Джильс Флетчер - О государстве Русском Страница 21

Городов они не строят, равно как вообще постоянных жилищ, но у них есть подвижные дома, называемые по-латыни вежами, устроенные на колесах, подобно пастушеским хатам. Эти повозки они берут с собой, когда отправляются на другое место, и туда же перегоняют скот свой. Прибыв на новую стоянку, они расставляют свои повозки рядами в большом порядке, так что между ними образуются улицы, и все он вместе имеют вид большого города. Таким образом жизни довольствуется и сам царь, у которого нет никакой другой столицы во всем царстве, кроме Агоры, или деревянного города, который перевозят за ним всюду. Что касается до постоянных и прочных зданий, какие строят в других государствах, то, по мнению их, они вредны для здоровья и неудобны.

Переселение на новые места, вместе с домами и скотом, начинается у них весной, по направлению от южных стран их владений к северным. Таким образом, подвигаясь все вперед до тех пор, пока не истравят всех лугов, до самой отдаленной границы своей земли на севере, возвращаются они после того опять тем же путем на юг (где и зимуют), останавливаясь на каждых десяти или двенадцати милях, ибо между тем трава уже подрастет и становится удобной для пищи скота на возвратном пути. От пределов Шелкалы по направлению к Каспийскому морю до русской границы страна их весьма удобна, особенно на юге и юго-востоке, но лежит без пользы, не будучи обработана.

Они вовсе не употребляют денег и потому предпочитают медь и сталь всем другим металлам, особенно сталь булатную, из которой делают сабли, ножи и другие нужные вещи. Что касается до золота и серебра, то они нарочно не пускают их в обращение (так точно, как вовсе не обрабатывают земли), чтобы тем свободнее предаваться своей кочевой жизни и не подвергать страну свою набегам. Этим они много выигрывают перед всеми своими соседями, на которых всегда нападают, между тем как сами постоянно свободны от их набегов. Из тех же, кто вторгался в их владения (как, например, в древности Кир и Дарий Гистасп, с восточной и юго-восточной стороны), никто не имел успеха, как видно из истории того времени, потому что, в случае нападения на них какого-либо неприятеля, они обыкновенно заманивают его, показывая вид, что бегут и уклоняются от него (как бы от страху) до тех пор, пока не завлекут его довольно далеко в свои внутренние владения, и когда окажется у него недостаток в жизненных припасах и других потребностях (что непременно должно случиться там, где ничего нельзя достать), преграждают ему все пути и запирают его своими толпами. Этой хитростью (как видно из истории Турецкого государства Лаоника Халкакондиласа) они едва не захватили огромные полчища Тамерлана, который мог спастись только самым скорым бегством к реке Танаис, или Дон, потеряв, однако, множество людей и военных снарядов.

В истории, написанной Пахимером Греком (об императорах Константинопольских, от начала царствования Михаила Палеолога до времен Андроника Старшего), встречается, как помнится мне, известие об одном Нагае, полководце татарском, служившем царю восточных татар, по имени Казану (от которого город и царство Казань, вероятно, заимствовали свое название), что он не принял жемчуга и драгоценных камней, присланных ему в дар Михаилом Палеологом, спрашивая, на что они годны и могут ли предостерегать от болезней, смерти или других бедствий в жизни или нет. Из этого можно заключить, что они всегда и прежде ценили предметы только по мере их употребления и пользы для известного назначения.

Что касается до их наружности и телосложения, то у них лица широкие и плоские, притом желтые от загара и смуглые, взгляд свирепый и страшный; над верхней губой и на подбородке несколько редких волос; стан легкий и стройный, а ноги короткие, как бы нарочно созданные для верховой езды, к которой они привыкают с малолетства, выходя редко пешком по каким-либо делам. Говорят они скоро и громким голосом, как бы выходящим из какой-нибудь пустоты; когда же поют, то можно подумать, что ревет корова или воет большая цепная собака. Главное занятие их состоит в стрельбе, к которой они приучают детей с малолетства, не давая им есть до тех пор, пока не попадут в цель, намеченную на каком-нибудь обрубке. Это тот же самый народ, который греки и римляне называли иногда скифами номадами, или скифскими пастухами.

