Роман Гуль - Азеф Страница 24

Дым быстро рассеялся. Лежа на мостовой, Сазонов удивился, что жив, хотел приподняться, но почувствовал, что тела нет. С локтя, сквозь туман, увидал валяющиеся красные куски подкладки шинели и человечьего мяса. Сазонов удивился, что нет ни коней, ни кареты. Хотелось закричать "Да здравствует свобода!"

- Да здра... - Но всё потемнело, на него прыгнул Фридрих Гартман.

Судорожно сжимая бомбу, Каляев стоял на мосту. Он не знал, жив ли Плеве. Храпя, хрипя, хлеща оглоблями и остатками колес пронеслись окровавленные кони. "Убили министра!" - закричал бегущий, незнакомый человек. И Каляев понял, что приговор выполнен.

Полицмейстер схватил неповрежденный портфель министра, лежавший посредине мостовой. Портфель был заперт. Далеко, согнув ноги, лежал обезображенный труп рыжебородого кучера Филиппова.

Сазонова били полицейские и филеры. Он не видел, как полотнянно бледный, в элегантном костюме, подбежал к месту взрыва Савинков. Толстый пристав Перепелицын размахивая шашкой, кричал: - Да куда вы лезете, господин! уходите!

Савинков заметил, у пристава трясется нижняя челюсть.

Паника овладела улицей. Двое городовых волочили громадное тело кучера. Для чего-то вели пойманных, всеми мускулами дрожащих окровавленных коней. Полицмейстер махал министерским портфелем. Женщины перевязывали гвардейского офицера, пересекшего путь. Мундир был окровавлен. Пристав записывал имя и адрес.

- Цвецинский, - сдерживая стоны, говорил офицер, - лейб-гвардии Семеновского. Да везите же, - раздраженно простонал он и его понесли на пролетку.

- Самого-то убило, смотри тащат, смотри, - говорила черненькая мещаночка.

- Кого самого?

- Кого? да не видишь разе, самого, кто бомбу кидал, того и убило, ужасти!

Измайловский проспект был запружен сбегавшейся толпой.

23

Опустив голову, Савинков шел к Юсупову саду. Он был бледен, не знал: выполнен ли приговор партии? Оставаться в толпе не мог. Казалось, что Плеве спасен, а убит Сазонов.

Мужчина в грязноватом, чесучовом пиджаке с трясущейся бородой схватил его за руку.

- Скажите пожалуйста, что произошло?

- Не знаю, - вырвал руку Савинков, ускоряя шаг. Возле Юсупова сада никого не было. "Что значит? Где товарищи?" Савинков чувствовал, что внутри, у сердца что-то болит, разрастается, давит тяжелая пустота. Он шел по Столярному. "Надо успокоиться", - думал он. Сталкивался с людьми, тихо шедшими по магазинам. И вдруг машинально остановился: на другой стороне висела покосившаяся вывеска "Семейные бани Казакова". Савинков перешел улицу. На двери бани, писаное рукой, прижатое кнопками, было объявление: - "Стеклянной посуды в баню просят не носить во избежание всяких случайностей и вообще". Савинков, не думая, вошел в баню.

Бани были второразрядные. В коридоре пахло банной прелью. Ходили сюда не столько мыться, сколько за всякими другими надобностями.

- Номера есть? - опросил у кассы Савинков и закашлялся.

- Только в три рубля.

- Да, в три, - сказал он, вытаскивая зелененькую бумажку.

"Чорт знает, как дорого", - подумал поднимаясь по грязной лестнице. В углу ковра заметил пятно обмылков. "Уронили белье, что ли?"

Банщик с фиксатуаренными усами семенил с конца коридора.

- В 12-й пожалте.

- Мыла, полотенце, - рассеянно говорил Савинков, входя в номер, - и эту, ну как ее... мочалку!

- Как же без мочалки, - засмеялся богатому барину банщик.

Савинков заперся. Бросил мыло, полотенце, мочалку в медный таз. Сбросил пальто, пиджак и лег на диван. Надо было сосредоточиться, решить. Но решить было, оказывается, трудно. Вместо решения проносились не относящиеся к делу картины. Мать, умерший брат Александр, Вера, он не мог отогнать их. "Господи", - вдруг пробормотал он и, услышав свой голос, удивился.

"Банщику надо было сказать, что жду женщину, было бы лучше". В это время в номер раздался стук. Савинков вздрогнул и прислушался. Стук повторился сильней.

- Чего еще? - крикнул сердито Савинков, подходя к двери.

- Ваше время вышла, господин, - ответил из-за двери банщик.

- Сейчас выхожу.

"Какая ерунда, время вышло", - пробормотал Савинков. Он налил в таз воды, намочил полотенце и мочалку, бросил всё на продырявленный кожаный диван и наплескал водой на полу.

