов разведки и некоторого самоафиширования, я решил проплыть на судне к старому кирпичному форту на острове, где раньше содержали важных политических преступников. Рыбалка и изрядное количество пива. Моряки позволили мне порулить судном.

Молодые симпатичные мужчины, вежливые офицеры. Нет, управлять судном не так-то просто. Когда ведешь автомобиль, крутишь только одно колесо, примерно то же самое и с самолетом, а тут тебя постоянно сносит водой и надо внимательно сверяться с компасом. Ведь в океане нет других ориентиров.

Я приобрел прекрасный загар, который произведет впечатление на моих соседок. Волосы на макушке у меня здорово поредели, поэтому и там кожа загорела и слегка стала чесаться, но это скоро пройдет.

Теперь о деле.

Т. с самого начала был очень любезен, и мне показалось, что с ним легко работать. Сперва мы говорили на общие темы, а потом он попросил меня дать комментарии о разных людях из верхушки рейха, особенно о Гитлере. Он несколько раз повторил вопрос, действительно ли Гитлер погиб в Берлине. Он сказал, что, когда был в Потсдаме в 1945 году, Сталин сказал ему, что совершенно не верит в историю, рассказанную англичанами. Я поведал ему, что знал, после чего мы перешли к более важным проблемам.

Т. обеспокоен русскими. Военные и люди ЦРУ (которое он называет "Центром разбойных ублюдков") говорят ему, что Сталин готовит нападение на нас и что мы должны атаковать первыми. Я заметил, что, на мой взгляд, никакого военного удара не будет. У меня были при себе реальные цифры, которые показывают, насколько сократились силы Советов в Германии и как разобраны там железные дороги с целью починки дорог в самой России.

Ни армия (используя фальшивые материалы от Гелена), ни ЦРУ (используя фальшивые материалы из своих собственных причудливых источников) не говорили ему об этом, но я знаю, что он верит мне и не верит им. Я предостерег его, что Сталин будет действовать методом инфильтрации, а не танками.

Мы поговорили о подкупе, практиковавшемся ЦРУ во время выборов в Италии, и о покушении Паша на Тольятти. Он одобрил подкуп, но о покушении высказался осуждающе и заметил, что не хотел бы иметь ничего общего с такими гнусностями. Он горько сетовал, что ЦРУ, которое он создал для того, чтобы иметь приватную информацию о внешней политике, преследует свои собственные цели и постоянно ему лжет.

Я предоставил ему множество своих внутренних наблюдений. Обсудили, как им удалось поставить прослушку на его телефоны и как им не удалось это сделать со мной, потому что мои люди оказались хитрее и попытка провалилась. Более того, я сказал, что мы их сами стали прослушивать. Он нашел это забавным и просил держать его в курсе.

Затем разговор перешел на Гувера и ФБР. Поскольку Гувер мой союзник, я говорил о нем и его людях хорошо, называя их профессионалами в противоположность любителям из ЦРУ. Но Т. не любит Гувера и считает, что у того "есть грязь на всех высших лиц, которую он может использовать тогда, когда ему будет нужно". Мне надо все время помнить, что Трумэн в принципе порядочен и считает такие поступки недостойными.

Потом я заговорил об атомной программе, и Трумэн в ответ рассказал мне несколько историй.

У нас не было атомной бомбы в конце войны. И не было достаточно обогащенного урана, чтобы произвести её. Руда добывалась в Бельгийском Конго, и бельгийцы контролировали месторождение. Русские, у которых не было таких ресурсов, попытались угрожать бельгийцам, а потом пробовали убедить их национализировать рудники и отдать им сырье.

Наши "друзья" англичане затем заполучили все ресурсы от бельгийцев (возможно, просто скупили их на деньги, выданные им нами в качестве благотворительной помощи), что составило более трех тысяч тонн руды. Естественно, они не собирались передавать это Америке, но Трумэн на свой страх и риск заставил их сделать это, угрожая в противном случае отлучить их от всех видов помощи и, более того, потребовать возвращения всех военных долгов. Сперва англичане виляли, пытаясь продать руду по бешеной цене, но в конце концов, когда Трумэн повел себя решительно, все-таки отдали руду США.