Джеймс Мортон - Шпионы Первой мировой войны Страница 23

Большие потери были и среди тех французов и бельгийцев, кого немцы ловили с сообщениями или даже с голубями. Один такой случай произошел 4 октября 1915 года, когда Поля Бюзьера, шахтера из Льевена, застрелили, заметив у него птицу. Дело еще более осложнил жуткий промах, когда в марте 1918 года, голубей отправили не только с вопросниками, но и с карандашами, четко помеченными «издательство Его Величества». К концу войны подсчитали, что было использовано 20 тысяч птиц. За один двухмесячный период голуби доставили 4500 донесений.

С разрастанием Корпуса контингент офицеров, сержантов и солдат в нем стал более разнообразным, в том числе и в этническом отношении. Многие из них были «простые бездельники, научившиеся понимать множество языков из-за своей склонности к путешествиям». Один из них был хозяином цирка, известным как «маленький капрал» или «ловкач», раньше путешествовавшим по Европе с бродячим цирком с русскими медведями. Другой, сержант, наполовину англичанин, наполовину армянин, родившийся во Франции, как говорили, мог легко читать на любом европейском языке за исключением баскского, венгерского и албанского.

В 1916 году в составе Корпуса в качестве его службы была создана т.н. Разведывательная полиция. К концу войны она насчитывала приблизительно 80 офицеров и 460 сержантов и рядовых. Это отделение не занималось поддержанием порядка в войсках – это оставили Военной полиции. Их задачей была контрразведка – исключительно, если не просто. Трудно понять, как эти люди смогли бы действовать быстро, если бы обнаружили шпиона. Норман Шоу описал, что должен был нести с собой полицейский Разведывательной полиции:

«неприкосновенный запас, бутылку с питьевой водой, перевязочный материал и ампулу йода, противогаз с коробкой и респиратор для защиты от дыма, водонепроницаемую накидку, вторую пару ботинок, одеяло и ранец, дорожную карту передовой, пропуск, подписанный помощником начальника военной полиции с фотографией, блокнот с листами копировальной бумаги и карандашом, 12 конвертов полевой почты, специальное оборудование, включавшее револьвер и патроны, компас, ручной фонарик, цепь и замок для велосипеда, красный и зеленый идентификационные медальоны, а для тех, кто ездил на мотоцикле, еще комбинезон, гетры, защитные очки и перчатки».

Больше всего Разведывательную полицию беспокоили кабачки и бордели, а также гражданские лица, репатриированные из Германии. Они получали информацию от беженцев, а также наблюдали за незнакомцами в окрестностях. В последние месяцы войны было разоблачено несколько предполагаемых немецких дезертиров, оказавшихся двойными агентами, которые собирались присоединиться к трудовому подразделению, а затем снова убежать, прихватив накопленную ими за это время информацию. Разведывательная полиция также расследовала мятеж в пересыльном лагере в Этапле в сентябре 1917 года и ловила дезертиров, включая Перси Топлиса, прозванного «мятежником в монокле» – хотя потом он снова убежал.

В 1917 году появился так называемый «Клуб самоубийц», задуманный частично Уолтером Кирком, под девизом «Жизни в их руках, пистолеты в их карманах». Это были агенты-добровольцы из Корпуса, проникавшие на вражескую территорию (пешком, на лошади или на мотоцикле), когда конница прорвала линию фронта во время наступления на реке Сомме. Другим войскам они не нравились, и хотя было несколько возможностей, было трудно выбрать правильный момент для агентов, когда им можно было «пойти». Командовал ими англичанин из Южной Африки капитан Р. Г. Пирсон, прикомандированный к Кавалерийскому корпусу. Он провел июль, август и сентябрь с конницей, но «Клуб самоубийц» развалился; агенты были расформированы, а Пирсон возвратился в Лондон. В конечном счете, когда в августе 1918 снова началась маневренные боевые действия, члены повторно собранного Клуба начали поставлять интересную, хоть и ограниченную информацию и, в результате враждебность к ним начала смягчаться. Но в целом инициатива не была успешной.

В начале 1917 года генерал Хью Тренчард, командующий Королевским авиационным корпусом, пришел к выводу, что забрасывание агентов в тыл противника на самолетах было слишком дорогим точки зрения потерь и людей и машин. Авиационный корпус ограничил заброски агентов в тыл противника дистанцией в 15 миль от линии фронта, а погодные условия и фазы Луны еще больше ограничили количество забрасываемых по воздуху агентов. Скрытность такой метод не обеспечивал: если немцы слышали шум двигателя самолета, но не слышали разрывов бомб, они легко догадывались, что самолет приземлился и высадил агента. Был необходим альтернативный метод. Одна идея была в десантировании агентов на парашюте, называвшемся «ангел-хранитель». Сигизмунду Пэйну Бесту приписывают родившуюся осенью 1916 года идею использования неуправляемых воздушных шаров. После испытаний и обучения, которыми занимался воздухоплаватель и адвокат Поллок, которого прозвали «розовое трико», после того, как однажды его брюки треснули и все увидели, что он носит розовые кальсоны, было решено, что с помощью таких воздушных шаров перебрасывать через линию фронта агентов вполне возможно.

