Лев Колодный - Китай-город Страница 21

Сочинял, публиковал стихи и философ Николай Станкевич, еще один недолгий житель Китай-города.

Сыны отечества, кем хищный враг попран,

Вы русский трон спасли, - вам слава достоянье!

Вам лучший памятник - признательность граждан,

Вам монумент - Руси святой существованье.

Не стихами в честь Минина и Пожарского, не трагедией "Василий Шуйский", признанными слабыми, вписал их юный автор свое имя в летопись русской культуры. Станкевич, погибший от чахотки в 27 лет, успел оказать влияние на умы самых известных современников - московских литераторов и ученых. По словам Белинского, он "всегда и для всех был авторитетом, потому, что все добровольно и невольно сознавали превосходство его натуры над своей".

В кружке Станкевича все подпадали под духовное влияние этого молодого философа, "харизматической личности", как теперь говорят. Он жил в 1835 году на Никольской, 23, в сохранившемся, но перестроенном доме. Пять лет спустя Николай Станкевич умер в Италии, где ему не помогли ни Средиземное море, ни ослепительное солнце.

... Пишу и все вспоминаю покойного редактора, Юрий Михайловича Давыдова, эрудита и книжника. Однажды в его номере шел мой очерк с заголовком "Китай-город". Как раз тогда разразилась маленькая война с "братом навек" за некий остров на границе. Посмотрел редактор на меня свирепо и росчерком пера вырубил заголовок: "Какой еще в Москве Китай!" Но очерк опубликовал.

ГУЛАГ НА НИКОЛЬСКОЙ

Вереница одноэтажных строений заполняла исток Никольской до конца ХIХ века, пока не появились Верхние торговые ряды. Впервые камень, стекло и металл слились в невиданный прежде вид торжища, царящего на этом месте со времен основания Москвы. "На покрытие стеклом каждого пассажа пошло 20 000 стекол 12 вершков длины и 10 вершков ширины, не считая почти 4000 штук корабельных стекол. Вес железных стропил и перекрытий достигает 50 000 пудов, хотя по своему виду железная сетка перекрытий представляется легкой и тонкой". Так по горячим следам описывал эту достопримечательность города путеводитель "По Москве" 1894 года.

Она появилась вслед за новым зданием Московской городской думы, созданной усилиями одного лица - Николая Алексеева. До него никому не удавалось убедить тысячу купцов, испокон века торговавших в Китай-городе, что им пора объединиться в акционерное общество и построить взамен обветшавших - новые лавки под одной крышей, с автономным водопроводом, электростанцией, канализацией и отоплением. Молодой "отец города" страстной речью убедил "толстосумов" и первый бросил деньги на бочку. Купцы собрали около десяти миллионов рублей и выпустили акции, по сто - каждая.

Под девизом "Московскому купечеству" неожиданно победил представленный на конкурс проект здания в русском стиле архитектора Андрея Померанцева, строившего в Петербурге. Фасады предстали без привычных портиков и колонн, напоминая боярские хоромы, но в масштабе конца ХIХ века, рассчитанном на массу посетителей. Под улицами-пассажами помещался подземный этаж складов. Здание заложили 21 мая 1890 года. Спустя три года все устремились в распахнутые двери, чтобы прогуляться между ярко освещенными салонами, заполненными модными товарами с ценниками. Так впервые покончили с азиатской привычкой торговаться с покупателем, заламывать цену. Восторжествовал девиз "покупатель всегда прав". Тогда же появилась книга жалоб и предложений. В салонах и на антресолях обосновались 1200 магазинов лучших фирм. Рядом открылось отделение Международного Московского банка, граверная и ювелирная мастерские, парикмахерская, зубоврачебный кабинет, почтовое отделение. Магнитом стал подземный "Мартьяныч". Владимир Гиляровский в "Москве и москвичах" отнес его к самым интересным московским ресторанам, поставив в один ряд со знаменитым русским трактиром Бубнова в "Казанском подворье" Китай-города, в Ветошном переулке. "Это был трактир разгула, особенно отдельные кабинеты, где отводили душу купеческие сынки и солидные бородачи купцы, загуливавшие вовсю, на целую неделю. Более интересных трактиров не было, кроме разве явившегося впоследствии в подвалах Городских рядов "Мартьяныча".

Сюда, в отличие от трактира Бубнова, допускался "женский элемент", что придавало разгулу убойную силу и безудержное веселье".

В Верхних торговых рядах впервые не только торговали, но устраивали выставки и концерты, музыкальные вечера. Придя сюда, можно было поговорить по телефону, отправить телеграммы, решить денежные дела. Появилось и то, чего и сейчас нет: гардероб, комната отдыха, носильщики, переводчики. На этот европейского типа универсальный магазин подравнялись все. Естественно, пошли на слом стоявшие напротив ветхие строения Никольской, попавшие на снимки фотографов конца ХIХ века. На их месте появились "Никольские ряды" и другие здания, создавшие образ улицы, дошедший до наших дней.

