Людвиг Мизес - Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции Страница 22

Маркс запутывает проблему, смешивая понятия касты и класса. Там, где существуют сословные и кастовые различия, все члены каждой касты, кроме самой привилегированной, имеют один общий интерес, а именно – уничтожить правовые ограничения своей собственной касты. Всех рабов, например, объединяла кровная заинтересованность в отмене рабства. Но таких конфликтов не существует в обществе, где все граждане равны перед законом. Против выделения различных классов среди членов такого общества нельзя выдвинуть никакого логического возражения. Любая классификация логически допустима, как бы произвольно ни был выбран признак классификации. Но абсурдно классифицировать членов капиталистического общества в соответствии с их положением в схеме разделения общественного труда, а затем отождествлять эти классы с кастами сословного общества.

В сословном обществе индивид наследует кастовую принадлежность от своих родителей, на протяжении всей своей жизни он остаётся в своей касте, и его дети рождаются её членами. Только в исключительных случаях удача может поднять человека в более высокую касту. Для подавляющего большинства каста неизменно определяет их положение в жизни. Классы, выделяемые Марксом в человеческом обществе, имеют другую природу. Их состав колеблется. Принадлежность к классу не является наследственной. Она присваивается как бы ежедневно повторяющимся плебисцитом всех людей. Публика своими расходами и покупками определяет тех, кто должен владеть и управлять заводами, кто должен играть роли в театральных постановках, кто должен работать на фабриках и шахтах. Богатые люди становятся бедными, а бедные богатыми. Как наследники, так и те, кто сами приобрели богатство, должны сохранять свои позиции, защищая свои активы от конкуренции уже признанных фирм и честолюбивых новичков. В свободной рыночной экономике не существует никаких привилегий, никакой защиты капиталовложений, никаких барьеров, препятствующих кому-либо стремится к любому призу. Доступ в любой марксистский класс свободен для каждого. Члены любого класса конкурируют друг с другом, они не объединены общим классовым интересом и не противостоят членам других классов, вступая в союз либо с целью защиты общих привилегий, которые те, кого они задевают желают видеть отменёнными, либо пытаясь уничтожить институциональные ограничения, которые желают сохранить те, кто извлекает из них выгоду.

Либералы – приверженцы laissez faire утверждают: если старые законы, учреждавшие сословные привилегии и поражения в правах отменены, и не введена практика, имеющая такой же характер – например, пошлины, субсидии, дискриминационное налогообложение, потакание негосударственным учреждениям, таким как церкви, профсоюзы и т.д. в применении принуждения и угроз – то существует равенство всех граждан перед законом. Никакие законодательные препятствия не стесняют их стремлений и амбиций. Каждый свободен состязаться за любое социальное положение или функцию, занять которые позволяют его личные способности.

Коммунисты отрицают, что именно так действует капиталистическая система, организованная на основе либеральной системы равенства перед законом. В их глазах частная собственность на средства производства предоставляет их владельцам – буржуазии или капиталистам, по терминологии Маркса – привилегию, фактически не отличающуюся от когда-то пожалованных феодальным лордам. «Буржуазная революция» не уничтожила привилегии и дискриминацию масс; она, говорят марксисты, просто вытеснила старый правящий и эксплуататорский класс аристократов новым правящим и эксплуататорским классом – буржуазией. Эксплуатируемый класс, пролетариат, не получил от этих реформ никакой выгоды. У него просто сменились хозяева, но сам он остался угнетаемым и эксплуатируемым. Нужна новая и окончательная революция, которая, путём уничтожения частной собственности на средства производства, установит бесклассовое общество.