Некоторые полагают, что турки происходят от крымских татар, и это мнение принимает также греческий историк Лаоник Халкакондилас в первой книге своей истории Турецкого государства, утверждая его на разных, весьма вероятных, предположениях. Сюда принадлежит, во-первых, само название, ибо слово турок значит пастух, или человек, ведущий кочевую и дикую жизнь. Так действительно и называли всегда скифских татар, между тем как греки именовали их скифские пастухи. Второе, принимаемое им основание то, что турки (в его время), жившие в Малой Азии, именно в Лидии, Карий, Фригии и Каппадокии, говорили тем же языком, каким говорили татары, обитавшие между рекой Танаисом, или Доном, и Сарматией, которые (как очень хорошо известно) суть самые эти татары, называемые крымскими. Даже теперь народный язык турецкий не много отличается от языка татарского. Третье доказательство то, что турки и крымские татары весьма близки между собой как по вере, так и по промыслам и никогда не нападают друг на друга, кроме того, что турки (со времен Лаоника) завладели некоторыми городами по берегам Евксинского моря, которые прежде принадлежали крымским татарам. Четвертое основание то, что Ортогул, сын Огузальпа и отец Отомана (первого, носившего это имя всей турецкой нации), вышел из означенных стран в Азии и, покоряя соседей, дошел до окрестностей горы Тавра, где победил живших там греков и таким образом распространил имя и владения турок, проникнув до Евбеи, Аттики и других областей Греции. Таково мнение Лаоника, жившего среди турок во времена турецкого государя Амурата VI, около 1400 года, когда предание о происхождении их было еще свежо, почему и мог он вернее попасть на истину.

Есть еще разные другие татары, обитающие на границе России, как то: ногайцы, черемисы, мордва, черкесы и щелкалы, которые отличаются от крымских татар более названием, нежели управлением или чем-либо другим. Исключение составляют одни черкесы, примыкающие к юго-западной границе со стороны Литвы, которые гораздо образованнее прочих татар, собой весьма красивы и благородны в обращении, следуя в этом обычаям польским. Некоторые из них подчинились королям польским и исповедуют христианскую веру. Нагайцы живут к востоку и почитаются лучшими воинами изо всех татар, но еще более других дики и свирепы. Черемисские татары, обитающие между русскими и нагайцами, разделяются на луговых (т. е. живущих в долинах) и нагорных, или жителей гористых мест. Последние очень много беспокоили русских царей, которые по этой причине остаются теперь довольными тем, что могут покупать у них мир, платя их мурзам или дивей-мурзам, т. е. начальникам их племен, ежегодную дань русскими произведениями, за что они со своей стороны обязаны служить царю в предпринимаемых им войнах на некоторых известных условиях. Говорят, что они справедливы и честны в своих поступках и потому ненавидят русских, коих почитают вообще лукавыми и несправедливыми. На этом основании простой народ неохотно хранит с ними договоры, но мурзы, или князья, за получаемую с них дань, удерживают его от нарушения условий.

Самыми грубыми и дикими почитаются татары мордовские, которые как своими обычаями, так и странным образом жизни отличаются от всех прочих. Что касается до их религии, то хотя они признают единого Бога, но поклоняются, как Богу, каждому живому существу, которое прежде всего встретят утром, и клянутся им в продолжение целого дня, что бы то ни было: лошадь, собака, кошка или другое какое животное. Если у кого из них умрет его приятель, то он убивает своего лучшего коня и, содрав с него шкуру, несет ее на длинном шесте, впереди покойника, на кладбище. Это они делают (как сказывают русские) для того, чтобы у приятеля был добрый конь, на котором бы он мог доехать на небо, но вероятнее в знак любви, которую оставшийся в живых питает к своему умершему другу, желая, чтобы вместе с ним умерло и самое дорогое для него животное.

Близ царства Астраханского, составляющего самую отдаленную часть русских владений на юго-востоке, лежит область Щелкалы и Мидия, куда ездят русские купцы добывать шелк-сырец, сафьян, кожи и другие произведения. Главные города в Мидии, где русские производят торговлю, суть: Дербент (построенный, по словам тамошних жителей, Александром Великим) и Шамаха, где находится складочное место шелка-сырца. В здешнем краю, чтобы оживить шелковых червей (которые лежат мертвыми целую зиму), их кладут весной на солнце и (дабы еще более ускорить их оживление и заставить их скорее приняться за работу) собирают в мешки, которые вешают детям под мышки. Что касается до червя, называемого chrinisin (или по-нашему chrymson), который дает цветной шелк, то он родится не в Мидии, а в Ассирии. На основании последней грамоты, данной царем в мою бытность, торговля с Дербентом и Шамахой, для вывоза отсюда шелка-сырца и других произведений этого края, равно как с Персией и Бухарией, вниз по реке Волге и через Каспийское море, дозволена как английским, так и русским купцам. Такое дозволение царь почитает за особенную с его стороны милость, и действительно, оно могло бы доставить много выгоды нашим английским купцам, если бы только вести торговлю надлежащим образом и правильно.