Владимир Лобов - Военная хитрость Страница 22

Контрольная комиссия размещалась в роскошной берлинской гостинице «Адлон». В штаб-квартире было несколько полковников, в том числе 4 французских, 2 британских, бельгийский и японский. Три подчиненных им подразделения отвечали за осуществление контроля за вооружениями, личным составом и фортификационными сооружениями. Эти подразделения проводили работу через 22 районные команды, распределенные по всей Германии. Каждая районная команда имела определенное количество человек: 11 — по вооружениям, 8 — по личному составу и 3 — по фортификационным сооружениям. Это была простая организационная структура, функционально хорошо соответствовавшая своей миссии.

Контрольная комиссия совершила большую стратегическую и политическую ошибку в самом начале своей работы. Просчет, допущенный генералами Нолле, Морганом и их коллегами, состоял в том, что комиссия потребовала, чтобы немцы создали собственный комитет по координации процесса разоружения, который бы взаимодействовал с Контрольной комиссией. Это была ловушка, созданная самой комиссией, в которую она же сама и попала. Руководство рейхсвера было не только ошеломлено, но и обрадовано. Оно предполагало, что Контрольная комиссия пронесется по Германии самостоятельной силой, безжалостно конфисковывая, уничтожая вооруженные силы и наказывая за любое нарушение ее приказов. Вместо этого рейхсвер попросили согласиться с разоруженческими военными предписаниями и предоставили ему совершенно неожиданную возможность назначить то, что, с его точки зрения, явилось бы «комитетом препятствий». В соответствии с этим министерство обороны Германии образовало армейскую комиссию мира, руководителем которой был назначен прусский генерал фон Крамон, неистовый противник Версальского диктата. Уже на первом совместном заседании с Контрольной комиссией 29 января 1920 года Крамон продемонстрировал свое мнение о том, что взаимодействие означает не сотрудничества, а напротив — это силовые игры с целью создания препятствий разоружению.

Ключом к перевооружению Германии являлась военная индустрия, а ключом к немецкой военной промышленности — гигантская индустриальная империя Круппа. Союзники, полностью осознающие ее решающую роль, отдали приказ об уничтожении линий по производству тяжелого вооружения. Разрешенное производство оружия было резко ограничено, и Контрольная комиссия осуществляла за ним строгий надзор. Круппу в 1921 году было разрешено выпускать один-единственный тип пушки и только четыре единицы в год. Производство для военно-морского флота бронированных листов, подъемников для подачи боеприпасов, орудийных лафетов и пушек было заменено производством запасных частей для устаревающих боевых кораблей.

Для того чтобы выжить, военной индустрии Германии, и в частности Круппу, пришлось стать разносторонней, введя мирные линии, которые производили широкий ассортимент товаров — от детских колясок до пишущих машинок, от мотороллеров и оптических инструментов до таких тяжелых машин, как экскаваторы, сельскохозяйственное оборудование и локомотивы. Правительство разместило на предприятиях свои заказы и щедро покрыло некоторую часть дефицита. Наиболее квалифицированные и облеченные доверием инженеры и рабочие Эссена скрытно содержались или были переведены на второстепенные заводы по всей Германии и по всему миру, готовые к тому дню, когда Крупп вновь вернется к производству оружия.

Эти действия были одобрены и правительством, и рейхсвером. Таким образом, сразу же после перемирия командующий армией генерал фон Сект признал, что «существует только один путь, с помощью которого мы сумеем обеспечить вооружение большого количества солдат (и это нужно делать) — подходящими мерами скрытности вместе с промышленниками нации».

Личная инициатива объединялась с острожной поддержкой правительства по спасению знаменитого авиазавода Фоккера. Его великолепный биплан Ф-7, единственный из всей категории оборудования Германии, был указан отдельно в Версальском договоре как подлежащий уничтожению. Однако предупрежденный заранее, Тони Фоккер немедленно начал думать о спасении своего состояния и завода. Его план предусматривал скрытный перевод их из Германии в его родную Голландию. Деньги (почти четверть текущей наличности Фоккера) были тайно вывезены двумя партиями (одна — морем, другая — поездом) в старом чемодане, спрятанном среди багажа привилегированных иностранных дипломатов. Однако спасение обреченного авиазавода в Шверине, в северной Германии, было сложнейшим делом и требовало определенной хитрости.

