Анатолий Хазанов - Португальская колониальная империя. 1415—1974. Страница 21

Этот инцидент вызвал всеобщее изумление, но еще больше были поражены присутствовавшие, когда услышали, как рассуждает эта женщина, которую ожидали увидеть неграмотной, жестокой и грубой. Во время переговоров Нзинга обнаружила незаурядный дипломатический талант. «Она требовала мира с достоинством, предложила прочный и постоянный союз и показала, что веские и очевидные причины делают мир столь же необходимым для португальцев, как и для пославшего ее короля. Она удивила, изумила и убедила весь совет». По свидетельству Кавацци, «убежденные и побежденные ее доводами, высшие должностные лица и члены совета почти ничего не могли возразить против ее предложений». Когда же от нее потребовали, чтобы король Ндонго согласился на уплату ежегодной дани, «она с достоинством заявила, что такие претензии могут быть уместны в отношении покоренных народов, но не в отношении тех, кто добровольно предлагает взаимную дружбу».

Нзинга, поразившая португальцев незаурядным умом и гордостью, добилась признания Нгола Мбанди в качестве союзного короля, имевшего равный статус с другими независимыми монархами, а не как подданного португальской короны, а также обещания помочь изгнать из Ндонго воинственное племя жага, обязавшись, в свою очередь, вернуть португальцам их рабов. Однако убедить португальцев эвакуировать форт, который они построили в Мбака, ей не удалось.

Губернатор попытался смирить эту гордую и непокорную женщину иным путем, обратив ее в христианство. Он рассчитывал избавиться таким образом от умного и опасного врага и приобрести в ее лице могущественного союзника. Губернатор «призвал ученых лиц, которые посвятили ее в таинства христианской веры». Итак, в 1622 г. на 40-м году жизни Нзинга была крещена в Луанде. Торжественную церемонию почтили своим присутствием и дали благосклонное согласие быть ее крестными отцом и матерью губернатор и его супруга дона Анна, именем которой и была наречена новообращенная. По словам Дюбуа-Фонтанеля, Нзинга приняла христианство «не столько по убеждению, сколько по политическим расчетам». Для нее это был не более чем маневр, который замаскировал ее непреодолимое отвращение и вражду к Муэна-Путу (так в Анголе называли короля Португалии). Нзинге нужно было только время, а потом она с презрением отшвырнет образ святой Богоматери и крестик, повешенные ей на шею, и, главное, сбросит ненавистных чужеземцев в морскую пучину.

По возвращении в Кабасу Нзинга убедила брата утвердить договор и добилась от него обещания выполнять подписанные условия. Более того, по ее совету он пригласил в Ндонго двух христианских священников. Однако эти шаги, направленные на укрепление союза с португальцами, по-видимому, вызвали в народе недовольство. Даже приближенные короля говорили, что «король не должен так быстро покидать религию предков и подчиняться иностранному закону».

Между тем губернатор Жуан Корейа де Соуза, выполняя условия соглашения, напал на предводительствуемое вождем Касанже племя жага, занимавшееся грабежом в окрестностях Луанды. Губернатор приказал войскам окружить этот район и затем, вырубая джунгли, принудить Касанже к битве в открытом поле. Войско Касанже было разбито, а сам он взят в плен и доставлен к губернатору, который, хотя и выразил восхищение отвагой предводителя племени, тем не менее приказал его казнить. Остальные пленные были закованы в кандалы и отправлены в качестве рабов в Бразилию.

В 1624 г. Нгола Мбанди умер. Незадолго до смерти он доверил своего сына заботам воина по имени Каса из племени жага в надежде, что тот обучит его военному искусству и защитит от покушений. Но Нзинга, пообещав Каса стать его женой, заманила его вместе с воспитанником во дворец в Кабасу. Там, по свидетельству Кавацци, «в центре столицы королевства в присутствии множества вассалов юный принц был убит, а труп его выброшен в реку». Так же поступила Нзинга с некоторыми другими членами королевской фамилии, недовольными ее действиями. Вступив на престол, Нзинга решила отделаться и от самых ненавистных своих врагов — португальцев. Прежде всего, она порвала с христианством. Негодуя по поводу этого шага и стремясь представить Нзингу в возможно более непривлекательном свете, Кавацци писал: «Принцесса дона Анна, которая была другом португальцев только из своих особых интересов… вернувшись к своему двору в Кабасу, снова впала в жестокость… Обратившись к своим ложным божествам и выполняя их волю, она публично учинила страшную резню». Лабат добавляет: Нзинга понимала, что принятие ею христианства пришлось не по вкусу народным массам, и, отказываясь от него, она хотела завоевать у своего народа потерянную любовь.

