Анатолий Гончаров - Император умрет завтра Страница 24

Другого рода люди - это те, которые ездят на бал только при крайней необходимости, мыслят по-русски, читают по-русски и пишут о России сокровенное, что не может быть напечатано...".

И вот уже Александр дает понять сестре, что ему известны планы заговорщиков: "Операцию начнут именно с Вас, и будут приложены все усилия, чтобы представить меня в самом непривлекательном свете в Ваших глазах...".

Екатерина Павловна изумлена удручающей слепотой Александра. Он деликатно беспокоится о своем реноме в ее глазах! Он до сих пор ничего не видит и не понимает?.. Да и способен ли понять?

"Недовольство достигло самой высокой степени. Вашу особу далеко не щадят, - пишет императору Екатерина. - Если это доходит даже до меня судите обо всем остальном. Вас громко обвиняют в несчастии Вашей империи, в разорении - всеобщем и частных лиц, - наконец, в потере чести страны и Вашей собственны чести... Я Вам предоставляю возможность самому судить о положении вещей в стране, где презирают вождя".

Это - не табакеркой в ухо.

Это прямой и открытый вызов. Екатерина уверена в своем праве бросить царю тяжелые обвинения, и ставит честь страны выше личной чести Александра I. И, разумеется, - выше всяких собственных соображений о возможных последствиях подобного шага для нее самой.

Уловка Фуше, сделавшись уловкой Наполеона, ничего не изменила в позиции и политических взглядах "тверской полубогини". Своего друга Карамзина она подвигла на написание очерка "О старой и новой России", помогла с печатанием. Вокруг нее - русская дворянская молодежь, талантливые разночинцы и широко известные "русофилы" Ростопчин, Дмитриев. Тверской дворец генерал-губернатора герцога Ольденбургского успешно соперничал с Зимним и Фонтенбло.

В 1812 году по призыву Екатерины Павловны Тверская, Новгородская и Ярославская губернии дали восемьдесят тысяч рекрутов, не считая ратников ополчения, и собрали десять миллионов рублей пожертвований.

Александр не рискнул замахнуться на авторитет великой княгини, а в беседе с французским послом заметил: "Я знаю, это - Беннигсен. Он в известном смысле предатель и способен встать во главе партии. действующей против меня. Я его удалил...".

Посол Савари знал, что генерал Беннигсен был удален сразу после первой встречи Александра с Наполеоном в Тильзите. Но ему известно было и то, что вскоре Беннигсен получил назначение начальником главного штаба армии и таким образом вновь состоит при императоре.

Александр способен был отомстить, но не считал себя мстительным. Злопамятным?.. Тоже вряд ли. Задумывался ли он над тем, что есть вещи, которые прощать не должно? Как вообще можно обозначить характер человека, который десять лет терпел возле себя генерала, злобно кричавшего в кровавых сумерках Михайловского замка на его мать: "Не ломайте комедии, сударыня! Извольте делать, что вам велят!..". А императрица всего только и просила допустить ее к телу убитого мужа...

"Ты дурак и скотина!"

"Слышал. Знаю. Ступай..."

Не дурак. Не скотина. Не подлец,

Пушкин понял: "Плешивый щеголь, враг труда, нечаянно пригретый славой...".

Никакой.

"Тверская полубогиня" имела все права и все данные к тому, чтобы стать богиней Всея Руси. И нисколько не церемонилась обнаруживать это.Впрочем, обнаруживало - чаще и откровеннее патриотическое окружение великой княгини, о чем и доносил своему правительству шведский посланник Стединг:"Доходит даже до утверждений, что вся мужская линия царствующей семьи должна быть исключена и, поскольку императрица-мать, императрица Елизавета тоже не обладают надлежащими качествами, на трон следует возвести великую княгиню Екатерину".

И возвели бы. Но Екатерина сочла счастьем и облегчением для себя исход Наполеона из России отринув отныне все мысли о негодности Александра.Теперь раскол был недопустим. Честь России спасена и нельзя показать ущербность чести ее государя. Европа должна видеть в нем спасителя - Александра Благословенного!

