Александр Михайлов - Чеченское колесо Страница 24

Мы были при оружии.

Вполне нормальное отношение, по крайней мере командиров. Их боевики вели себя не совсем корректно, не совсем тактично по отношению к нам. Но больших эксцессов не возникало.

Я имею в виду применение физической силы... Хотя наши бойцы говорили, что магазины забрали у них. Прямо из рук вырвали магазины. Тем не менее мы потом написали список полевому командиру, что у нас было изъято и что у нас недоставало, и передали полевому командиру. И потом все... почти все, что у нас недоставало, они нам вернули. За некоторым исключением. Но они сказали: «Ребята, мы все это найдем и все вам вернем».

В шестом часу... семнадцать с небольшим со стороны Азамат-Юрта, с позиций, которые заняли федеральные войска (там ещё раньше был высажен с вертолетов десант), прозвучала пулеметная очередь. После чего в рядах боевиков началась небольшая паника... Были сразу разоружены ...Я был разоружен, мой заместитель, и был вскрыт кубрик, где находилось оружие. Оружие сразу разобрали, взяли все боеприпасы, которые там находились. Боевики их разнесли по позициям, которые они уже заняли. Это окопы и позиции, которые у нас были вокруг блокпоста. Все это оружие было роздано боевикам.

После этого мой заместитель дважды ходил в штаб федеральных войск, где находились представители. Он решал кой-какие вопросы, говорил, какая у нас ситуация... В связи с тем что связь была прервана, докладывал «на словах». Его выпускали, впускали... После этого, когда было роздано оружие, уже стемнело, один из полевых командиров подозвал меня и моего заместителя и предложил такой вариант: «Я вывожу тебя и твоих бойцов в безопасное место в один из домов. А вы в свою очередь идите в штаб и доложите своему руководству, если к девятнадцати часам требование о сопровождении нас и освобождении колонны не будет выполнено, то, начиная с девятнадцати часов через каждые пятнадцать минут по два ваших бойца будет расстреляны.

Такое требование нам было выдвинуто. Мы с моим заместителем пошли. Нас по пути останавливали, мы сказали, что нас полевые командиры отпустили, мы вроде как парламентеры... Ну, нас пропустили. Мы пешком дошли до штаба, и это требование было доложено».

Рассказ своего командира полностью подтвердил заместитель старший лейтенант милиции Миненко Олег Иванович. Оставляя за скобками основную часть рассказа, считаю необходимым использовать подробности произошедшего на блокпосту в тот момент, когда командир вышел к бойцам в окопах.

«Ко мне подошли несколько полевых командиров и сказали (после того, как разоружили всех бойцов, оставив оружие только у меня и командира): «Ты видишь, мы тебя не трогаем, но если твои бойцы с огневого рубежа не выйдут, то мы расстреляем вас, а потом займемся ими». После этого я вышел, полагая, что на моей совести будет гибель не только тех бойцов, которые уже разоружены, но и тех, которые заняли огневые рубежи, я посчитал, что нужно собрать весь личный состав. Сами полевые командиры заверили в том, что «с нашей стороны провокаций в отношении вас не будет до тех пор, пока федеральные войска не выполнят требования по сопровождению нас в Чечню».

Я позвал командира. Все остальные бойцы пришли... Их разоружили. Мы же ходили с оружием в боевом снаряжении... Никто не препятствовал нам. Могу добавить, что сами полевые командиры предложили все оружие собрать в одну кучу, перенести в командирский кубрик, выставить одного своего часового и нашего часового для охраны. Чтобы никто к этому оружию не подходил.

Если бы со стороны федеральных войск не прозвучали бы выстрелы, то вот этого хаоса, и разбора оружия, и взятия нас в заложники не было бы. У меня был разговор с некоторыми полевыми командирами (они не представлялись мне, но я видел, что их распоряжения выполнялись). Я ходил с оружием сюда и с оружием возвращался. Никто меня не трогал ни по пути, ни обратно. Я ходил в дневное время. Докладывал ситуацию в штаб развития чрезвычайной ситуации, докладывал своему руководителю зоны.

Руководители воспринимали мой доклад как информацию, никаких распоряжений не отдавалось. Единственный раз, когда я доложил ситуацию командиру 5-й зоны, в наш адрес прозвучал упрек: «Надо было командовать!»

Добавляет капитан милиции Лихачев:

«Я упустил в своем рассказе одну деталь. Когда колонна остановилась после обстрела с вертолета и в течение полутора-двух часов велись переговоры между полевыми командирами и, в частности, руководителем нашей 5-й оперативной зоны полковником Г., об изменении обстановки нам ничего доведено не было. Предугадать развитие обстановки мы не могли. О том, что боевики будут возвращаться обратно, мы предупреждены не были».

