Пётр Кошель - История российского сыска Страница 22

В 1823 году монах определился на жительство в Высотский монастырь под Серпуховом, но вскоре его покинул и снова отправился бродяжничать. Его обнаружили наконец в родной деревне и, как самовольно оставившего поселение, заточили смирения ради в Суздальский Спасо-Евфимьевский монастырь, служивший в то время тюрьмой для духовных лиц.

Там Авель и умер в 1841 году, прожив, как сам предсказывал, ровно «восемьдесят и три года и четыре месяца».

Как возникло III отделение

Граф Бенкендорф в своих записках так объясняет возникновение вверенного ему учреждения: "Император Николай стремился к искоренению злоупотреблений, вкравшихся во многие части управления, и убедился из внезапно открытого заговора, обагрившего кровью первые минуты нового царствования, в необходимости повсеместного более бдительного надзора, который окончательно стекался бы в одно средоточие. Государь избрал меня для образования высшей полиции, которая покровительствовала бы угнетённым и наблюдала бы за злоумышлениями и людьми, к ним склонными. Таким образом император создавал орган, при помощи которого он мог непосредственно следить не только за появлением антигосударственных элементов в обществе, но и за действием всей сложной административной машины. Поэтому высочайшее повеление об учреждении III Отделения гласит, между прочим: «Предписать всем начальникам губерний и сообщить другим лицам, до которых сие касаться может, дабы они о всех предметах, в состав III Отделения собственной моей канцелярии входящих, доносили прямо на имя моё, с надписью».

Граф Бенкендорф оставался во главе Отделения до самой своей смерти (15 сентября 1841 года); преемником его был князь АФ.Орлов (по 5 апреля 1856 года). С 1856 по 1866 шефом жандармов был князь Василий Андреевич Долгорукий, с 1866 по 1874 – граф Пётр Андреевич Шувалов, с 1874 по 1876 – Александр Львович Потапов, с 1876 по 4 августа 1878 (в этот день он был убит революционером Кравчинским) Николай Владимирович Мезенцев, с 1878 по 1880 год, когда III Отделение было (при графе М.Т.Лорис-Меликове) упразднено, – Александр Романович Дрентельн. Все эти лица были, конечно, генерал-адъютантами.

Специальными местными органами III Отделения были жандармские части, которые постепенно обособлялись от военного ведомства и становились в теснейшую связь с Отделением. Так, в 1836 году все жандармские части, находившиеся в ведении корпуса внутренней стражи, выделены и включены в состав образованного корпуса жандармов, подчинённого исключительно своему шефу (он же главный начальник III Отделения). В 1839 году должность начальника штаба корпуса жандармов соединена с должностью управляющего III Отделением. В 1842 году жандармский полк, состоявший при войсках, подчинён шефу жандармов во всех отношениях и включён в состав корпуса жандармов. Для ближайшего управления сетью жандармских команд, раскинутых по всей империи, образовано в 1826 году пять округов (в 1843 число их возросло до восьми); округа эти разделены на отделения со штаб-офицерами (начальниками отделений) во главе; деятельность каждого распространялась на две-три губернии.

С 1826 года важнейшею обязанностью жандармских чинов, помимо полицейской службы, становится и наблюдательная деятельность. Приказом шефа жандармов от 31 августа 1826 года предписано всем начальникам жандармских частей доносить ему «обо всех происшествиях» в местах квартирования частей, а также «о всех примечательных фактах», о которых «чины» узнают; сведения, «заслуживающие особого внимания», предписывалось посылать в конвертах с надписью «в собственные руки». В начале 1827 года была издана особая инструкция, определяющая обязанности жандармских чинов «по наблюдательной части».

Превыше всего ставивший дисциплину и из всех общественных организаций симпатизировавший только военной, император Николай I сам относился к своим государственным обязанностям с добросовестностью исполнительного ротмистра. Он стремился принимать участие в разрешении всякого дела, независимо от его масштабов и значения. Не доверяя бюрократической системе управления, особенно широко развернувшейся со времени административных реформ его брата, он пытался превратить всю несметную чиновническую массу, от министров до коллежских регистраторов, в покорных исполнителей царской, и только царской воли. И здесь III Отделение было весьма к месту. Бенкендорф в записке к Николаю замечал: «Для того, чтобы полиция была хороша и обнимала все пункты империи, необходимо, чтобы она подчинялась системе строгой централизации, чтобы её боялись и уважали…»

Как ни странно, такие же советы император мог получить и от «демагога» П.И.Пестеля.

