Говард Зинн - Народная история США: с 1492 года до наших дней Страница 23

Автор обращал внимание на практические преимущества сохранения связи с Англией или отделения от нее; ему было хорошо известно о важной роли экономики:

Я призываю самых горячих защитников политики примирения показать хотя бы одно преимущество, какое континент может получить от связи с Великобританией. Я повторю этот вызов; таких преимуществ нет. Хлеб наш найдет свой сбыт на любом европейском рынке, а за привозные товары нужно платить, где бы мы их ни покупали.

Что же касалось неблагоприятных сторон отношений с Англией, то здесь Пейн апеллировал к памяти колонистов обо всех войнах, в которые метрополия их вовлекала, войнах, стоивших жизней и денег:

Неудобства же и убытки, какие мы терпим от этой связи, неисчислимы… всякое подчинение Великобритании или зависимость от нее грозит непосредственно втянуть наш континент в европейские войны и распри и ссорят нас с нациями, которые иначе искали бы нашей дружбы…

Постепенно он усиливал эмоциональный накал:

Все, что есть верного и разумного, молит об отделении. Кровь убитых, рыдающий голос природы вопиют нам: «ПОРА РАССТАТЬСЯ».

В 1776 г. вышло 25 изданий «Здравого смысла», разошедшегося сотнями тысяч экземпляров. Вполне возможно, что каждый грамотный колонист или прочел это произведение, или по крайней мере знал его содержание. Памфлеты к тому времени стали основным форумом, где обсуждался вопрос об отношениях с Англией. В 1750–1776 гг. было выпущено 400 памфлетов, в которых дебатировались те или иные аспекты Закона о гербовом сборе, «Бостонской бойни» и «Бостонского чаепития» или общие вопросы неподчинения законам, лояльности властям, прав и обязанностей.

Памфлет Т. Пейна был обращен к широким кругам общественности, так или иначе недовольным Великобританией. Но он вызвал некоторый трепет среди аристократов вроде Дж. Адамса, которые поддерживали патриотические цели, но хотели удостовериться, что дело не зайдет слишком далеко в направлении демократии. Пейн осуждал так называемое сбалансированное правительство английских палат лордов и общин и призывал к созданию однопалатных представительных органов власти, в которых присутствовали бы представители народа. Адамс же осуждал план Пейна как «настолько демократичный, без каких-либо ограничений или даже попыток установить равновесие и сдерживающие факторы, что он может привести к неразберихе и даже сотворить зло». Адамс считал, что народным ассамблеям нужен противовес, поскольку они были «плодовиты насчет поспешных выводов и абсурдных суждений».

Сам Пейн происходил из «низших сословий» Англии — он был мастером по изготовлению корсетов, сборщиком налогов, учителем, неимущим эмигрантом, уехавшим в Америку. Он прибыл в Филадельфию в 1774 г., когда антианглийская агитация в колониях уже набрала силу. Филадельфийские ремесленники и мастеровые вместе с квалифицированными рабочими, подмастерьями и простыми работниками формировали политически сознательную милицию, собирая под ее знамена «в целом всякую шпану и нечисть — грязную, мятежную и недовольную», как их описывали местные аристократы. Выступая просто и твердо, Пейн мог выражать интересы этих политически сознательных представителей низшего класса (он являлся противником имущественного ценза на выборах в Пенсильвании). Но ему было важнее выступать от имени средней категории населения. «Велики размеры богатства, а на другом краю — нищета, которая, сужая круг знакомых человека, уменьшает и его возможности познания».

Когда началась Революция, Пейн все больше и больше давал понять, что не поддерживает действия толпы из представителей низших сословий, например ополченцев, напавших в 1779 г. на дом одного из лидеров Революции — Джеймса Уилсона, выступавшего против контроля за ценами и желавшего установления более консервативного правительства, чем то, которое было сформировано согласно конституции Пенсильвании 1776 г. Пейн стал соратником одного из богатейших людей этого штата — Роберта Морриса и поддерживал созданный последним Банк Северной Америки.

Позднее, во время споров вокруг принятия Конституции США, Пейн вновь будет представлять интересы городских ремесленников, выступавших за сильную центральную власть. Судя по всему, он считал, что такая власть будет в большей степени выражать общие интересы. В этом смысле он был полностью поглощен мифом Революции о том, что она осуществлялась от имени единого народа.

