Неизвестен Автор - Протоколы заседаний ЦК Партии социалистов-революционеров (июнь 1917 - март 1918) с комментариями В М Чернова Страница 23

6) Начиная с этого момента, повторение и продолжение опытов с коалицией вело лишь к тому, что творческая работа коалиционной власти приостановилась, борьба за демократический мир велась недостаточно энергично, а попытки идти навстречу реальной потребности страны в твердой власти и порядке, не сопровождаясь одновременным удовлетворением жгучих потребностей трудового населения, оставались без успеха и вызывали растущее неудовольствие.

7) Встречая тормозы как справа -- со стороны цензовиков, так и слева -со стороны анархо-большевистских и анархо-максималистских элементов, здоровая часть социалистической демократии, не исключая и нашей партии, не проявила в трудные моменты достаточной решительности, не взяла вовремя власть в свои руки и оставляла ее до конца в руках ослабленного, обесцвеченного, потерявшего популярность правительства, сделавшегося легкою добычею первого же заговора.

8) Этой нерешительностью и колебаниями сумела широко воспользоваться демагогическая клика, стоящая во главе большевистской партии и увлекшая эту партию на разжигание народного нетерпения и на гражданскую войну накануне самых выборов в Учредительное собрание.

9) Неспособная на созидательную государственную работу, не встречая поддержки у большинства трудового населения России, эта партия вынуждена держаться при помощи грубой силы и все растущего партийного террора; она провозглашает диктатуру города над деревней, сея этим между ними рознь, диктатуру наименее сознательной части солдатства и наиболее взвинченной части пролетариата над городом; она провозгласила власть советов, но за этой ширмой устанавливает свое олигархическое засилие над частью застигнутыми врасплох, частью подтасованными и запугиваемыми советами; в экономической области она живет за счет расточения скудных запасов, оставшихся от прошлого, расстраивая своим неумелым вмешательством всю дальнейшую работу по обеспечению продовольствия; в международной политике она решилась на опасную авантюру сепаратного перемирия и мира, на азартную игру, которая может окончиться тем, что больше всего от войны поплатится оставшаяся без союзников и окруженная со всех сторон врагами Россия.

10) Эта близорукая, отчаянная авантюристская политика, увеличивая развал и разруху всей страны, дезорганизуя фронт и тыл и тем питая будущую контрреволюцию, находит себе достойное завершение в открытом походе против верховного правительства -- Учредительного собрания, в стремлении искусственно создать борьбу между советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и Учредительным собранием, подготовляя разгон последнего и тем самым -- продление своей партийной тирании над страною.

11) В этих условиях Партия социалистов-революционеров громче, чем когда-либо, должна провозгласить лозунг "Вся власть Учредительному собранию", одновременно подчеркивая, что призвание Советов -- руководить идейно-политической жизнью масс и стоять на страже всех завоеваний революции, в числе которых Учредительное собрание занимает одно из самых важных мест.

12) Партия социалистов-революционеров должна обратить особое внимание на выпрямление политической линии поведения советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, всеми средствами укрепляя их как могучие классовые организации трудящихся и защищая их от покушений контрреволюции.

13) В Учредительном собрании фракция Партии социалистов-революционеров, под контролем ЦК, должна противопоставить большевистскому методу расточения невыполнимых обещаний при пустоте деловой организационной работы противоположную тактику серьезного и глубокого законодательного творчества, чуждающегося оппортунистически компромиссных грехопадений. На первую очередь при этом должны быть поставлены вопросы о мире, о земле, о контроле над производством и о переустройстве Российской республики на федеративных началах, ставя в связь всю социальную политику с предстоящей задачей демобилизации промышленности и армии.

