Дети гарнизона - Седов Сергей Юрьевич Страница 21

— Первое интервью, — напомнила Нилу, просматривая съемочный план.

— О’кей, приступим, — оживился Тарик.

Попросили Самсоненко найти несколько людей, чтобы снять первое интервью с

«аборигенами». Тот обрадовался, и вернулся в сопровождении двух коротко стриженых молодцов

в золотых шейных цепях. ««Мишки Гами», боевики грузового отдела Аргимпасы!» — Хелен

вздрогнула, узнала, но не подала вида, что знакомы. С плотно заколотой буклей волос и в очках с

дымчатыми стеклами, с блокнотом и ручкой на тесемке на шее, ведущая заморского канала была

неузнаваемо желанным гостем. Предположила: «Мишки» возле порта несут мздоимскую службу:

собирают дань с товара транзитных бизнесменов. Совсем не изменились за эти несколько лет.

Роскошные тупые персонажи, представители неформальной власти на полуострове. Откуда-то

изнутри сознания, из-под скорлупы, сковавшей душу за эти несколько лет на чужбине, вырвалось

чувство радости. «Господи, неужели наконец-то дома?!» Фонтан Морвокзала, обшарпанный

фасад гостиницы напротив, несколько тентованных ларьков с пирожками и напитками — как

будто время повернулось вспять. Сколько лет сдерживала себя, заставляя на чужбине забыть о

домашнем… А сердечко защемило при взгляде на этих двух идиотов из прошлого...

Их поставили на фоне мощных дверей сталинского Морвокзала. Минуту назад уверенные в

себе парняги при виде «волшебного глаза» объектива стушевались и покраснели.

— Ну, смелее! — приободрила их переводчица — Что бы вы хотели сказать людям, таким

как вы, простым, на турецком берегу?

— Это чего, кино? Короче, привет всем! — рявкнули со страху на распальцовке. — Салют!

А чо? У нас нормалек все. Живем лучше всех!

— Я хочу передать привет турецкой братве, — оборвал товарища старший подельник,

волнуясь. — Братва, давайте, в натуре! Вместе всех загрузим! Все барыги и коммерсы чтобы

платили как положено. А если стрем какой у вас — айда к нам, турецкая братва! Спрячем,

накормим, обогреем! Братва всех стран, соединяйся! У меня все, короче...

Из портовых ворот вырулил Одис в съемочном автобусе, пройдя доскональную проверку

таможенников, подъехал к Самсону.

— Таможенники проверили, простукали дно, привели пса, натасканного на наркотики.

Убили на автобус без малого два часа, а в это время с борта на грузовики оптовики грузили свои

ящики, мешки, сумки — и хоть бы что-то для проформы открыли таможенники. Слыхал про эту

таможню всякое, но за два часа, на моих глазах, оформить сотни тонн разнообразного груза —

такое в реальной действительности не возможно! — перевела Лена.

— У нас все возможно, — отреагировал Самсон. — Зеленый коридор называется — платим

зелеными, и айда вперед. А вас шмонали для серьезности, для полноты первых впечатлений.

Чтобы не думали, что так легко пожаловать в Крым!

Охота за сюжетами

После въездных процедур команда ловцов сенсаций поехала в Массандру. Впереди Самсон

на старенькой иномарке, следом автобус с турками.

— За нами хвост, — привычно-спокойно объявил Одис, всматриваясь в стекло заднего вида.

— Тройка БМВ, серая, затемненная, держит на крючке…

— Возьми вправо, — велел Дениз. — Мы снимем план. Как гора называется?

Автобус притормозил и съехал на смотровую площадку у Аю-Дага. Над бухтой возвышался

огромный, поросший лесом каменный медведь с подушкой облаков на спине. Притормозил

следом и «опелек» Самсона.

БМВ проехал вперед, остановился.

— Мистер Самсон, скажите, кроме вас нас сопровождают? — встревожено перевела вопрос

Тарика Хелена.

— Эта тачка с людьми нашего депутата, большого друга и покровителя Минкультуризма,

господина Бесарабченко. Вы же у его парней интервью брали! Отличные пацаны. Не волнуйтесь,

вам ничего не будут стоить. Едут за нами в знак уважения и для вашей же безопасности. На

субботу Босс приглашает на Тарханкут, — Самсон ткнул пальцем на карте в самый западный мыс.