Для того чтобы сохранить основу своего производства, обмануть инспекторов Контрольной комиссии, Фоккер лично организовал скрытный демонтаж и укрытие более половины своего заводского имущества в многочисленных отдаленных сараях, подвалах, конюшнях и гаражах, разбросанных в сельской местности. Часть самолетов, частей и оборудования была оставлена для открытого обозрения инспекции союзников с тем, чтобы она обнаружила все это по прибытии на завод. Инспектирующие офицеры так и не поняли, что их обхитрили.

Следующей проблемой для Фоккера стал вывоз такого большого количества оборудования из Германии. Для выполнения этой задачи требовались лицензии на вывоз и транспортные средства. Управляющий экспортным отделом Ф. В. Зеекац посетил министерство торговли в Берлине. Там он открыто заявил, что если это промышленное и военное оборудование, а также военная авиация будут перемещены в Голландию, то они будут находиться в нейтральной стране и будут спасены для будущего. К тому же Германия получит столь необходимое ей лицензионное вознаграждение, союзники будут обмануты, а их планы расстроены. Официальные лица министерства, естественно, дали согласие, выдав разрешение на вывоз оборудования стоимостью почти в полмиллиона долларов.

Схема перевозки была предложена, разработана и проведена в жизнь главой транспортного отдела Фоккера Вильгельмом Ганом. Ему удалось осуществить это предприятие хитростью через государственную железнодорожную сеть с помощью призывов к патриотизму, напоминания о прошлых одолжениях и, в большей степени, прямых взяток. Около одной шестой всего спрятанного оборудования было скрытно погружено в грузовики доверенными рабочими Фоккера и доставлено в ожидающие железнодорожные зафрахтованные вагоны.

С Ганом поезд отправился с запасной ветки Шверина в свое 350-километровое путешествия в Голландию. Ган и здесь пошел на хитрость. В составе насчитывалось ровно 60 вагонов — такая длина эшелона была предложена немецкими таможенными официальными лицами, которых он подкупил. Таможенники заверили, что в этом случае они под благовидным предлогом пропустят эшелон сразу же в Голландию. А обоснуют это тем, что пути приграничного города Зальцбергена могут принять только 40 вагонов, сверхдлинный поезд Гана блокировал бы основной путь. Были приняты другие меры предосторожности для того, чтобы избежать задержек, если какой-нибудь «неуемный» железнодорожник или таможенник захочет осмотреть состав. Когда поезд подходил к станции Зальцберген, пограничному патрулю, чтобы его отвлечь, было передано сообщение, что затевается попытка контрабандного провоза груза, но на станции ближе к границе. Сообщение было верным, но его организовал Ган для того, чтобы обмануть таможенников и пограничников. Это простое отвлечение сработало, и поезд беспрепятственно пересек границу.

В последующие пять недель еще пять железнодорожных составов скрытно перевезли груз, состоящий из спрятанного оборудования Фоккера. Драгоценные разобранные фюзеляжи самолетов были погружены на 30 открытых платформ последнего состава. До этого Фоккер не осмеливался идти на риск и отправлять остовы самолетов. Самолеты были замаскированы под металлолом при помощи окрашенных досок и металлических труб и накрыты брезентом, на брезенте были пометки: «Металлолом», «Авиазавод Фоккера» и «Шверин». И последний груз также прошел незамеченным.

Вся операция, начиная со стадии планирования и кончая доставкой, заняла менее семи недель. Гану удалось провезти скрытно, контрабандным путем около 350 железнодорожных вагонов, в которых находилось поразительное количество груза: 220 самолетов (включая запрещенные Ф-7), свыше 400 двигателей и значительное количество других материалов стоимостью около 8 млн. долларов.

Таким образом, Тони Фоккер хитростью спас достаточное количество средств и оборудования для того, чтобы вновь открыть дело в Голландии под вывеской «Vliegtuigenfabriek NV» и быть готовым играть значительную роль в усилиях Германии обойти Версальский договор и вооружиться вновь.

В 20-х годах Германия выглядела, и это действительно было так, значительно разоруженной. Но если буква Версаля более или менее соблюдалась, то цель — нет. Потенциал для быстрого перевооружения Германии существовал и рос, точно так же как и стремление к перевооружению. Стремление вновь вооружиться являлось связующей нитью между политиками Германии, военными и промышленниками. Как политики, лидеры правительства негодовали по поводу ограничения их власти. Как военные, высшие офицеры рейхсвера мечтали о достаточно сильной армии для поддержки внешней политики Германии. Как промышленники, главы концернов Круппа, Стиннеса и И. Г. Фарбена лелеяли надежду о больших прибылях. А эти чисто профессиональные устремления и цели дополнялись не таким уже малым качеством — патриотизмом.