Александр Грановский - Крестовые походы: в 2 т. Т. 1. Страница 24

Твердой рукой он навел порядок: «Увидев, что нельзя было найти людей, чтобы сражаться ночью против цитадели, потому что, закрывшись в домах, одни дрожали от голода, а другие — от страха перед турками, он пришел в большой гнев и приказал поджечь город с той стороны, где находился дворец Яги-Сиана. При виде этого зрелища те, кто находился в городе, покинули свои дома и все свое имущество и обратились в бегство, одни бросились к цитадели, другие к воротам, охраняемым графом де Сен-Жилем, третьи — к воротам герцога Годфрида, каждый к своим войскам. В этот момент поднялась сильная буря с ветром, так что никто не мог устоять на ногах. Мудрый Боэмунд был этим весьма удручен, опасаясь за церкви Святого Петра, Девы Марии и за другие. Эта буря продолжалась с третьего часа [9 часов утра] до середины ночи. Церкви и дома числом до двух тысяч сгорели. Затем бушевавшее пламя угасло» (Аноним).

Голод и чувство обреченности способствовали усилению атмосферы религиозного возбуждения и экзальтации. Последовал ряд пророческих видений, снов и чудес, объяснявшихся как знаки Божьего расположения. В этой атмосфере в окружении графа Тулузского родилось хорошо подготовленное чудо «Святого копья». За всем этим стоял, видимо, хронист-капеллан графа Раймунда Тулузского Раймунд из Агийе.

10 июня к графу де Сен-Жилю пришел бедный провансалец по имени Пьер Бартелеми и попросил разрешения поговорить с ним и с епископом Адемаром. Он рассказал им, что ему были видения, в которых святой апостол Андрей открыл ему, где через пять дней найти величайшую реликвию христианства — копье, которым был пронзен Христос. Адемар не очень-то поверил рассказу. Он, возможно, уже видел в Константинополе такое копье и считал Пьера Бартелеми ненадежным и непорядочным малым, а его рассказ выдумкой. Напротив, благочестивый и доверчивый граф Раймунд воодушевился и пообещал через пять дней присутствовать при поиске копья. Рассказ о Пьере Бартелеми облетел весь город.

В этот же вечер священник из Баланса по имени Этьен заявил на военном совете, что ему во сне явился Христос, Который упрекал крестоносцев за их дурное поведение после взятия города, «за то, что они предались преступной любви с христианскими и языческими дурными женщинами, из-за чего зловоние мерзости поднялось до неба». Но благодаря заступничеству Девы Марии и святого Петра, покровителя Антиохии, Он простил их и сказал, что через пять дней пошлет им защиту. У священника была хорошая репутация, он поклялся на Библии, что говорит правду. Священник предложил баронам поклясться, что никто из них не покинет Антиохию. Бароны торжественно поклялись, что «они никогда не обратятся в бегство, чтобы спасти свою жизнь и избежать смерти». «Узнав об этой клятве, вся армия преисполнилась ликованием», — рассказывает Аноним.

Аноним далее рассказывает: «Провансальский паломник Пьер Бартелеми объявил, что святой Андрей приказал ему разрыть землю в базилике Святого Петра, где было закопано копье, которым на Голгофе пронзили бок Спасителя». Граф распорядился начать поиски: «Тринадцать человек копали с утра до вечера [14 июня 1098 г.], и он [Пьер Бартелеми] нашел копье [видимо, наконечник копья], как и указал… Великое ликование охватило весь лагерь». По словам хрониста, «все воинство возрадовалось, каждый побуждал другого к мужеству, и не могли наговориться о явившейся им Божьей подмоге». Большинство верило в чудо, сомневающиеся, а среди них был и епископ Адемар, помалкивали. Своеобразие времени заключалось в том, что Раймунд из Агийе, видимо, организовавший «чудо», сам искренне в него поверил.

Две причины, несомненно, лежали в основе появления этого чуда: первая сплотить и придать мужества паломникам, вторая — желание графа де Сен-Жиля получить преимущество пред Боэмундом при решении вопроса, кому будет принадлежать Антиохия. Поэтому все громкие сомнения в подлинности копья и насмешки начались уже после победы крестоносцев и исходили в основном от скептиков-нормандцев в рамках развернувшейся борьбы князя Боэмунда с графом Раймундом за Антиохию. Стоит упомянуть, что участники Четвертого крестового похода, захватившие в 1204 г. Константинополь, среди прочих святынь нашли и другое копье, «которым был прободен Господь», а в XVIII в. кардинал Ламбертини, будущий папа Бенедикт XIV (1740–1758), официально отверг подлинность антиохийского святого копья.