На Никольской за годы советской власти ничего не построили, за исключением одного дома, о котором пойдет речь ниже. ХХ век улица встретила огнями роскошных магазинов и гостиниц. Рядом с Верхними торговыми рядами на Никольской, 4, помещалась "Большая городская гостиница". На четной стороне приезжие хорошо знали "Чижовское подворье", "Торговую" на Никольской, 8. Замыкало гостиничный ряд соседнее "Шереметевское подворье". В начале века в городе насчитывалось 250 подворий и меблированных комнат, не считая пятидесяти гостиниц! Так что принятая программа строительства двадцати гостиниц - малая часть того, что Москва потеряла под властью большевиков...

К числу лучших гостиниц относился "Славянский базар" на Никольской, 17. "В ней завтракает весь богатый торговый люд Москвы", - так характеризовал ее ресторан путеводитель "По Москве" за 1915 год. Это подтверждает Владимир Гиляровский, описавший великолепие московского застолья и гостеприимства. Из его очерка "Трактиры" явствует, то были завтраки особого рода. Они начинались в полдень и продолжались до трех часов. "Купеческие компании после "трудов праведных" на бирже являлись сюда во втором часу и, завершив за столом миллионные сделки, к трем часа уходили. Оставшиеся после трех кончали "журавлями" и перекочевывали к "Яру" или на бега и скачки". О каких "журавлях" речь? Так назывались хрустальные графины, разрисованные золотыми журавлями и заполненные отборным коньком ценой пятьдесят рублей. На память опорожненный графин получал тот, кто оплачивал счет.

Без больших денег в "Славянском базаре" делать было нечего. По словам "дяди Гиляя", здесь "останавливались и петербургские министры, и сибирские золотопромышленники, и степные помещики, владельцы сотен тысяч десятин земли и... аферисты, и петербургские шулера, устраивавшие картежные игры в двадцатирублевых номерах".

Неизвестно, какой номер гостиницы и по чьему паспорту заняла 2 февраля 1905 года красивая молодая женщина, приехавшая с небольшим багажом. В тот год террористами решено было казнить великого князя Сергея Александровича. На попечении красавицы был динамит. В номере гостиницы она приготовила две бомбы. В семь вечера к гостинице подошел одетый как лондонский франт господин с английским паспортом в кармане. Им был великий террорист и писатель, будущий товарищ военного министра Борис Савинков: "В 7 часов я пришел на Никольскую к "Славянскому Базару", и в ту же минуту из подъезда показалась Дора Бриллиант, имея в руках завернутые в плед бомбы. Мы свернули с нею в Богоявленский переулок, развязали плед и положили бомбы в бывший со мной портфель. В Большом Черкасском переулке нас ожидал Моисеенко. Я сел к нему в сани и на Ильинке встретил Каляева. Я передал ему его бомбу и поехал к Куликовскому, ожидавшему меня на Варварке. В 7.30 вечера обе бомбы были переданы....". Как видим, прелюдия террористического акта происходила на улицах Китай-города. В тот день он не состоялся. И вот по какой интересной причине. Снова приведу цитату: "Каляев бросился навстречу наперерез карете. Он уже поднял руку, чтобы бросить снаряд. Но, кроме великого князя Сергея, он неожиданно увидал еще великую княгиню Елизавету и детей великого князя Павла - Марию и Дмитрия. Он опустил свою бомбу и отошел. Подойдя ко мне, он сказал:

- Думаю, что я поступил правильно, разве можно убить детей?.."

Такими были русские террористы, не убивавшие детей, в отличие от арабских террористов, без колебаний стреляющих из снайперской винтовки по младенцам в колыбели.

Есть еще один памятный день в летописи Никольской - 25 октября 1917 года. Тогда орудия красных взяли на прицел Никольские ворота Кремля. И открыли артиллерийский огонь, расчищая дорогу войскам Ленина, бравшим власть "всерьез и надолго". Никольская до 1990 года называлась улицей 25 октября.

"Купеческие сынки", завсегдатаи "Славянского базара", петербургские министры, прочие обитатели гостиниц, ресторанов, трактиров не смогли противостоять напору большевиков. Взяв власть, те покончили враз со всеми "буржуазными" заведениями, закрыли Верхние торговые ряды. Их заняли расплодившиеся советские учреждения, в частности , наркомат продовольствия во главе с недоучившимся агрономом Александром Цюрупой. Он вошел в историю тем, что на заседании "правительства рабочих и крестьян" упал в обморок, случившийся с ним по причине недоедания. То был пример легендарного альтруизма, бескорыстия, не нашедшего подражания в наши дни у министров рыночной революции. Профиль Цюрупы заполняет камень большой мемориальной доски на входе в ГУМ со стороны Никольской.