Джастин Мароцци - Тамерлан. Завоеватель мира Страница 23

Разгромив Багдад и казнив халифа, Хулагу не стал мешкать и в 1260 году продолжил поход на запад, направившись в Сирию, которая тогда находилась под властью династии Аюбидов, основанной в прошлом столетии Саладином. Он быстро захватил древние города Дамаск и Алеппо, после чего крестоносцы, владевшие Антиохией и Триполи, поспешили преклонить колени перед новым владыкой. Однако Сирия так и не вошла в состав империи Хулагидов. Смерть Великого Хана в одно мгновение перевернуло весь ход мировой истории. Однажды это произошло в 1241 году, когда смерть Угудэя спасла Европу от ужасов монгольского нашествия. Хулагу, находившийся в Сирии, узнал, что трон захватил его брат Мункэ. Такое известие неизбежно означало обострение борьбы за монгольский трон между братьями, и Хулагу поспешно покинул Сирию, оставив там лишь чисто символические силы. Позднее, в 1260 году, армия мамлюков разгромила монголов при Айн-Джалуде в Галилее. В ретроспективе мы можем сказать, что именно тогда был положен конец монгольским завоеваниям. После этого еще были попытки отбить Сирию, но территория ильханов уже более не расширялась. На западе их владения доходили до Евфрата, на севере — до Кавказских гор, простираясь от Черного моря до Каспийского. Реки Оксарт и Пенджаб служили восточными границами. Хулагу спокойно правил до самой смерти в 1265 году, но династия ильханов, странный гибрид буддистов, христиан и исламских правителей, пресеклась в 1350-х годах (после отказа Газана от буддизма в пользу ислама Персией правили мусульмане).

Короче говоря, монгольское правление очень болезненно ударило по Персии. Согласно записям Казвини, тысячи лет не хватит, чтобы оправиться от разрушений, которые принесло нашествие Чингис-хана. Джувейни, один из самых блестящих официальных историков монгольского периода, пишет, что «каждый город и каждая деревня» неоднократно становились жертвой разорений и убийств, причем в результате их население едва ли составляло одну десятую первоначального. Население таких городов, как Мерв, Балх, Нишапур, Хамадан, Туе, Рей, Казвин и Герат, систематически вырезалось чуть ли не до последнего человека. Во многих районах Персии крестьяне бросали свои дома, поля приходили в запустение, каналы разрушались, некогда плодородная земля превращалась в пустыню. Этот процесс еще более ускорился с появлением монгольских кочевых орд, которые предпочитали самые плодородные земли превращать в пастбища для своего скота.

Историки считают период правления ильханов временем культурного возрождения, когда связи между Востоком и Западом начали укрепляться благодаря расширению торговли. Точно так же со временем устранялись религиозные барьеры, так как монголы постепенно ассимилировались в исламском мире, причем этот процесс возглавляли их вожди. С этого момента Персия постепенно выдвигается на место Аравии. Монгольское правление также положило начало официальной истории Персии, которую начал писать Рашид ад-дин, первый министр ильханов в течение двух десятилетий, а продолжили Джувейни и Вассаф. При постоянном усилении процесса культурного взаимопроникновения китайская техника письма начала отчетливо влиять на персидскую школу миниатюр, которая вступила в свой золотой век.

Такие культурные выгоды, которые получила Персия в период монгольского правления, нельзя отрицать. Однако, как пишет Дэвид Морган в современной работе по истории средневековой Персии: «Мы имеем полное право усомниться в том, что развитие техники рисования миниатюр произвело впечатление на персидских крестьян, которые всеми силами стремились уклониться от встречи с монгольскими сборщиками дани. Для Персии монгольский период стал колоссальной катастрофой неслыханных масштабов». С этим трудно не согласиться.

Что касается Герата, то, похоже, город жил довольно спокойно, о чем свидетельствует его возродившееся благосостояние к моменту похода Тимура. И это несмотря на то, что Герат был одним из городов, наиболее пострадавших от монгольских зверств. Чингис-хан, взбешенный восстанием в Герате после того, как в 1241 году город сдался, приказал своему генералу[35] Алджигидею вернуться и перебить всех. Сайфи, историк XIV века, так излагает его приказ «Смерть должна взять верх над жизнью. Ты должен рубить человеческие головы. Ты должен уничтожить все население Герата». В течение недели Алджигидей истреблял жителей, пока не осталось никого. Через несколько дней после ухода из Герата он отправил обратно две тысячи конников, чтобы удостовериться, что никто не сумел спрятаться от смерти. Еще две тысячи человек были уничтожены. Лишь шестнадцать человек сумели пережить эту новую бойню, как утверждает Сайфи. Опустошение было настолько чудовищным, что они были вынуждены есть трупы людей и животных, чтобы не умереть от голода. В течение четырех лет жители могли питаться лишь тем, что доставляли случайные караваны.

