Александр Шубин - Мифы советской страны Страница 22

Ленин в это время считал выступление преждевременным, прежде всего потому, что большевики еще не преобладают в советах[155]. Более того, если большевики спровоцируют серьезные столкновения, на них наверняка попытаются свалить неизбежную неудачу предстоящего наступления. А вот после провала наступления, в котором большевики мало сомневались, их влияние наверняка вырастет. Так что наращивание конфронтации было невыгодно большевикам.

Однако события развивались не так, как планировал Ленин.

В июне выросло влияние анархистов, которые стали составлять реальную конкуренцию большевикам в войсках Петроградского гарнизона и в рабочем Выборгском районе. Конфликт правительства с анархистами сыграл летом 1917 г. роль катализатора социального брожения. Анархисты попытались захватить типографию реакционной газеты “Русская воля”. Попытка была ликвидирована без жертв, но в ответ министр юстиции попытался выселить анархистов из их резиденции на даче Дурново, что вызвало забастовки на 28 заводах. Влияние анархистов среди рабочих Выборгской стороны было велико, дача была центром культурно-просветительской работы (правительственные чины пытались представить ее чем-то вроде притона, что совершенно не соответствовало действительности)[156]. Рабочие получили в этом вопросе поддержку ВЦИК[157]. Конфликт растянулся на весь июнь и превратил анархистов из относительно конструктивной силы (еще в мае их лидер Н. Солнцев осуждал попытку Кронштадского совета провозгласить самостоятельность города) в детонатор антиправительственных волнений. Радикальная агитация анархистов могла превратить их в лидеров значительной части тех рабочих и солдат, которые прежде шли за большевиками.

Анархисты были популярны в 1-ом пулеметном полку. Несколько подразделений полка были отправлены на фронт, что нарушало мартовские договоренности совета и правительства. Солдаты первого пулеметного полка были наиболее радикальной военной частью, там было велико влияние анархистов и «военки». Пулеметчики считали себя гарантами революции в столице и не собирались отправляться на фронт, тем более, что левые социалисты объяснили им, что война ведется за интересы, чуждые трудящимися.

Пулеметчики уже с 1 июля были готовы выступить против Временного правительства. Эсеро-меньшевистский полковой комитет еле сдерживал их. 2 июля ЦК РСДРП(б) категорически приказал «военке» сдерживать выступление пулеметчиков. Приказ этот «военка» выполняла без энтузиазма.

2 июля в полке имел место митинг, посвященный проводам солдат на фронт. Вот счастье мифотворцев – здесь «от имени ЦК РСДРП(б) перед собравшимися выступили Луначарский и Троцкий. Последний поносил «правительство министров-капиталистов» за июньское наступление русских войск на Западном фронте и требовал передачи всей власти Советам»[158]. Сама по себе эта речь обычна для левых социалистов. Да, они считают наступление и отправку революционных солдат недопустимым. Нет ничего нового и в требовании передачи советам власти, за что уже давно выступают большевики, левые эсеры и левые меньшевики. Но все-таки назавтра солдаты выступят. Наверное, не случайно Троцкий приехал, наверное, прямо с заседания ЦК большевиков. Мифотворцы забывают только, что Троцкий и Луначарский в это время не входили не только в ЦК большевиков, но и вообще в большевистскую партию. До августа они были «межрайонцами».

На этом митинге пулеметчиков «накручивала» ситуация, а не большевики. Местные ораторы клеймили правительство. А на следующий день пришли анархисты, которые призвали к восстанию.

3 июля 1917 г. к тому же стало известно, что и правительство накануне распалось из-за выхода кадетов из кабинета в знак протеста против предоставления широкой автономии Украине. Тут уж Ленин точно был не при чем. 3 июля он спокойно пребывал за городом.

На митинге 3 июля, где выступил Солнцев, солдаты поддержали лозунг “Вся власть Советам!” Н.Солнцев выступал за переизбрание советов[159]. По призыву анархистов солдаты двинулись на демонстрацию с оружием. А. Невский вспоминал, что члены «военки» поняли: «сдержать солдат от выступления мы не сможем»[160]. Так что вопрос состоял только в том, кто будет лидером возбужденной солдатской массы. Перед солдатами-пулеметчиками, входившими в большевистскую «военку», встал выбор – или отдать полк анархистам, или присоединиться к выступлению вопреки линии ЦК. Они выбрали второе. Делегаты были направлены в другие части гарнизона и на фабрики. Вскоре на улицы вышла грандиозная вооруженная демонстрация, противники правительства заняли Финляндский вокзал. Вооруженная демонстрация двинулась к Таврическому дворцу.