14) Фракция Партии социалистов-революционеров в Учредительном собрании должна учесть как доказанную опытом неприемлемость коалиции направо, так и узкофракционную непримиримость большевистской партии слева; и потому она не имеет иного выхода, как в ряде детально разработанных конкретных законопроектов последовательно и неуклонно развивать партийную программу переустройства России вне соображений о предварительном обеспечении большинства для проведения своих законопроектов путем переговоров и компромиссов с другими партиями, не сходя в то же время со своей принципиальной позиции отстаивания единства социалистического фронта.

15) Как фракция социалистов-революционеров в Учредительном собрании, так и ЦК в своей деятельности должны руководиться признанием очередною задачей партии: консолидацию ее сил, выпрямление, путем нелицеприятной самокритики, линии ее политического поведения, очищения ее от вторгшихся в нее чужеродных элементов и восстановления ее единства и демократической дисциплины на основе тактики, строго выдержанной в духе партийного понимания природы и заданий русской революции.

16) Партия обязана приложить всю свою энергию для того, чтобы сосредоточить вокруг охраны всех прав Учредительного собрания достаточные организационные силы, чтобы, в случае надобности, принять бой с преступным посягательством на верховную волю народа, откуда бы оно ни исходило и какими бы лозунгами ни прикрывалось.

17) При этом партия должна постоянно иметь в виду необходимость быть готовой к отпору контрреволюционным попыткам, подготовляемым эксцессами большевистского режима.

Таким образом, из 170 с лишним имевших право голоса делегатов съезда нашлось только восемь сторонников правого руководства, восторжествовавшего во второй половине 1917 г. в высших партийных сферах и вызывавшего конфликт между ними и общепризнанным идейным лидером партии. Это было беспримерное по своей полноте крушение всей политики кругов, еще недавно претендовавших на право говорить от лица партии и ее именем запрещать высказывание суждений -оказавшихся как раз адекватным выражением партийного умонастроения и партийной воли.

Недаром открывавший съезд пользовавшийся всеобщим признанием член ЦК Раков, проводя параллель между этим съездом и предыдущим, под аплодисменты всего зала заявил: "На III съезде удалось сохранить единство, но оно оказалось непрочным -- в самые критические моменты ряды партии разрывались и справа и слева. Дальше так продолжаться не может".

Всеми голосованиями своими с первого и до последнего дня съезд ясно показал, на какой платформе и под каким руководством он единственно лишь и представляет себе партийное единство. Его настроение проявилось более чем отчетливо в первый же день, когда председателем его большинством всех голосов при 11 воздержавшихся был избран В.М. Чернов, а товарищами председателя Ракитников, Русанов (левые) и Лихач174 (неопределенный).

Закончившие съезд выборы ЦК были не менее красноречивы. Кандидатуры Керенского, из-за провала которого на III съезде происходила целая буря, на сей раз никто не решился даже выставить. В ЦК нового состава из прежнего не попали ни Авксентьев, ни Фондаминский, ни Руднев, ни Архангельский, ни Фирсов-Розенблюм, на даже Гуревич и Минор. Только Гоц, Гендельман и Зензинов избегли избирательной гильотины. Партия хотела дать им жесткий урок, но не хотела дать им отставку в "чистую".

Все это произошло несмотря на то, что на IV съезде почти не было прежнего крайнего левого крыла. Из партийных левых раскольников, руководимых Натансоном и Спиридоновой175, имевших свою сепаратную всероссийскую конференцию, на общепартийный съезд удалось попасть только И. Штейнбергу176 и В. Трутовскому177. Они огласили там резкую резолюцию, приглашающую всех подлинных революционеров уйти со съезда. К ним присоединились и покинули съезд, однако, всего 7 делегатов. (Такие видные представители исконного левого крыла, как Коган-Бернштейн и Евгения Ратнер, резко отмежевались от раскольников, попавших под влияние большевиков и утративших подлинный эсеровский дух.) Левый курс съезда был резко противобольшевистским курсом.