В «Русской правде» Пестеля, хотя и рассчитанной на совершенно другую аудиторию, Николай мог найти много полезных истин, если бы только он самолично познакомился с текстом этого «возмутительного произведения». С особым вниманием он должен был отнестись к разделу «Записки о государственном управлении», где Пестель намечал полицейскую систему будущего государства, по плану «Записки», ещё монархического.

«Высшее благочиние охраняет правительство, государя и государственные сословия от опасностей, могущих угрожать образу правления, настоящему порядку вещей и самому существованию гражданского общества или государства, и по важности сей цели именуется оно вышним…» Оно «требует непроницаемой тьмы и потому должно быть поручено единственно государственному главе сего приказа, который может оное устраивать посредством канцелярии, особенно для сего предмета при нём находящейся…» Имена чиновников «не должны быть никому известны, исключая государя и главы благочиния». Рассматривая далее функции благочиния, Пестель включает в них наблюдение за правильным ходом государственного аппарата, преследование противоправительственных учений и обществ и иностранный шпионаж. «Для исполнения всех сих обязанностей имеет вышнее благочиние непременную надобность в многоразличных сведениях, из коих некоторые могут быть доставляемы обыкновенным благочинием и посторонними отраслями правления, между тем как другие могут быть получаемы единственно посредством тайных розысков. Тайные розыски, или шпионство суть посему не только позволительное и законное, но даже надёжнейшее и почти, можно сказать, единственное средство, коим вышнее благочиние поставляется в возможность достигнуть предназначенной ему цели».

Изложив таким образом принципы высшей тайной полиции, Пестель переходил к устройству того, что он называл благочинием обыкновенным, или открытым. Дня нашего повествования особый интерес представляет то место его плана, где говорится об организации «внутренней стражи», то есть той силы, «которая, превышая все частные силы, принуждает всех и каждого к исполнению повелений правительства». Пестель пишет: «Для составления внутренней стражи, думаю я, 50 000 жандармов будут для всего государства достаточны. Каждая область имела бы оных 5000, а каждая губерния 1000, из коих 500 конных и 500 пеших… Содержание жандармов и жалованье их офицеров должны быть втрое против полевых войск, ибо сия служба столь же опасна, гораздо труднее, а между тем вовсе не благодарна».

У нас нет, конечно, оснований утверждать, что этот суровый план, начертанный мятежником Пестелем в целях укрепления революционной дисциплины, действительно был использован при организации престола. Но самое совпадение любопытно и, может быть, не случайно.

Всерьёз ставилась III Отделением борьба с бюрократической системой. Система эта, особенно развившаяся в царствование Александра I, в связи с усложнившимся строем общественной жизни к тому времени сложилась в довольно широкое и крепкое, хотя и не очень стройное здание. Современники, привыкшие персонифицировать причины социальных явлений, связывали рост бюрократии с деятельностью Сперанского: «В кабинете Сперанского, в его гостиной, в его обществе… зародилось совсем новое сословие, дотоле неизвестное, которое, беспрерывно умножаясь, можно сказать, как сеткой покрывает ныне всю Россию, – сословие бюрократов». Чиновники размножились в таком несметном количестве, что появились специальные казённые города, высший круг которых состоял исключительно из должностных лиц, – к таким городам принадлежал и выведенный Гоголем в «Ревизоре», единственными неслужилыми дворянами которого были, по-видимому, Бобчинский и Добчинский. Вместе с ростом аппарата росла и путаница взаимоотношений отдельных его частей, росло и количество злоупотреблений. При том порядке, который господствовал в первой четверти ХГХ века, когда во время судебных разбирательств приходилось справляться с боярскими приговорами времён царя Михаила Фёдоровича, а Уложение его сына было единственным кодифицированным памятником действующего права, немудрёно было, что российская Фемида представляла зрелище довольно жалкое.