Дэвид Дуглас - Норманны. От завоеваний к достижениям. 10501–100 гг. Страница 21

Анна Комнина не всегда четко различала норманнов и других «франков», но справедливость ее замечаний доказывается тем, что большинство побед норманнов в период с 1050 по 1100 год были победами конницы над пехотой. И здесь, между двумя наиболее ранними и наиболее значимыми победами норманнов, действительно можно провести прямые аналогии. Это победы в битвах при Чивитате в 1053 году и при Гастингсе 13 лет спустя. Оба этих сражения довольно подробно описываются в ранних источниках. О первом рассказывают Вильгельм из Апулии и биографы Папы Льва IX, а о втором — Вильгельм из Пуатье и автор поэмы Кармен[168]. Все эти писатели подчеркивают, что в конечном итоге успех норманнам обеспечили рыцари на лошадях, сражающиеся против пехотинцев. Известно, что в битве при Гастингсе против пехоты Гарольда, закрепившейся на вершине горы, норманны применяли повторяющиеся атаки рыцарей. Но и в битве при Чивитате похожая тактика привели к схожим результатам. Атаки норманнов и там были конными, решительными и повторяющимися. Главное сопротивление исходило от пеших швабских наемников Папы, которые сначала сражались в очень сомкнутом строю, «как стена»{34}, потом перегруппировались в расчлененный строй в две линии и наконец были окончательно разбиты[169]. Сходство с действиями воинов Гарольда в битве при Гастингсе абсолютно очевидно. Они тоже организовали сомкнутый строй, плотно сведя щиты, и прошло немало времени, прежде чем норманнам все-таки удалось сломить их сопротивление.

Конные атаки, столь успешно примененные норманнами в битвах при Чивитате и Гастингсе, разработаны были, несомненно, с расчетом на массовый шок врага. Но со временем они превратились в совокупность индивидуальных атак. Скорее всего, именно по этой причине в случае неудачи в подобной атаке командующему было трудно перегруппировывать всадников, чтобы они смогли предпринять вторую попытку. Контролировать ситуацию на поле сражения было сложно. И тем не менее в битве при Чивитате, когда итальянцы бросились бежать, Ричард из Аверсы сумел остановить всадников, преследовавших итальянцев, и перегруппировать их для нового наступления на швабов. А в критический момент битвы при Гастингсе Вильгельму Завоевателю удалось, хотя и не без сложностей, сплотить своих замешкавшихся всадников и вновь отправить их на гору для заключительной атаки[170]. Такая дисциплина на поле брани, где наверняка царила неразбериха, было бы невозможна, если бы норманнских всадников (а также и их лошадей) не тренировали заранее, чтобы достичь некоторой слаженности в действиях. В данном контексте было бы интересно узнать, каковы были, например, в мирное время обязанности Жильбера дю Пина, который был не просто вассалом Рожера де Бомона, но и его princeps militiae[171], а «характерная сплоченность» конного контингента норманнских лордов в битве при Гастингсе уже отмечалась[172].

Существуют свидетельства, на основе которых можно полагать, что в битве при Гастингсе подобная дисциплина подверглась суровому испытанию и выстояла. По словам и Вильгельма из Пуатье, и автора Кармен, в самый разгар сражения норманнские всадники согласно приказу успешно симулировали побег, соблазнив тем самым противника на преследование, но после этого они развернулись и сокрушили врага[173]. Этот маневр столь трудновыполним в момент суровой борьбы, что несколько современных комментаторов отказываются верить в то, что он когда-либо применялся, и утверждают, что подобное заявление было сделано лишь для того, чтобы скрыть то, что на самом деле было беспорядочным отступлением[174]. Могло быть и так, но этот тактический прием часто использовали и в других боях того периода. В 1053 году норманны воспользовались этим приемом близ Арквеса, применили его в 1082 году против императорских войск в битве при Лариссе[175], а когда в 1099 году крестоносцы пришли в Сирию, то обнаружили, что для мусульман подобная тактика — это нечто привычное[176]. Более того, этот прием не только часто применялся, это был один из тех приемов, к которым (как кажется) норманны были особенно привязаны. Они, несомненно, воспользовались этим приемом в бою у Мессины в 1060 году. Говорят, что в битве при Касселе в 1071 году этой тактикой пользовался Роберт Фландрский (его союзниками были норманны), а в битве при Артахе в 1105 году турки применили ее против норманнов. Таким образом, у нас, видимо, есть все основания не отказываться столь поспешно от более ранних утверждений о том, что этот прием успешно применялся в 1066 году в битве при Гастингсе. Если это так, то это выдающийся пример дисциплины и умения норманнской конницы того периода.