Став правительницей Ндонго, Нзинга повела упорную борьбу за изгнание португальцев. Она направила послание губернатору, потребовав от него в категорической форме эвакуации форта Мбака. При условии принятия этого требования Нзинга обещала возобновить торговлю с португальцами и открыть невольничьи рынки, а в случае отказа угрожала войной. Что же побудило Нзингу к таким действиям? Есть основание предполагать, что ей стало известно о затруднениях, возникших у португальцев в связи с началом голландского проникновения в Анголу. Созданная в 1621 г. голландская Вест-Индская компания начала финансировать военные экспедиции в Африку. В июне 1624 г. голландцы сожгли шесть португальских судов в бухте Луанды, а в августе предприняли новую атаку. Они вошли в контакт с правителем Конго Педру II. Об этом не могла не знать Нзинга, которая имела тесные контакты с королем Конго и многочисленных шпионов в зоне португальского владычества. Вероятно, известия о нависшей над португальцами угрозе голландского вторжения ускорили отправку ею ультиматума в Луанду. Губернатор Ф. де Соуза, понимавший, к каким опасным последствиям может привести война и с голландцами и с африканцами, в письме в Лиссабон рекомендовал принять ультиматум Нзинги. Но в столице Португалии на это предложение реагировали отрицательно.

Губернатор, вынужденный подчиниться, оказался в весьма сложном положении. Лиссабон требовал активизации работорговли. Между тем главные торговые пути были отрезаны, а невольничьи рынки закрыты. Даже вожди, оставшиеся лояльными к португальцам, отказывались поставлять рабов. Многие районы почти обезлюдели из-за беспрерывного изъятия рабов, и их правители были не в состоянии платить пошлину или же посылали мальчиков и стариков вместо здоровых мужчин. Страна переживала всеобщее обнищание и голод. Многие местные вожди, находившиеся под беспрестанным нажимом португальских захватчиков, искали помощи в восточной части Ндонго. Там они объединили свои усилия с Нзингой, которая готовилась к войне с португальскими колонизаторами и давала убежище беглым рабам. По свидетельству О. Даппера, рабы «бежали к ней большими толпами». Кроме того, Нзинга привлекла к себе на службу воинственное племя жага, издавна враждовавшее с португальцами. Это дало ей возможность создать многочисленную армию, а также широкую коалицию племен, объединивших свои силы в борьбе против португальцев.

Бегство рабов к Нзинге вызвало большое беспокойство у португальских поселенцев и работорговцев. Некоторые из них жаловались, что каждый из них в это время потерял по 100—150 рабов. Желая вернуть утраченное, они требовали начать войну против Нзинги. «Жалобы губернатору на бегство рабов, — отмечает автор хорошо документированной работы по истории Анголы А.А. Фелнер, — вызывались не только их потерей, но и опасностью, которую представляло увеличение сил Нзинги» за счет людей, годами живших среди португальцев и умевших обращаться с огнестрельным оружием. Под нажимом португальских поселенцев и торговцев Ф. де Соуза послал к Нзинге двух иезуитов для переговоров о возвращении рабов, бежавших из португальской зоны. Но их миссия оказалась безрезультатной. Позднее в Луанде побывало посольство Нзинги, которое вело переговоры об открытии торговли. Однако оно было обвинено в подстрекательстве местных вождей перейти на сторону Нзинги и поэтому изгнано из города.

В 1625 г. переговоры португальцев с Нзингой зашли в тупик. Стало очевидным, что первые держат курс на войну. Верные тактике «разделяй и властвуй», португальские колонизаторы решили прибегнуть к излюбленному методу — подавлять сопротивление африканцев руками самих африканцев. В качестве марионетки они использовали одного из вождей мбунду, родственника Нзинги Ари Килуанжи. Он был вызван в форт Мбака, где выдал португальцам военные планы Нзинги, которые, по его словам, включали организацию всеобщего антипортугальского восстания. В благодарность за эту услугу португальцы провозгласили Ари Килуанжи королем Ндонго и подписали с ним соглашение о снабжении его войсками и припасами при условии, что он будет вести активную войну против Нзинги. Узнав об измене Ари, Нзинга тотчас же начала против него военные действия. Ари, обратившись за помощью к португальцам, дал тем самым губернатору формальный повод объявить Нзинге войну в защиту подданного португальской короны. По словам Лабата, «Ари выполнил все, что обещал. Он разбил несколько отрядов из войск Нзинги, разграбил ряд провинций, захватил много рабов, но помощь, которую он получал от португальцев, мало-помалу шла на убыль. Будучи довольно малоопытным политиком, Ари перестал действовать столь активно, как начал. Его пассивность насторожила португальцев, опасавшихся, что это прелюдия какой-то сделки между принцем и королевой Нзингой и что они, объединившись, могут внезапно обрушиться на их владения».