— Покажет все в лучшем виде, древние городища, раскопки, много чего интересного. Ему нельзя

отказать, ему у нас никто не отказывает никогда...

Вспомнила Бессараба, мощную фигуру, хищный взгляд, пиратскую прихрамывающую

походку — и содрогнулась. Неужели и Тарханкут теперь тоже его? Но ведь Тарханкут, эта суровая

земля вольницы, не может принадлежать кому-то в отдельности! Достояние всех!

— Это окаянный человек, — стала говорить Денизу, — очень опасный, нам нельзя ехать

туда...

Вовлеченный в сюжетно-съемочное действо, Тарик улыбнулся:

— Схватились за материал. Сумасшедший. А охрану приставили — так спокойней. Что

думаешь, Одиссей?

Одис смотрел влюбленно, прошептал: «Дорогая, ничего не бойся. Я с тобой...» Дотронулся

до ее руки губами.

Тревога не уходила. В динамике работы вроде все забылось, но оставалось чувство, будто

прокрался в душу совершенно чуждый, злой демоний, и раздражал своим бесцеремонным и

наглым присутствием...

Тарик Дениз беседовал с директором дворца, степенной заочкаренной теткой. Хелен увидела

на столе телефонный аппарат, дисковый, точно такой, как был у них, в гарнизоне. Захотелось

поднять трубку и услышать голос отца. Задержалась, когда все вышли, схватила трубку,

машинально накручивала родной домашний номер. Трубка не замедлила откликнуться:

— Да, слушаю? — Голос мамы. Снова вместе? Совсем так, как говорил отец...

— Алло, мама, это ты?

— Какая мама? Кто это? — неуверенно произнес детский голосок.

— Ты кто? — удивленно спросила Хелена.

— Я Дениз.

— А Александр Иванович где?

— Что папе передать, кто звонил?

— А что с мамой?

— Я за старшего, на хозяйстве. Что передать, кто звонил? — переспросил мальчишка.

Неожиданная теплая волна накрыла ее. Господи, чудо, да и только! Папа вместе с мамой, и с

ними ее братик, Денис! Совсем другая, неизвестная ей семья! Расцеловать, так много рассказать!

Нужно обязательно встретиться с ними. Маму жалко, Тонька набрехала про ее аутизм! Все

нормально! И Дениска, ее братик!.. Душу сжала неведомая ностальгическая грусть, слезки

наполнили глаза.

— Тетя, мне пора. Маме помогать, — в трубке запипикало.

…Во дворце-музее Дениз выбирал самое главное и запоминаемое. Через Хелену

интенсивно общался с экскурсоводом, нарисовал схему видеосъемок. И по переговорнику держал

связь с операторами. За два часа интенсивной съемки сняли все самое ценное изнутри и снаружи.

Собирался материал, на который бы у других ушли дни и недели. Волшебник прямого репортажа,

творец телеинтриги, снимал без дублей, с первого раза. И вся группа, зараженная его энергетикой,

работала как один организм, меняя пленку за пленкой, обновляя и корректируя монтажные

листки. Увлеклись группой немцев, престарелых туристов с круизного теплохода, серьезно

осматривавших фотографии и огромный дубовый стол, за которым решалась судьба мира и их

страны. Отсняли мастерски интервью у бойкой бабульки с ребенком, разыграли интервью, в

котором доверчивая и серьезная девчушка рассказывала о том, что была дача семьи последнего

русского царя, их расстреляли, и что ей, малышке, очень жалко этих людей, для которых был

построен такой красивый дворец, посажен удивительный сад…

Охота, день второй

Сюжеты упорно роились, съемки продолжались, но сенсация не шла в руки. Тарик

расстроился, было видно, что за сенсацией готов лезть в пекло. На третий день с оператором

Шахином, на оплаченном щедро вертолете, снимали побережье от мыса Айя, Кастель, Карадаг. В

Коктебеле, на вертолетной площадке поджидал автобус с невозмутимой свитой. На обратной

дороге завернули в голубую мечеть. Отсняли религиозный сюжет.

— Скучно! — констатировал Тарик., — Вроде и картинка яркая, но запала не хватает. Не то,