ЦК большевиков принялся сдерживать выступление, которое счел авантюрой анархистов. Ленина не было в городе, так что от имени ЦК руководили Каменев и Зиновьев, придерживавшиеся умеренной линии на компромисс с социалистами и руководством советов.

В ночь на 4 июля наличные члены ЦК, ПК большевиков и «военки» вырабатывали приемлемый компромисс. Нужно было как-то возглавить разбушевавшиеся массы, и в то же время избежать открытого восстания, к которому никто не был готов.

Прибывший в Петроград утром 4 июля В.Ленин опасался радикальных действий без достаточной подготовки. Однако после того, как движение началось, большевики не могли не возглавить выступление. По справедливому замечанию А. Рабиновича, "лидерам петроградских большевиков было чрезвычайно трудно оставить без руководства демонстрантов и недавно завоеванных членов партии. В конце концов, уличные шествия возникли в результате большевистской пропаганды и были реальным свидетельством усилившейся "большевизации" масс"[161]. Отказавшись от лидерства в выступлении, большевики потеряли бы репутацию радикалов и связанную с этим поддержку широких слоев населения и войск, радикализированных военной и социальной ситуацией. Тем более, что большевикам уже "дышали в затылок" анархисты, фактически возглавившие выступление в его первые часы. В итоге Петербургский комитет РСДРП(б), а затем и большинство ЦК решили возглавить демонстрацию, чтобы превратить ее "в мирное, организованное выявление воли всего рабочего, солдатского и крестьянского Петрограда"[162]. Ни о каком восстании речь не шла.

Раскольников вспоминает, как Ленин уклонялся от публичного выступления 4 июля: «Разыскав Владимира Ильича, мы от имени кронштадтцев стали упрашивать его выйти на балкон и произнести хоть несколько слов. Ильич сперва отнекивался, ссылаясь на нездоровье, но потом, когда наши просьбы были веско подкреплены требованием масс на улице, он уступил и согласился»[163]. Сказав несколько слов о бдительности и конечной правоте лозунга «Вся власть советам!», вождь удалился с балкона. Когда Ленин на самом деле собирался брать власть, он вел себя иначе. А в этой двойственной ситуации 4 июля было важно не растерять накопленного партией потенциала и, в случае удачи, достичь выгодного компромисса с социалистами, давить на них и не спугнуть их.

Большевики, разумеется, стремились к власти, чего не скрывали. Но в этот период они требовали передать власть советам, в которых сами не имели большинства. Ленин надеялись, что в случае, если советам придется проводить радикальные преобразования, реальное влияние в них быстро перейдет левым крыльям социалистических партий, то есть к союзу большевиков, левых эсеров (тогда еще не выделившихся из партии эсеров и пытавшихся перетянуть на свою сторону ее лидера В. Чернова) и левых меньшевиков (в том числе Мартова, Троцкого и Луначарского). Превращение советов в источник власти сделало бы большевиков одной из правящих партий при возможности добиваться радикальной политики без оглядки на кадетов. В условиях, когда большевики не имели в советах большинства, требование «Вся власть советам!» не давало большевикам единоличной власти и лишь означало замену только что распавшейся коалиции социалистов и кадетов коалицией тех же социалистов и большевиков. Никакого переворота.

Политолог В. Никонов, попробовавший себя на ниве исторической науки, утверждает: «Большевистские лидеры… никогда официально не признают, что готовили на 3-4 июля захват власти, представляя происшедшее как стихийную демонстрацию, которую они якобы старались направить в мирное русло. Убежден, они пытались взять власть»[164]. Убеждение это основано на известном рассказе одного из руководителей военной организации большевиков В. Невского о настроениях военной организации большевиков и о том, что он не искренне агитировал против выступления, так как на самом деле был его сторонником[165]. Если бы В. Никонов ознакомился с более широким кругом источников и научной литературой по этому вопросу, он бы знал, что воспоминания Невского подтверждают только то, о чем давно известно: между военкой и ЦК большевиков существовали разногласия. Сдерживая выступление и придавая ему мирный характер, «большевистским лидерам» во главе с Лениным приходилось преодолевать и радикальные настроения части своего актива, в том числе – «военки»[166]. Понятно, что когда Невскому пришлось подчиниться решению ЦК, он выполнял его без энтузиазма.