Екатерина Моноусова - Полная история рыцарских орденов Страница 23

По классическим законам желтой прессы вывод из этого делался такой — мол, Орден не платит налогов со своих многочисленных владений во Франции. Роган, конечно, заявил протест на клевету министру иностранных дел Франции Вержену. Газете «Меркюр де Франс» пришлось извиняться перед иоаннитами. Уязвленные журналисты нанесли следующий ответный удар. Во многих газетах были статьи, в которых говорилось, что от Ордена Франции давно уж ни жарко, ни холодно, так как с Турцией у нее сложились нормальные отношения. Сами же госпитальеры только накапливают свои баснословные богатства.

Особенно порезвились газетчики на почве масонства. Дескать, многие рыцари, по сути, давно уже не рыцари, так как входят в различные зарубежные масонские организации. Здесь, как говорится в анекдоте, без «водолаза — Калиостро — тоже не обошлось». Высланный после суда из страны, он преспокойно обосновался в Риме, где благополучно создал собственную масонскую ложу так называемого египетского ритуала. Более того, ее отделения появились не только в городах Италии, но и в самой Франции, в которой авантюрист стал «персоной нон-грата». Зато в Риме он обворожил знакомого нам орденского посла де Лораса и легко втянул его в свои масонские манипуляции.

Посол, наблюдая шикарную жизнь алхимика, уверовал в то, что тот нашел тайну философского камня и способен обращать в золото простой металл. Он восторженно пишет Великому магистру: «Этот необычный человек, устав от бродячей жизни, готов обосноваться на Мальте. Если Ваше преосвященство соблаговолит обещать ему убежище и протекцию нашего правительства, его приезд на остров не потребует никаких расходов». Мудрый Роган не очень-то поверил в то, что при помощи знаменитого проходимца сумеет решить финансовые проблемы Ордена. То т же не только прожигал жизнь на широкую ногу, но и с таким же размахом вел дела. Он открыто проводил собрания своей ложи в Риме и даже подробно описал масонские занятия в письме французскому Учредительному собранию, в котором просил о разрешении вернуться в Париж.

Письмо перехватили соответствующие службы Ватикана. Калиостро арестовали и упрятали в замок Сент-Анж. В заключении оказались и члены его ложи. Таким образом, Рогану удалось избежать административных санкций, но не скандала, смакуемого в прессе. А его посол Лорас, которому также грозила тюрьма, без паспорта, в чужом одеянии бежал в Неаполь, а оттуда на попутном судне отплыл на родную, теплую Мальту. Та м его ожидала очень холодная встреча. Но эта детективная история, достойная продолжения кинематографической «Формулы любви», лишь малая часть больших неприятностей, которые принесла госпитальерам Французская революция.

Великий магистр вступает в отчаянную, но безнадежную борьбу за сохранение орденских владений. Он даже прибегает к методам не принятого им знаменитого Калиостро, решив согласиться на подкуп членов Национального собрания. Правда, лично в авантюре участия не принимает. Посол Ордена в Париже Брийян на чистом бланке с подписью Рогана пишет от его имени и направляет Людовику XVI письмо, в котором требует не подвергать их командорства секуляризации. (Этот термин, появившийся в XVII веке, означал передачу земельных владений из церковного в светское управление.) Подлог раскрыли и зачитали лжеписьмо в Национальном собрании. Тогда стали раздаваться требования вообще запретить деятельность Мальтийского ордена в стране.

К началу осени 1792 года становится ясно, что революция во Франции уже необратима. Сорвалась попытка королевской семьи бежать за пределы страны. И бурбонский двор оказывается за мощными крепостными стенами Тампля. И Людовик XVI, и королева Мария-Антуанетта через год трагически закончат свою жизнь на гильотине. Магистру Рогану, конечно, за свою жизнь в тот момент цепляться не приходилось, хоть он был болен и страшно устал от всех свалившихся на его голову передряг. Обиженный и оскорбленный пренебрежительным отношением французских смутьянов к рыцарскому Ордену, он рассылает циркулярную (обращенную одновременно к нескольким государствам) ноту. В ней главы европейских правительств призываются встать на защиту госпитальеров, немало послуживших их общим интересам. Но это еще больше обозлило новые революционные власти Франции. И они конфискуют все имеющиеся в стране земельные владения иоаннитов. Орден остается без крупных доходов от своих командорств в Эльзасе, Русийоне, Наварре… Пришлось переходить к режиму жесткой экономии. Было прекращено финансирование всех зарубежных представительств. Даже два оставшихся боевых корабля содержать стало не на что…

