Дмитрий Винтер - Военные преступники Сталин и Берия. Победа вопреки палачам Страница 23

Итак, ничего конкретного Лаврентий Павлович против Америки (в плане ее желания воевать с СССР) накопать не может. А вот планы самого СССР в изложении дневников Берия выглядят куда конкретнее и весомее.

Вот, для примера, запись в конце марта 1945 г.: «Вопрос проливов. Это спор с Турцией. И Коба не знает, можно ли будет удержать Иран?… Дальше Китай. Там тоже теперь по-другому будет… С Японией надо воевать (заметим: в дневниковых записях — ни слова о каких-либо проявлениях враждебности со стороны Японии, да и не до этого ей, терпевшей жестокое поражение в войне с США, в марте 1945 г. было. — Д. В.)… Финляндию тоже отдавать нельзя…» (2. С. 193). Итак, не считая Восточной Европы, речь идет как минимум о четырех странах; совместно с Восточной Европой эти страны составляют практически все сухопутное окружение СССР.

И это не все. Вспомним, например, как СССР в порядке раздела колониального наследства побежденной во Второй мировой войне Италии добивался на Парижской мирной конференции (проходила с июня 1946 г. по февраль 1947 г. и была посвящена выработке мирных договоров с европейскими союзниками Германии) прав на бывшую итальянскую колонию Ливию — в этом случае по нормам международного права Сталин смог бы посылать советские войска через Босфор и Дарданеллы. Сию комбинацию пришлось проделывать после того, как сама Турция отказала СССР в праве прохода транспортов с войсками через ее проливы (в ответ на что Сталин 19 марта 1945 г. денонсировал советско-турецкий Договор о дружбе от 1921 г.; об этом, похоже, и выше цитированная запись в дневнике Берия). Впрочем, комбинация с Ливией тоже не удалась.[167]

В начале 1946 г. Берия с сожалением констатирует: удержать Иран не получится, поскольку Америка требует вывести войска из него, а у нее атомная бомба. И добавляет, что иранцы «понимают только силу, как тогда в Энзели» (3. С. 11–12,14). А если бы не было тогда у Америки Бомбы?

Кстати, об Энзели: Кремлев говорит в комментарии, что это была удачная операция по «возвращению» уведенных белыми в Иран кораблей, однако «забывает» добавить, что речь-то шла о большем — об экспорте коммунистической революции в Иран, и если не весь Иран предполагалось прибрать к рукам (поначалу действительно в захваченном Прикаспийском Иране была провозглашена Персидская ССР), то (если не получится) создать хотя бы в Северном Иране еще одну советскую республику (это тогда тоже «не выгорело»).[168]

А вот запись еще по одной пограничной с СССР стране — по Корее — уже от 1950 г. «В Корее наступаем», — пишет Берия 30 июня, на шестой день начавшейся 25 июня 1950 г. войны, а Кремлев в комментарии отмечает, что после провозглашения двух корейских государств «создалась нестабильная ситуация», в результате чего войска КНДР «начали успешное наступление на юг» (3. С. 111).

Таким образом, выдумки об «агрессии американских империалистов и их марионеток» фактически отметаются, но при этом и вторжение не осуждается! И вообще, многие сталинисты, признавая то, что войну таки начала Северная Корея, тем не менее полагают, что войну глобализировали США тем, что вмешались.

Что же, вспомним комментарии Кремлева к началу Второй мировой: Англия и Франция спровоцировали Польшу на войну с Германией вместо достижения разумного компромисса, а потом, вступив на стороне Польши в конфликт, «глобализировали войну» (1. С. 142–143). Интересно, что такое «разумный компромисс» для Южной Кореи 1950 г. в понимании Кремлева? Отдать северянам Сеул? А для США? Отдать СССР Аляску?

И снова запись в дневнике Берия: «Уступать здесь нельзя. Приходится рисковать» (3. С. 111). Простите, но что именно «уступать нельзя»? Северную Корею? Так из дневника и не видно, чтобы США на нее покушались, это коммунисты покусились на Южную. Тогда что же — Южную Корею уступать нельзя? И почему? Не потому ли, что будет «нехороший пример» для коммунистической Кореи с севера?

Несколько ниже используется (Кремлевым) «совковый» пропагандистский штамп: «США, имея в своем распоряжении так называемую «машину голосования», добились резолюции ООН с осуждением «агрессии» (кавычки Кремлева. — Д. В.) КНДР», а Берия 3 января 1951 г. добавляет: «В ООН даже Вышинский (а почему «даже»? Но об этом ниже. — Д. В.) ничего добиться не может, американцы вертят как хотят (в переводе на нормальный язык: несмотря на все «наезды» СССР, мировое сообщество упорно продолжает осуждать агрессию; из 59 тогдашних членов ООН 51 ее осудил. — Д. В). Так что решать корейский вопрос придется силой» (3. С. 119–120).