Князья пришли к выводу, что единственный выход для христиан — это немедленное сражение. Так как Раймунд заболел, командовать сражением должен был Боэмунд, он же разработал его план. Перед сражением был объявлен трехдневный пост, крестоносцы провели крестный ход из одной церкви в другую, отслужили мессы и причастились. Оставшихся боевых коней заботливо покормили.

Накануне сражения было отправлено посольство к Кербоге, в котором участвовали Петр Пустынник и франк Эрлен, говоривший по-арабски и по-персидски. Целью посольства было усовестить неверных, с тем чтобы они сняли осаду и ушли прочь; малопонятное мероприятие, если исключить как цель — разведку. Гийом Тирский передает ответ Кербоги: «Скорее возвращайтесь и скажите вашим господам, что, если они желают стать турками, отринуть Бога, Которому поклоняются, и отказаться от своих законов, мы отдадим им эту землю, города и замки, и никто из ваших воинов больше не будет пешим, но все будут иметь коня, как и мы, и между нами будет согласие. Если же нет, пусть знают, что в наказание они будут преданы смерти или в оковах уведены в Хорасан в пожизненное рабство и что они будут нашими рабами и рабами наших детей на веки вечные».

Однако в самом лагере Кербоги не было единства. Братья Дукак Дамасский и Ридван Алеппский ненавидели друг друга, турки враждовали с арабами. Эмиры из Сирии и Месопотамии боялись честолюбия надменного и властного Кербоги и не очень-то желали его победы, которая положила бы конец их самостоятельности. Участилось дезертирство из армии атабека.

28 июня крестоносцы, разделенные на шесть отрядов, общей численностью примерно в 30 тысяч, из них 2 тысячи рыцарей, через укрепленный мост против Ла Магомерии вышли из Антиохии, чтобы сразиться с неверными. Отряды были построены еще в крепости. Первыми вышли французы с Гюгом де Вермандуа и фламандцы с Робером Фландрским, затем лотарингцы с Готфридом Бульонским, затем нормандцы с герцогом Робером, затем часть тулузцев с епископом Адемаром и с Раймундом из Агийе со святым копьем в руках и, наконец, два отряда нормандцев с Танкредом и Боэмундом. Святое копье должно было воодушевить идущих в бой крестоносцев. Священники вспоминали ветхозаветную историю, как израильтяне взяли с собой в решающее сражение против филистимлян Ковчег Господень[14] (I Цар 4:3–6). У рыцарей было всего лишь 200 коней, многие из них, лишившиеся коней, шли пешком или ехали на вьючных животных. Двести тулузцев во главе с больным графом де Сен-Жилем на носилках остались в крепости отбивать атаки из цитадели. Общая численность противостоявшей мусульманской армии составляла не менее 60 тысяч.

Возможно, Кербоге нельзя было позволить переправиться через мост всей крестоносной армии, а следовало атаковать и сбросить в Оронт первые отряды, как ему советовал один из его военачальников. Однако он, видимо, был уверен в победе и пренебрег преимуществами положения. К тому же, учитывая настроение своих войск, он хотел покончить с крестоносцами одним ударом, чтобы избежать длительной осады. Более того, Кербога приказал отступить в надежде, что атакующие франки расстроят свои ряды. Франки прошли через укрепленный мост и выстроили боевой порядок. «Опасаясь окружения [и удара] сзади, наши силы растянули свои боевые ряды до гор, удаленных от моста на полных две мили [3 км]», — пишет Раймунд из Агийе.

Кербога послал часть армии, а именно сельджукскую конницу, к горам, чтобы охватить левый фланг франков и ударить по ним с фланга и тыла. Однако Боэмунд быстро организовал против сельджуков седьмой отряд под командой лотарингца, графа Рено Тульского, из людей герцога Готфрида и нормандцев герцога Робера, который отразил их нападение. С главными силами, опираясь правым флангом на Оронт, князь атаковал Кербогу Идущие в бой крестоносцы на склоне горы увидели отряд рыцарей на белых конях и с белыми знаменами, среди которых ими были опознаны святые Георгий и Димитрий.

Преодолев сопротивление конных лучников (прагматик Боэмунд приказал пешим лучникам-франкам стрелять по их коням, что противоречило правилам ведения войны по-рыцарски), крестоносцы упорно продвигались вперед.

Разгорелось ожесточенное сражение. Ряды мусульман дрогнули, эмиры начали уходить с поля боя. Арабский хронист Ибн аль-Атир сообщает: «Мусульмане немедленно обратились в бегство из-за пренебрежения и высокомерия, с которыми Кербога обращался с ними». Первым из дезертиров был Дукак Дамасский. Он давно решил для себя, что будет нужнее в своих владениях, которым угрожали Фатимиды, чем на поле боя под началом Кербоги.