Вернемся, однако, к истории любви, а точнее нелюбви этого неординарного главы Мальтийского ордена ко всему российскому. Отправив с острова, фактически, на тот свет поверенного Кавалькабо, начальствующий ученый муж даже слышать не хотел о новом представителе Санкт-Петербурга на Мальте. Ухо и взор его все еще были повернуты только в одну сторону, о которой он совсем недавно так любил повторять: «Версаль — это Полярная звезда Ордена». Но, как показало дальнейшее, еще более позднее развитие событий, кто как не сами французы в лице Наполеона поставили на Ордене большой «мальтийский крест»?

Острожское наследство лучше, чем острог…

Любвеобильной Екатерине, как вы понимаете, питать безответные теплые чувства к Рогану тоже было ни к чему. А тот, лишенный поддержки католических правителей Западной Европы, что равнодушно наблюдали за финансовой агонией Ордена, все же зажал гордыню в кулак и обратился за помощью к российской императрице. Он попросил ее оказать содействие в вопросе по так называемому Острожскому наследству, который безуспешно пытался решить еще магистр Пинто.

Суть дела заключалась в том, что майорат, учрежденный польским князем Янушем Острожским еще в 1609 году в пользу своей старшей дочери, в случае ряда обстоятельств переходил по завещанию к Мальтийскому ордену. Все было довольно запутанно. Не вдаваясь в подробности, скажем, что обстоятельства эти были связаны с прекращениями потомства по прямой линии сначала старшей дочери князя, а затем — младшей. Если это происходило, то майорат получали госпитальеры. Та к и случилось. Орден уже был готов с аппетитом проглотить лакомый кусок жирного польского пирога. Но дальние родственники князя Острожского вовсе не хотели отдавать владений, приносивших им немалый доход.

Король Речи Посполитой на неоднократные орденские жалобы не отвечал. И тогда Великий магистр решил действовать через Россию и снова отправить туда бывшего посланника в Польше, графа Мишеля Саграмозо, который уже занимался ранее Острожским делом. Знатный рыцарь был хорошо знаком с императрицей и даже имел честь исполнять ее некоторые деликатные поручения. Он послал императрице письмо, в котором просил поспособствовать решению «острожского дела» в пользу Ордена. Однако каков привет, таков и ответ. Благосклонного к себе высочайшего отношения Орден за неприязнь к России ожидать никак не мог. И государыня отписала графу Панину: «Прошу Вас дать Кавалеру Саграмозо очень вежливый и лестный ответ, поскольку это лично его касается, так как этот человек выказывал мне много привязанности… Без сомнения, если б его Орден должен был прислать сюда кого-либо, то никто не мог бы мне быть приятнее его, но этот Орден такой w?lsch, он так удалился от своих обетов и выказал нам так мало доброжелательства, что в этом Острожском деле, которое хотят провести при помощи нашего влияния, причем в случае успеха Польские Командорства наполнятся w?lsch'скими тварями, — мне нет ни малейшей охоты беспокоиться для Господ Мальтийцев». (Слово w?lsch, по объяснению русского историка и дипломата А. Алябьева, употреблялось в немецком языке для обозначения романских народов, особенно итальянцев, и имело презрительный оттенок, вроде нашего «немчура»).

Граф Саграмозо, однако, не отступил и добился высочайшей аудиенции. Выходец из древней аристократической семьи итальянской Вероны считался одним из самых умелых дипломатов Ордена. Он был знаком с Фридрихом Великим, представлен королям Дании и Швеции. Граф получил блестящее образование, хорошо разбирался в ботанике и минералогии, изучал философию, прекрасно говорил по-французски и был интереснейшим собеседником. Не удивительно, что ему все же удалось уговорить Екатерину и получить от нее протекцию к польскому королю.

Отправляясь в Варшаву, граф дополнительно заручился поддержкой коронованных особ Австрии и Пруссии. Те предложили полякам для решения вопроса создать специальную комиссию. Король Станислав Август Понятовский в своей политике ориентировался на Россию. К тому же он не мог отказать в просьбе императрице, с которой имел любовные отношения еще в бытность ее великой княгиней. Повлияла и присланная от соседних государств повторная нота. И король, и польский Сейм не признавали прав Ордена на майорат бесспорными, но Великое Приорство Польское с шестью Командорствами все же было учреждено…