После крушения империи ильханов в 1335 году Персия еще раз стала жертвой жестокой междоусобной борьбы, расколовшись на враждующие королевства, власть над которыми оспаривали друг у друга мятежные принцы династии Муззафаридов. Однако их власть была далеко не абсолютной, так как в отсутствие монголов о своих правах заявили и другие династии. В Багдаде власть захватил клан Дапаиридов, тогда как в Сабзаваре (в северо-восточной иранской провинции Хорасан) к власти прорвались сарбадары.

Но Герат, находящийся в 300 милях к юго-востоку, остался под управлением Малик Гаяс ад-дина Пир-Али, главы династии Картов, которые управляли городом и большей частью современного Афганистана в качестве монгольских вассалов еще с середины XIII века. Покровители литературы и искусств, ревностные строители мечетей и прекрасных общественных зданий, именно Карты могут поставить себе в заслугу возрождение процветающего города среди руин, оставшихся после монголов.

И вот именно этот город решил захватить Тимур.

Посол Тимура спешил, он мчался по степям, переправлялся через бурные реки, скакал по горным ущельям и в 1379 году доставил Гияс ад-дину Пир-Али зловещее послание своего властелина. В письме было требование прибыть на курултай, что было формальным указанием на то, что отныне Тимур считает династию Картов своими вассалами. Это было типичной уловкой перед началом уже подготовленного вторжения, которая неизменно приносила Тимуру желанный казус белли.

Получив подобное письмо, любой невольно обеспокоился бы. В недавнем прошлом Тимур, который тогда был бродягой-наемником, поступил на службу к отцу Гияс ад-дина, Малик Муизз ад-дин Хусейну. Когда тот умер, Гияс ад-дин продолжал поддерживать теплые отношения с Тимуром и женил своего старшего сына на его племяннице. А теперь человек, который еще несколько лет назад был слугой его отца, требовал, чтобы Гияс ад-дин признал его своим повелителем. Желая выиграть время, Тимур писал, что Гияс ад-дин может спокойно ехать в Самарканд, захватив с собой лишь почетный эскорт. Верный амир Тимура Сейф ад-дин Нукуз был отправлен, чтобы сопровождать его в Марвераннахр, но, прибыв, он обнаружил, что правитель Герата укрепляет городские стены и готовится защищать город. Он не собирался отдавать свое королевство.

Теперь действия Тимура тоже были определены. Он собрал армию для первого похода за пределы принадлежащей ему провинции. Командиры проверяли снаряжение своих воинов и докладывали вышестоящим начальникам. Амиры горделиво красовались в своих ярких доспехах с изящно украшенными щитами, длинными копьями и луками. Они стояли впереди темных рядов своих туменов, отрядов из 10000 воинов. Подготовка велась очень тщательно. Как и Чингис-хан, Тимур планировал все до мельчайших деталей. Вперед были посланы шпионы, чтобы разведать дороги и выяснить силу вражеской армии. Запасался провиант и готовились вьючные лошади. Женщины и семьи начинали готовить вещи за много месяцев вперед. Все запасы проверялись и перепроверялись, пока армия наконец не была готова выступить. После этого амиры подняли свои штандарты с конскими хвостами, трубы и литавры издали оглушительный рев и грохот. Начался Трехлетний поход.

Армия двинулась на юго-запад, к городу Фусандж, гарнизон которого был укреплен, чтобы прикрыть подходы к Герату. После недолгого штурма он был взят, когда атакующие проломили стену. Гарнизон был вырезан до последнего человека, кровь текла по улицам.

Получив это ужасное известие, Гияс ад-дин укрылся за стенами города. Далее предоставим слово Арабшаху. «Он запер сам себя в крепости, думая, что таким образом станет недосягаем, но слабость была его советником, а недомыслие и глупость привели к краху». Город был осажден. Гияс ад-дин отчаянно пытался наладить оборону, но жители Герата, прослышав об жуткой участи Фусанджа и об избиении его гарнизона, совсем не желали сражаться с Тимуром. Он окружил периметр города и его пригородов, «как гнездо окружает камень в кольце, как гало окружает луну, как мухи окружают сахар», и не собирался ослаблять хватку до тех пор, пока не будут выполнены его требования. Татарский правитель был мастером психологической войны, он решил