Нет сомнений, что своими успехами норманны в значительной степени обязаны военным качествам своих особым образом вооруженных всадников. Однако можно легко впасть в преувеличение этих качеств. Если в битве при Гастингсе армия Вильгельма по оценкам состояла примерно из 7000 человек и только малая доля из них была вооружена полностью и сражалась верхом, то более позднее утверждение о том, что в битве при Чивитате на стороне норманнов выступило 3000 конных воинов[177], представляется весьма сомнительным. И действительно, во второй половине правления норманнов в Англии, когда для Вильгельма ситуация была гораздо более благоприятной, общее количество всадников, на чью службу мог рассчитывать Завоеватель взамен на грамоты, пожалованные им в Англии в период с 1070 по 1087 год, вероятно, не превышало 5000 человек, и никогда нельзя было рассчитывать, что все они станут служить одновременно. В Италии и на Сицилии всадников наверняка было еще меньше. В начале 1061 года при высадке на Сицилию у Рожера было примерно 160 всадников, а общее количество всадников, прибывших в том же году в два этапа через Мессенский пролив для взятия Мессины, составляло примерно 450 человек. Утверждали, что в следующей кампании у Рожера было 700 рыцарей, но мог ли он до 1091 года вывести на поле брани одновременно более тысячи разнообразно вооруженных конных воинов, остается под вопросом[178].

В таких обстоятельствах норманны, конечно же, зависели от вспомогательных войск, где большинство составляли пехотинцы. Нанимали их по-разному. Как некогда норманны служили многим за деньги в Италии, так теперь они сами масштабно и с прибылью для себя во многих завоеванных странах использовали наемные войска. Особенно хорошо, например, подтверждается важность наемников в военных делах англо-норманнов[179]. Для своей экспедиции 1066 года Вильгельм вербовал наемников по всей Западной Европе, а после его коронации численность подобных войск увеличилась за счет прибывших служить ему за деньги англичан. В 1068 году он распустил многих из этих оплачиваемых воинов, но для войны на севере в 1069–1070 годах нанял еще больше. Утверждают, что сокровища, захваченные им в 1070 году в английских монастырях, скорее всего, были использованы для того, чтобы расплатиться с солдатами, которые в 1072 году последовали за ним в Шотландию, а в 1073 — в Мэн. Примерно в 1078 году за счет денег, полученных в результате конфискации имущества восставших норманнов, Вильгельм увеличил количество наемников. Собранный в Англии в 1084 году очень высокий налог, скорее всего, использовали, чтобы в следующем году профинансировать переправу из Нормандии весьма значительных сил, но даже при этих условиях поднялся бунт из-за сборов, необходимых на содержание этого войска.

В Италии и на Сицилии норманны также широко использовали солдат, набранных в странах, которые они стремились завоевать. Пришедшие с Робертом Гвискаром в Чивитате калабрийцы служили ему, скорее всего, за деньги; в южной Италии наемников вербовали, чтобы поддержать экспедиции Рожера на Сицилию в 1060, 1061 и 1072 годах[180]. Наемные войска из Апулии в 1071 году помогали норманнам захватить Бари, известно также, что когда десятью годами позже Роберт Гвискар и Боэмунд пересекали Адриатику, то их сопровождали солдаты из Калабрии[181]. Но еще большего внимания заслуживают обстоятельства похода Роберта Гвискара на Рим в 1084 году. Хроники сообщают, что в начале 1083 года, чтобы заплатить солдатам, с которыми через год Гвискар собирался в поход против Генриха IV, он обложил очень высокий данью Бари и собрал значительный налог со всей Апулии и Калабрии[182]. Армия, разграбившая в 1084 году Рим, была, конечно, очень разнородной по составу, но в ней были и сарацины[183], а мусульманские войска находились в постоянном услужении у Рожера «Великого графа». Очевидно, что в этот период норманны всюду использовали наемников, и это некоторым образом объясняет (хотя и не оправдывает) то тяжкое налоговое бремя, которое пришлось нести их подданным.