Вновь рассказывает зам. командира:

«Когда колонна пошла и была обстреляна, когда велись все эти переговоры, руководство Дагестана, которое сопровождало эту колонну (там было немало людей, в том числе вооруженных людей - сотрудников милиции, сопровождавших эту колонну), им была команда развернуться и уйти с блокпоста. Нам же никакой команды (сгруппироваться, отойти на запасные рубежи или быть готовыми к нападению) не было! Автоматчики и все вооруженные люди, сопровождавшие колонну, были сняты со своих позиций и отведены от блокпоста до того момента, как решился вопрос. Еще велись переговоры, а они уже покинули Первомайский. Мы остались одни.

Со слов сотрудника, который попытался подсчитать боевиков, их было около 160. Это - без учета тех, кто уже ушел в деревню. Он, конечно, и два раза мог посчитать кого-то из боевиков, но тем не менее порядка 160-170 боевиков было.

Вместе с нашими бойцами были разоружены водитель и два охранника командира 5-й зоны. Они находились в моем кубрике. В один из моментов там появился полковник, забрал свое оружие из общей кучи: вытащил свой автомат, забрал оружие, которое принадлежало его бойцам, забрал своих бойцов и УШЕЛ! Нам никаких команд, ни приказаний, ни рекомендаций не давал.

Они ушли, их «уазик» остался там стоять: он до сих пор находится в Первомайском.

РУКОВОДИТЕЛЬ НАС ПОКИНУЛ, А МЫ ОСТАЛИСЬ ОДНИ РЕШАТЬ СВОИ ПРОБЛЕМЫ!»

То, что бойцы Новосибирского ОМОНа были способны на поступок, показали последующие события. Командир и его заместитель шли в первых рядах атакующих во время штурма.

На них не было бронежилетов, не было особого вооружения. Но они шли, не считаясь с опасностью, шли, несмотря на то, что ОМОН не приспособлен для штурма, а следовательно, навыки его бойцов в подобных условиях неприменимы. Я счастлив, что в последний день своего пребывания в зоне боевых действий видел их живыми и здоровыми.

Наутро начинают прибывать войска. На броне боевых машин буквы «ВВ». В небе появляются вертушки.

«С утра 11 января 1996 года федеральные войска осуществили блокирование села Первомайского силами подразделений усиленной 136-й ОМСБр (отдельной мотострелковой бригады) численностью 730 человек с востока, двух тактических групп 7-й ВДД (воздушно-десантной дивизии) численностью 80 человек с запада и юго-запада, тактической группы спецназа численностью 59 человек во взаимодействии с отдельной ротой спецназа 58-й армии с северо-запада, мотоманевренной группы 41-го погранотряда в количестве 80 человек с севера. Боевой порядок этих подразделений имел двухэшелонное построение. Подразделения ОМОНа, СОБРа, «Витязя» и «Альфы» привлекались лишь для освобождения заложников».

Здесь своя особая жизнь. К посту подъезжают и отъезжают шикарные машины. Местная власть в лице полномочных и неполномочных представителей рвется на переговоры. Особую настойчивость проявляют лидеры национальных движений. Приходится вступать с ними в контакт.

Контакт установлен, но диалог не получается. Многие задают один и тот же вопрос: «Почему бандитов не выпустили в Чечню? Почему их надо уничтожать на земле Дагестана? Почему Москва проигнорировала условия, определенные для бандитов председателем Госсовета?» Вопросы носят политический характер, а потому стараюсь уходить от подобных дискуссий.

На третий день появляется неожиданный поворот темы. Около пятидесяти автомашин с местными жителями Первомайского покидают поселок. Кавалькада машин следует мимо нашего поста. Видеокамера бесстрастно фиксирует номера. Есть и московские... Джипы, «тойоты»...

Часть местных жителей выбирается из поселка пешком. Многие открыто выражают свою позицию: «Я оставил там свой дом. Разрешаю его уничтожить, но чтобы ни один бандит не ушел».

Таких высказываний много. У женщин они звучат эмоционально, у мужчин... Мужчины находят соответствующие выражения, приличествующие моменту. Все чаще звучат риторические вопросы: «Почему выпустили из Кизляра? Почему не уничтожили по дороге?» В поселке Советском пришлось столкнуться с негодованием по адресу самих заложников. Удивительно, но сострадания по поводу их судьбы открыто не высказывается. Более того, их жизнь как реальность не рассматривается: «Аллах дал - Аллах взял».