Сначала агенты брали с собой голубей, чтобы отправлять информацию назад. Потом капитан Раунд, главный изобретатель фирмы «Маркони», создал портативную радиостанцию весом 60 фунтов, которую, как полагали, немецкие пеленгаторы не могли засечь. Однако, как только агент, пользовавшийся ею, был пойман и казнен, использование этой радиостанции было прекращено.

Три агента: Фо, Лефебр и Жюль Бар были отобраны для первого полета и прошли обучение в Уормвуд-Скрабз. Прошла почти неделя ожидания прежде, чем благоприятный западный ветер позволил взлететь Фо и Лефебру. Мужчины происходили из окрестностей Валансьена, и план состоял в том, что они высадятся недалеко оттуда, проберутся в надежные явочные квартиры и спрячутся. После этого им предстояло организовать разведывательную сеть, связанную с майором Эрнестом Уоллингером через Голландию. Ночью воздушный шар с командой для его запуска перевозили поближе к линии фронта, чтобы уменьшить расстояние и время полета, так же как и возможность ошибки в определении направления. Позже, когда воздушный шар был надут, агента вызывали из соседнего кабачка, пожимали ему руки, и в зависимости от его национальности, на граммофоне проигрывали либо бельгийский гимн «Брабансон» либо французскую «Марсельезу». В конце полета воздухоплаватели должны были сидеть на краю корзины, пока она не приблизилась к земле, а затем спрыгнуть. Большая проблема состояла в управлении шаром и в посадке точно в нужном месте.

Первые полеты успешными не были. Фо и Лефебр после приземления потеряли самообладание и почти ничего не сделали, разве что послали одно сообщение голубиной почтой. Жюль Бар сломал ногу, попался немцам и был расстрелян. Еще семеро агентов были заброшены этим способом, и четверо из них были пойманы. Только один, офицер бельгийской армии, оказался удачливым разведчиком и посылал важные донесения из Люксембурга. Он был награжден Орденом за боевые заслуги.

Поскольку война затянулась, штат Разведывательного корпуса увеличился. Британские Экспедиционные войска, состоявшие в 1914 году всего из двух корпусов по две дивизии и кавалерийской части в каждом, к июлю 1916 года превратились в пять армий, и в каждой из них было теперь разведывательное подразделение. Люди, постоянно занятые разведывательной работой, включались в штат Разведывательного корпуса, которым руководил теперь глава разведывательной службы в Главном штабе Верховного командования. В декабре 1917 года численность личного состава Корпуса с 24 офицеров, сержантов и солдат, прибывших во Францию тремя годами ранее, выросла до 1225 человек, включая 12 женщин из Женского вспомогательного корпуса.

С увеличением штата стало возможно использовать Разведывательный корпус и на других театрах войны. Например, в Турции во время катастрофы у Галлиполли в 1915 году вообще не было никакой работоспособной разведки на театре военных действий. Позже, генерал сэр Йэн Гамильтон прокомментировал это так:

«В ящичках для документов кроме обычных учебников не было ровным счетом ничего. Для всей военной разведки Дарданеллы и Босфор, куда мне предстояло идти, могли бы быть хоть на Луне».

В конце 1917 года отдельный корпус был сформирован для македонского фронта. Похоже, и там ему пришлось пережить межведомственную борьбу. Но и без того средства на его существование выделялись очень скудные, раз однажды подчиненному Комптона Маккензи, Эдварду Ноблоку пришлось заплатить из собственного кармана 200 фунтов, лишь бы миссия удержалась на плаву. Зато Маккензи действительно удалось завербовать группу талантливых, хотя и несопоставимых агентов, включая портье из немецкого дипломатического представительства, получившего агентурный псевдоним «Дэйви Джоунс». Он близко сотрудничал с французской разведкой, которой руководил капитан Анри де Рокфёй, противостоя немецкой разведке во главе с бароном фон Шенком. Агенты Маккензи получили доказательства шпионской деятельности как немецкого, так и турецкого военных в Афинах и в январе 1916 года одним удачным ударом был произведен арест группы агентов: адвокатов, болгарских дворян и «дам полусвета». В целом 22 шпиона македонской национальности, хотя, судя по именам, их предки были турками, были осуждены военными трибуналами в Салониках и Кираисси с мая по август 1917 года. Девятерых из них казнили, а четырем смертные приговоры смягчили, заменив тюремным заключением.