Эрнст Генри - Гитлер против СССР Страница 23

Этот новый класс, главная квартира которого помещалась не в классическом Риме, а в Милане, столице «Третьей Италии», уже не имел больше национальных идеалов подобно ранним пионерам «итальянской идеи» — сыновьям крестьян, интеллигенции и ремесленников, которые с винтовками и бомбами сражались против Австрии и Ватикана; цели этого класса были империалистическими. Постепенно из его среды выкристаллизовалась еще более сильная, крепкая и замкнутая группа: миланский крупный капитал. Электр о-династия Пирелли, Конти и Вольпи, автомобильные и военнопромышленные династии Агнелли (туринский Фиат) и Перроне (заводы Ансальдо), текстильные магнаты Креспи, химическая группа Донегани (комбинат Монтекатини), банковские магнаты Теплиц, Марсалья и др., вырастая и переплетаясь, образовали некую олигархию, распоряжающуюся миллиардами, которая не только начала править севером Италии, как своим собственным королевством, но с помощью старых мелкобуржуазных политиков, адвокатов, профессоров и духовенства стала всемогущей и в Риме. Ее первым непосредственным политическим представителем был Джиолитти, в течение многих лет до войны правивший Италией через парламент. Главной квартирой, а под конец единым финансовым и политическим генеральным штабом этой олигархии стал крупнейший банк Италии — миланский Банка Коммерчиале Итальяна.

Этот банк, имеющий 16 филиальных банков за границей, актив которого достигает ныне 10 млрд. лир, был основан всего сорок лет назад германскими и австрийскими финансистами, намеревавшимися провести «невидимую колонизацию бедной Италии». Всего за сорок лет этот банк под руководством галицийского еврея Теплица стал подлинным олицетворением новой Италии. Теплиц сделал то, чего не сумели сделать во время национальной эмансипации Кавурская и Савойская династия: он поставил отсталый и незрелый итальянский капитализм на собственный финансовый базис.

Вначале с помощью фондов больших банков Берлина, Вены и Парижа (которые накануне войны держали в своих руках три четверти акций Банка Коммерчиале), затем систематическим поглощением доходов и прибылей процветающей индустрии севера Италии он с рекордной быстротой повел индустриализацию сельскохозяйственной и торговой страны и достиг того, что сделал Милан, резиденцию своего банка, новым первоклассным финансовым центром Европы.

Теперь Банка Коммерчиале тождественен с наиболее важными промышленными предприятиями Италии — например, почти со всеми железнодорожными компаниями, с электрическими трестами Адриатика, Эдисон, Сип, Меридионале (контролирующий миллиарды), химическим трестом Монтекатини (28 тыс. рабочих, вице-президент Теплиц), стальным трестом Ильва, большими электротехническими заводами Терни (в которых участвует также английская группа Виккерса), крупнейшими текстильными компаниями (хлопчатобумажный трест «Стабили—менти Тессили Итальяни», 23 фабрики и 430 тыс. веретен), крупными судостроительными компаниями и т. д..[26] Более того, он, вероятно, единственный частный банк в мире, полностью контролирующий и управляющий нервом экономической жизни страны и даже ее государственными финансами, где он во многих случаях играет роль Английского банка (вот почему в «латинском» правительстве посты министра финансов часто принадлежат евреям).

Этот банк — ось итальянской политики. Например, недавно совет директоров Банка Коммерчиале включал не менее девяти итальянских сенаторов, среди них такие, как князь Гиберто Борромео; бывший итальянский делегат на Версальской мирной конференции Сильвио Креспи; бывший министр финансов Энрико Арлотти; бывший директор Этторе Конти (председатель правления банка); известный журналист Орландо Малагоди (в свое время редактор римской «Tri—buna»); граф Сан-Мартино ди Вальперга. Много лет Джиолитти был одновременно премьер-министром Италии и неофициальным представителем Банка Коммерчиале. Граф Вольпи, один из наиболее известных итальянских политических деятелей и несколько лет назад министр финансов (1925–1928 гг.), принадлежит все к той же клике Теплица. Пресса также подчинена интересам этого банка: например, известный римский журнал «II Messaggeto» принадлежит тузам военной промышленности братьям Перроне (владельцы заводов Ансальдо), «La Stampa» контролируется президентом «Фиат» Агнелли, a «Giornale d'ltalia» связана с группой Монтекатини.