Как уже было указано выше, одновременно с общепартийным съездом заседал Всероссийский съезд крестьянских советов. Он был собран, однако, не Исполнительным комитетом, избранным на предыдущем, первом всероссийским съезде, а некоей самочинной организацией. Исполнительный комитет вздумал по вопросу об организации II съезда собрать чрезвычайную конференцию; конференция эта распалась на "правых" и "левых"; "левые", вставшие на точку зрения признания октябрьского переворота и советской власти, принялись одними собственными силами, с устранением Исполнительного комитета, собирать съезд. Фактическая сила, имевшаяся в руках Совета народных комиссаров, была на их стороне. Правым ничего не оставалось, как протестовать и все же идти на находящийся в чужих руках съезд, в расчете на то, что крестьяне -- народ упорный и переделать себя никому не дадут. Расчет этот оправдался, но не вполне. В нем не была учтена возможность для "левого блока" (большевиков, левых эсеров, максималистов и анархистов) наводнить съезд делегатами так называемых "крестьянских секций" фронта, тыловых гарнизонов, флота и т. д. 1 декабря оказалось, что при 489 приехавших крестьян-делегатов с мест явилось 294 армейских депутата, часто с весьма сомнительными "полномочиями" (вплоть до анекдотического "полномочия" на поездку ради приобретения для окопов граммофона, тоже открывшего предъявителю двери заседаний съезда). Таким образом, кроме специального Совета солдатских депутатов, солдаты оказались вторично представлены в Крестьянском совете; и так как они съехались ранее, чем крестьяне от сохи (шла самодемобилизация армии, и солдаты, захватывая подвижной состав, "кстати" заезжали похозяйничать на съезде), сразу же обнаружилось, что солдатская часть съезда, благодарная большевикам за прекращение войны, валом валит к "левому" пробольшевистскому и несоветскому вектору, тогда как крестьяне в большинстве своем питают к большевикам органическое недоверие, но так как крестьянам со всех концов России съехаться гораздо труднее и они тяжелее на подъем, чем спешащие покинуть фронт солдаты, то на первых заседаниях съезда перевес был у левого блока, хотя и небольшой. При выборах временного президиума кандидатка большевиков и их союзников, левая эсерка Спиридонова прошла 269 голосами против 230, поданных за В.М. Чернова; при проверке голосования выходом в разные двери было особенно отчетливо преобладание среди "спиридонцев" серых шинелей и такое же преобладание среди "черновцев" мужицких поддевок. Однако солдатчина была давно почти вся налицо, а мужики продолжали прибывать, и соотношение сил изменяться. Когда на съезд прибыл "сам" председатель Совета народных комиссаров Ленин, поднялись крики, что съезд еще не решил вопроса, признает ли он СНК законной властью или нет, а потому выслушивать председателя не может. Не будучи уверен в результатах голосования, не желая идти на риск, а в то же время сильно надеясь на суггестию178 ленинской речи179, левый блок сделал попытку: Ленин взошел на кафедру и получил слово не как председатель Совнаркома, а как член съезда, представитель его большевистской фракции. Всячески стараясь выставить СНК истинно народным, демократическим правительством, Ленин сделал промах и заявил, что, не в пример безответственному и самодовлеющему Временному правительству, Совнарком отчитывается перед Советами и, если советский съезд, вроде происходящего, вынесет ему вотум недоверия, -- он уйдет в отставку180. Этим промахом поспешил воспользоваться Чернов и в язвительной ответной речи пригласил крестьян немедленно воспользоваться любезным приглашением Ленина, показать ему, много ли доверия имеют они к захватнической власти: фракция социалистов-революционеров дает для этого случай, внеся соответственную резолюцию против СНК, за Учредительное собрание. Действительно, депутатом-солдатом Бейлиным тотчас же была внесена от имени эсеровской фракции съезда такая резолюция, и она прошла большинством 360 голосов против 321. Левая часть съезда пришла в крайнее возбуждение: ее вождя только что "поймали на слове", и теперь было равно скандально отступиться от данного слова и удержать власть или сдержать его, но отступиться от власти. Большевики, разумеется, предпочли первое второму.