24

Вечером на Невском Савинков стоял ошеломленный. В темноте бежали газетчики, крича: - "Убийство министра Плеве!" - Савинков не понимал, кто же убил министра? Казалось, убил вовсе не он. Савинков держал газетный лист. Из траурной рамки смотрел министр. Колючие глаза, топорщащиеся усы: - В. К. Плеве не существовало:

"Сегодня в 9 ч. 49 минут на Измайловском проспекте возле Варшавской гостиницы злоумышленником, имя которого не удалось установить, убит, брошенной в окно кареты бомбой, министр внутренних дел В. К. Плеве. Сам злоумышленник тяжело ранен. Кроме министра внутренних дел убит кучер Филиппов, а также ранен проезжавший по улице поручик лейб-гвардии Семеновского полка Цвецинский..."

- Простите, - проговорил господин. Савинков почувствовал, что с кем-то столкнулся.

"С места убийства злоумышленник перевезен в Александровскую больницу для чернорабочих, где ему в присутствии министра юстиции Муравьева немедленно была сделана операция. На допросе, состоявшемся тут же после операции и произведенном следователем Коробчич-Чернявским злоумышленник отказался назвать свою фамилию. Департаментом полиции приняты энергичные меры розыска, ибо предполагается, что убийство министра является делом террористической организации".

"Жив! жив!" - повторял Савинков, переходя Невский меж пролеток, колясок, карет. "Егор герой!" И вдруг почувствовал, мостовая поднимается, плывут, дробятся фигуры прохожих, встречные экипажи и здания валятся на него. Савинков понял, надо скорей войти в этот ресторан, у которого он остановился.

- Что прикажете-с?

- Дайте карту.

- Слушаюсь.

- Стерлядь кольчиком.

- Слушаюсь.

И вскоре лакей мягко подбежал к нему с серебряной дымящейся миской.

25

Прасковья Семеновна Ивановская, как член Б. О. выполняла приказания начальника. Сейчас, в Варшаве шла не кухаркой, а барыней, в черном платье с легким кружевом, в соломенной шляпке, с зонтиком.

Во всей фигуре Азефа, показавшегося на Маршалковской, Ивановская заметила волнение. Азеф шел быстро, грузно, раскачивая живот. Лицо смято, заспано, искажено. Он показался Ивановской прибитым.

- К часу должны всё узнать. Если убьют, будут экстренные выпуски. От Савинкова должна придти телеграмма. Это ужасно, - вдруг проговорил он, тяжело дыша, приостанавливаясь. - Быть вдали от товарищей, ждать, вот так, как мы с вами, это ужасно.

Ивановская ничего не ответила, шла, опустив голову.

- Зайдем в цукерню.

В белой чистой цукерне пустовато. Девушка принесла им кофе с пирожными. Отошла, села, сонно смотря в окно на Маршалковскую.

Так прошел час. Почти всё время они молчали.

Ивановская видела: волнение всё сильней охватывает Азефа. Уродливый человек, никогда не вызывавший у нее симпатий, сейчас их вызвал. Азеф потел, обтирая лоб.

- Уже без четверти двенадцать, - сказал он, поворачиваясь всем туловищем. - Что-нибудь должно было случиться.

Азефу стало душно. Он крепко обтер лицо.

- Надо быть спокойней, Иван Николаевич.

- Ах, - как от боли сморщился Азеф, - что вы говорите! Стало быть вы не любите товарищей. Я люблю их, поймите, они все сейчас могут погибнуть, - лицо Азефа задергалось и он отвел глаза от Ивановской.

- Пойдемте, - вдруг сказал он. - Я не могу больше. Ивановская встала. Сонная девушка подошла получила деньги и опять села у окна без дела глядеть на улицу.

26

Она видела сквозь стекло, как прошли мимо цукерни толстый господин с старой дамой, только что пившие у нее кофе. Но за цукерней девушка уже не видала, как толстый господин почти побежал к газетчику-мальчишке, который крича, продавал экстренные выпуски.

- Брошена бомба!

С газетой в руках Азеф сделал несколько шагов, лицо его было беложелто.

- Брошена бомба... ничего... неудача... - растерянно пробормотал он.

Но обгоняясь газетчики-мальчишки бежали с разных сторон, крича:

- Замордовано Плевего!

Азеф выхватил листок у одного из них. Руки Азефа дрожали крупной дрожью. Прочитал вслух: - "За-мор-до-ва-но Пле-ве-го". И вдруг остановился, осунулся, вислые руки опустились вдоль тела, смертельно бледный, тяжело дыша, Азеф схватился за поясницу.

- Постойте, - пробормотал он, - я не могу идти, у меня поясница отнялась.

- Что значит "замордовано", убит или ранен? - опросила Ивановская.

- Может быть ранен? - с испугом простонал Азеф. Везде по улицам бежали люди с газетами в руках. В окнах магазинов стали появляться листы с надписью "Замордовано Плевего".

- Я спрошу, что значит "замордовано"?

- Вы с ума сошли. Надо ждать, лучше я поеду в "Варшавский дневник". Подождите.

Держась за поясницу Азеф перешел улицу. Когда скрылся, Ивановская не выдержала. Это был маленький магазин обуви.