Одно время клерикальные аграрии, аристократы и духовенство пытались выдвинуть вперед свой собственный политический банк, Банка ди Рома, которому оказывал поддержку папа, но их скоро заставили отступить. Теперь старая итальянская феодальная аристократия, которая вместе с духовенством правила страной со времен Медичи и Борджиа до дней национального освобождения и с тех пор панически боится только одного — революционной аграрной реформы, — эта аристократия, наиболее влиятельные ее группы, полностью слилась с молодой системой итальянского крупного капитала и имеет в нем свою значительную долю. Например, управление большими военными заводами Ансальдо находится в руках нынешнего маркиза Медичи и графа Каваллеро (совместно с синьором Исайей Леви). В «Фиате» находится князь Бурбон дель Монто, в фирме Терни — маркиз Тритона, в стальном тресте Ильва — маркизы Пачелли и Клаварино, в Сочиетта Италиано ди Кредито (отделение Банка Коммерчиале) — князь Кастельбарко Альбани и т. д..[27]

Эти люди все еще пользуются влиянием за кулисами современной Италии. Фактическим хозяином современной Италии в течение ряда лет был бывший еврейский беженец из Галиции, человек, который является на небосклоне этой страны светилом гораздо более блестящим, чем многие другие. Сам Теплиц недавно (в апреле 1934 г.) официально ушел из Банка Коммерчиале, получив много отличий, но его сын синьор Лодовико Теплиц, бывший главный директор-распорядитель, вместе с другими директорами продолжает великую династию и великую политику миланской олигархии — политику фашизма. Именно этой олигархии служит фашизм, который был ее орудием и ее политическим исполнителем после войны.

Милан не только центр и базис итальянской индустрии, трестов, Банка Коммерчиале; это также колыбель движения Муссолини. Отсюда, а не из Рима, повел Муссолини свои первые силы; здесь собирал он свои первые организованные кадры фашистской партии, «Fascio di combattimento» (1919), которые он набирал среди богатых молодых людей миланских имущих классов, националистских авантюристов и оказавшихся не у дел бывших военных. Здесь он издавал — и издает до сих пор—свой орган «Popolo d'ltalia», угрожая либеральному Риму;[28] и отсюда он получает подлинный внутренний импульс.

Именно в Северной Италии, в Милане и Турине, словно случайно, первые черные террористские шайки возникли в тот же момент, что и революционные батальоны штурмовавших фабрики рабочих: крупный капитал приготовился к самозащите. А когда лидеры новой армии отправились в поход на Рим, когда либеральное правительство короля и парламент сдались фашистам без единого выстрела, без единого звука (как впоследствии сдалось гинденбурговское правительство в Германии, как, быть может, однажды сдадутся «национальные» правительства в других странах), когда Муссолини был провозглашен полубогом, «цезарем третьего Рима» и зажал всю страну в своем кулаке, поставил рабочий класс вне закона и одним жестом сбросил маски и костюмы старой демократии, именно тогда завершилась первая послевоенная фаза политики миланского крупного капитала. Ее социальное существование было укреплено и спасено от пролетарского штурма. Муссолини выиграл гражданскую войну для Теплица, Агнелли, Медичи, Вольпи, Креспи и Пирелли.

Вот почему двойная иерархия Милан — Рим стала единым невидимым оплотом новой диктатуры: вся политическая реконструкция, террор против левых, система корпораций, меры для охраны частных предприятий (особенно во время кризиса, когда группа Банка Коммерчиале находилась на грани краха и позорного банкротства) — каждый шаг внутренней политики Муссолини соответствовал линии и интересам олигархии, с которой Муссолини поддерживал прямую связь не только через «таинственных» министров финансов Вольпи, Юнга и пр. Сын Теплица, Лодовико, принадлежал к кругу близких «друзей» дуче (так же, как прежде он был «правой рукой» Д'Аннунцио, «фиумского бунтаря»). Контуры возникшей впоследствии диктатуры Гитлера — Тиссена в Германии были полностью предвосхищены здесь, хотя и не были такими кричащими. Верно, конечно, что Банка Коммерчиале был когда-то оплотом итальянской демократии — вместе с цветом либеральных салонов и министерств Рима, — и именно его влияние (оказываемое через Джиолитти) долгое время предотвращало вступление Италии в войну на стороне союзников. Но теперь надо было без промедления проводить новую, иную политику.[29]