Тут мы удивленно прервем чтение и спросим: а что, до этого в течение полугода с лишним, начиная с 25 июня 1950 г., корейский вопрос не силой решали? Война шла вовсю, советская воздушная армия под командой не кого-нибудь, а самого Ивана Кожедуба уже с октября прикрывала корейское небо, ведя бои с американскими самолетами. Сам же Кремлев пишет о 27 советских авиационных полках, сбивших 1100 самолетов «войск ООН» (кавычки Кремлева. — Д. В). Не было только одного — прямого и открытого военного вмешательства СССР. Так что же, оно и планировалось и было закамуфлировано в дневнике Лаврентия Павловича эвфемизмом «решать корейский вопрос силой»? Очень на это похоже!

Не уверен, что это все и что Кремлев и/или «Павел Лаврентьевич» ничего более откровенного не вычистили, но и этого, по-моему, достаточно…

А все же: почему «освободительный поход» не состоялся? Причин несколько.

В сентябре 1950 г. моряки с японского корабля видели, как два советских самолета (как известно, в Корее воевала целая советская воздушная армия под командой прославленного аса Ивана Кожедуба) атаковали НЛО. Расстреляв весь боезапас безо всякого толку, они пошли в лобовую атаку и вдруг ни с того ни с сего, без каких-либо видимых действий со стороны объекта, рассыпались в воздухе. Впрочем, это было явно не в Корее, а несколько севернее, в Японском море, поскольку в Корее советские самолеты маскировались под северокорейские, и именно в таком качестве их могли бы увидеть японские моряки.

Примерно тогда же, осенью 1950 г., радиокомментатор Генри Дж. Тэйлор заявил, что «летающие тарелки» — часть важного эксперимента, проводимого в США, причем, «когда военное ведомство сочтет нужным рассекретить эти испытания, все будут потрясены».[169] В целом же на 1950 год тематика НЛО была в США секретнее водородной бомбы,[170] что само по себе о многом говорит.

Как бы в подтверждение сказанного, вскоре, 19 октября того же года, несколько рабочих-нефтяников из штата Вайоминг увидели «летающую тарелку», очевидно контролируемую самолетом ВВС США. По их свидетельству, «самолет и диск, несомненно, видели друг друга и, по-видимому, действовали согласованно». Когда рабочие остановили машину, чтобы посмотреть на «тарелку», она умчалась с огромной скоростью, а потом и самолет улетел. Рабочие заметили, что тарелка имела около 15 футов в поперечнике и ярко сверкала.[171]

В следующем, 1952 г. советский летчик В. И. Аккуратов, летя над Советской Арктикой, увидел похожий на Луну пульсирующий шар серебристо-жемчужного цвета. Истребители, пущенные на перехват, не догнали предмет. На второй и на третий день повторилась та же самая ситуация. А спустя некоторое время, летя на сей раз вдоль побережья Гренландии (кстати, а что советский военный летчик в мирное время там делал? — Д. В.) на самолете-разведчике, скопированном, кстати, с американской «Каталины», товарищ Аккуратов снова увидел нечто похожее.[172]

А теперь поговорим подробнее о количественной динамике появлений «летающих тарелок». Д. Мензел приводит диаграмму частоты их появления за 1947–1952 гг. по кварталам.[173] Так вот, в январе — марте 1947 г. (до возвращения экспедиции Р. Бэрда из Антарктики, о которой мы уже писали) их было всего два. Зато в апреле — июне появлений стало целых 22. Помимо возвращения Бэрда и начала сотрудничества с Новой Швабией, в марте 1947 г., напомню, произошло еще одно событие: 12 марта президент Трумэн впервые озвучил тему советской угрозы («доктрина Трумэна»). Очевидно, не случайно именно тогда интенсифицировались работы по испытанию летательного супероружия. В июле — сентябре 1947 г. появлений НЛО было уже 75.

Затем все вроде бы пришло в «норму», в последнем квартале 1947 г. было всего 16 появлений НЛО (впрочем, в восемь раз больше, чем в первом; до столь низкой цифры — два в квартал — количество появлений НЛО уже никогда не опустится). Но вот в мае — июле 1948 г. США провели военные игры «Пэдрон», в октябре — ноябре — «Станнер». Результаты военных игр (посвященных проблемам отражения вероятного советского вторжения в Европу) оказались неутешительны: американцы убедились, что сухопутные войска США, в случае чего, продержатся пару-тройку недель, а потом придется эвакуироваться с континента. Базы на Ближнем и Дальнем Востоке (на континенте) обычными средствами тоже защитить не удастся.[174] Стало ясно, что вся надежда — на супероружие. 24 ноября 1948 г. Трумэн одобряет директиву Совета национальной безопасности (СНБ) № 20/4 — о том, что «коммунистическая идеология и поведение СССР ясно показывают, что конечной целью лидеров СССР является мировое господство».[175] К тому же в это время началась советская блокада Западного Берлина. И что же? Если в двух первых кварталах 1948 г. насчитывалось по 28 появлений НЛО, то в третьем — 44, а в четвертом — 63.