Декларация независимости возвела этот миф на вершины риторики. Каждая жесткая мера контроля со стороны британцев — Прокламация 1763 г., запрещавшая колонистам селиться за Аппалачами, Закон о гербовом сборе, налоги согласно актам Тауншенда, включая пошлину на чай, расквартирование войск и «Бостонская бойня», закрытие Бостонского порта и роспуск легислатуры Массачусетса — все это привело к эскалации колониального бунта до степени превращения его в революцию. Колонисты ответили на эти меры Конгрессом гербового сбора, созданием «Сынов свободы» и комитетов связи, «Бостонским чаепитием» и, наконец, созывом в 1774 г. Континентального конгресса — этого незаконного органа, ставшего предшественником будущего независимого правительства. После вооруженного столкновения у Лексингтона и Конкорда между колониальными минитменами[29] и английскими войсками в апреле 1775 г. Континентальный конгресс принял решение об отделении от Англии. Был создан небольшой комитет, которому поручили составление Декларации независимости — ее текст написал Томас Джефферсон. Второго июля она был принята Конгрессом и официально провозглашена 4 июля 1776 г.

К этому времени настроения в пользу независимости уже набрали мощь. В резолюциях, принятых в Северной Каролине в мае 1776 г. и отправленных в Континентальный конгресс, провозглашалась независимость от Англии, все британские законы объявлялись недействующими и содержался призыв готовиться к войне. Примерно в то же время массачусетский город Молден, откликаясь на запрос со стороны палаты представителей Массачусетса, чтобы все города в штате продекларировали свое отношение к независимости, созвал собрание горожан, на котором прозвучал единогласный призыв к независимости: «… настоящим мы с презрением расторгаем нашу связь с королевством рабов; мы говорим Британии последнее "прощай!"».

«Когда в ходе человеческой истории для одного народа оказывается необходимым расторгнуть политические узы… то уважение к мнению человечества обязывает его изложить причины…» Так начинался текст Декларации независимости. Затем, во втором параграфе, следовало мощное философское заявление:

Мы считаем самоочевидными следующие истины: что все люди созданы равными и наделены Творцом определенными неотъемлемыми правами, к числу которых относится право на жизнь, на свободу и на стремление к счастью; что для обеспечения этих прав люди создают правительства, справедливая власть которых основывается на согласии управляемых; что, если какой-либо государственный строй нарушает эти права, то народ вправе изменить его или упразднить и установить новый строй…

Далее в тексте перечислялись жалобы на короля, «история беспрестанных злоупотреблений и насилий, непосредственная цель которых заключается в установлении в наших штатах абсолютного деспотизма». В этом перечне король обвинялся в том, что он распустил колониальные органы власти, контролировал судей, направлял «толпы бесчисленных чиновников, чтобы притеснять и разорять народ», засылал оккупационные войска, прервал торговлю колоний с остальным миром, облагал колонистов налогами без их согласия, развязал против них войну, посылая «целые армии иностранных наемников, чтобы завершить дело уничтожения, разорения и тирании…».

Все эти слова о контроле народа над действиями властей, праве на восстание и революцию, возмущении политической тиранией, экономическим бременем и вооруженными нападениями были как раз той лексикой, которая способна сплотить большие массы колонистов и убедить даже тех, кто имел претензии друг к другу, обернуть их против Англии.

Некоторых американцев — индейцев, чернокожих рабов, женщин — вывели за пределы этих общих интересов, очерченных Декларацией независимости. И в самом деле, в одном параграфе король обвинялся в подстрекательстве к восстаниям рабов и нападениям индейцев:

Он вызывал среди нас внутренние волнения и пытался поднять против жителей нашей приграничной полосы жестоких индейских дикарей, которые ведут войну, уничтожая поголовно всех, независимо от возраста, пола или состояния.

За двадцать лет до принятия Декларации была одобрена прокламация легислатуры Массачусетса от 3 ноября 1755 г., в которой индейцы пенобскоты объявлялись «мятежниками, врагами и предателями» и говорилось о вознаграждении: «За каждый принесенный скальп индейца мужского пола… давать сорок фунтов. За каждый скальп индианки или индейца в возрасте до 12 лет… давать 20 фунтов…»