Социалистическая, или коммунистическая доктрина абсолютно не учитывает существенную разницу между условиями сословного или кастового общества и условиями капиталистического общества. Феодальная собственность возникала либо в результате завоевания, либо в результате дара со стороны завоевателя. Она прекращалась либо вследствие аннулирования дара, либо вследствие завоевания со стороны более сильного завоевателя. Это была собственность «божией милостью», потому что в конечном итоге исходила от военной победы, которую смирение и тщеславие государей приписывало вмешательству Бога. Владельцы феодальной собственности не зависели от рынка, они не служили потребителям; в пределах своих прав собственности они были реальными властителями. Однако положение капиталистов и предпринимателей в рыночной экономике совсем иное. Они приобретают и умножают свою собственность посредством услуг, предоставляемых ими потребителям, и удержать её они могут, только продолжая ежедневно предоставлять услуги максимально высокого качества. Эту разницу нельзя ликвидировать, метафорически называя успешного производителя спагетти «королём спагетти».

Маркс никогда не ставил перед собой безнадёжной задачи опровергнуть описание экономистами действия рыночной экономики. Вместо этого он стремился показать, что в будущем капитализм приведёт к весьма неудовлетворительному состоянию. Он взялся продемонстрировать, что действие капитализма должно неизбежно привести к концентрации богатства в руках всё уменьшающегося количества капиталистов, с одной стороны, и к прогрессирующему обнищанию подавляющего большинства, с другой стороны. Выполнение этой задачи он начал с железного закона заработной платы, в соответствии с которым средняя заработная плата представляет собой то количество средств к существованию, которое необходимо для того, чтобы обеспечить рабочим уровень простого выживания и дать возможность вырастить потомство <разумеется, Марксу не нравился немецкий термин «das eherne Lohngesetz». потому что он был изобретён его соперником Фердинандом Лассалем>. Этот так называемый закон уже давно скомпрометирован, и даже самые фанатичные марксисты от него отказались. Но даже если в порядке дискуссии назвать этот закон верным, очевидно, что он ни в коем случае не служит основой для доказательства того, что развитие капитализма ведёт к прогрессивному обнищанию наёмных работников. Если ставки заработной платы при капитализме всегда столь низки, что по физиологическим причинам они не могут упасть ещё ниже, не ликвидировав целый класс наёмных работников, то невозможно обосновать тезис «Манифеста Коммунистической партии» о том, что с развитием промышленности рабочие «всё более опускаются» [16]. Подобно всем остальным аргументам Маркса, его доказательство противоречиво и само себя опровергает. Маркс хвастался тем, что открыл имманентные законы капиталистической эволюции. Самым важным из этих законов он считал закон прогрессивного обнищания масс наёмных работников. Именно действие этого закона вызовет окончательный крах капитализма и возникновение социализма <Маркс К. Капитал. T. I // Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 772>. Когда будет показано, что он ложен, будет разрушен фундамент как экономической системы Маркса, так и его теории эволюции капитализма.

В связи с этим мы должны установить тот факт, что в капиталистических странах уровень жизни наёмных рабочих беспрецедентно и невообразимо улучшился с момента публикации «Манифеста Коммунистической партии» и первого тома «Капитала». Маркс во всех отношениях неверно понимал функционирование капиталистической системы.

Неизбежным следствием голословно утверждаемого прогрессивного обнищания наёмных рабочих является концентрация всего богатства в руках класса капиталистических эксплуататоров, количество которых постоянно уменьшается. Рассматривая эту проблему Маркс не учитывал, что появление крупных предприятий не обязательно подразумевает концентрацию богатства в немногих руках. Предприятия большого бизнеса почти все без исключения являются корпорациями именно потому, что они слишком велики, чтобы отдельные индивиды владели ими целиком. Рост предприятий оставил далеко позади рост индивидуальных состояний. Активы корпораций не тождественны богатству их акционеров. Значительная часть этих активов – эквивалент выпущенных привилегированных акций и облигаций и привлечённых кредитов – фактически принадлежит, хоть и не в смысле юридической концепции собственности, другим людям – владельцам облигаций и привилегированных акций и кредиторам. Там, где этими ценными бумагами владеют сберегательные банки и страховые компании, а кредиты выданы такими банками и компаниями, фактическими владельцами являются люди, которые владеют их обязательствами. Аналогично, простые акции корпорации, как правило, также не концентрируются в руках одного человека. Как правило, чем больше корпорация, тем шире распределены акции.