И Екатерина едет с ним в Париж, в Вену. На Венском конгрессе терпеливо раскрывает и растолковывает Александру дипломатические ухищрения и неблаговидные маневрирования ненадежных союзников - Австрии и Пруссии: "Будь тверд, Благословенный!"

Тщетно. "Нечаянно пригретый славой" покидает Вену, не дожидаясь ни завершения работы, ни результатов, кои немедленно оборачиваются не в пользу России. Покидает - с пожилой дамой, насквозь проникнутой религиозно-мистическими идеями, баронессой Юлианой Крюденер. Предпоследний козырь Жозефа Фуше, вновь примкнувшего к Бурбонам. Теперь Фуше стремится ослабить нажим России, ультимативно потребовавший от Людовика XVIII подписания хартии, которая сохраняла во Франции многие республиканские установления Наполеона. И теперь ему нужен легко внушаемый Александр. Но не нужна подле него упрямая и своевольная Екатерина Павловна.

Ночные бдения Александра I с баронессой Крюденер над священным Евангелием - лишили Россию законного первенства в Европе, какое предрекал еще Наполеон: "Если я умру, Александр станет моим подлинным наследником в Европе".

Наполеон ошибался. Зато не ошибся Фуше. Теперь Александра окружали не энергичные дипломаты и генералы, а мистики, монахи, "странные люди", наугад открывающие Евангелие, чтобы случайным совпадением лукавого текста объяснить "благословенному" любой политический вопрос.

Все усилия Екатерины Павловны растекались в лишенных смысла толкованиях "траурных попугаев" Жозефа Фуше, в пятый раз назначенного министром полиции Франции.

В пустоту упадал гнев: "Кукушка стонет, змей шипит, сова качается на ели, и кожей нетопырь шуршит...".

Она искренне пыталась понять то, что понимать было не надо.

- Вы каждый день бываете с государем. О чем вы с ним разговариваете?

- Ни о чем.

- Да что же вы делаете?

- Ничего.

- Так и сидите?

- Сидим.

- И молчите?

- Молчим.

- А потом?

- Смотрим друг на друга.

- Ну и?..

- Плачем.

- Ступай прочь, кикимора болотная!...

Меттерних хохотал.

Глава австрийского кабинета, уже подписавший втайне от Александра секретный договор с Англией и Францией против России, хохотал до икоты, когда Фуше сообщал ему о бесплодных попытках великой княгини Екатерины разогнать "траурных попугаев".

Браво, Фуше!..

Во время триумфальных и драматических "ста дней" Наполеон обнаружил в Тюильрийском дворце забыты и впопыхах одуревшим Людовиком экземпляр секретного договора от 3 января 1815 года между Австриец Англией и Францией и без комментариев переслал его Александру. Какой из двух союзов более священный?

Реакции не последовало. Александр верил только Евангелию. Путь к заговору в России короток и прост. Но то - у хмельных гвардейцев. У просвещенных умов осознание целесообразного и необходимого бредет окольными тропами и долго созревает между чувствительных строк в расчете на прижизненный успех: "Дураков не убавим в России, а на умных тоску наведем...".

В Москве Иван Якушкин объявляет товарищам по тайному обществу, что считает благом для России отправиться с двумя пистолетами к Успенскому собору, где в будущем январе на богоявлении ожидается присутствие Александра I. Одним выстрелом Якушкин убьет царя, другим - себя.

Объявляют о подобных вещах не для того, чтобы исполнить, а чтобы услышанными быть.

Его и услышали.

Преждевременную славу Якушкина перекрыла скорбная весть о внезапной кончине великой княгини Екатерины Павловны, которой не сравнялось и тридцати лет.

Судьба сгорела между строк.

Не это ли стало последним ходом Жозефа Фуше?..

Когда императору Александру I сделались известыми неспешные замыслы тайного общества и демонстративный позыв Якушкина к цареубийству, он выдержал лицемерную паузу, а затем произнес историческую фразу, вызвавшую трогательное смятение в рядах заговорщиков: "Не мне их карать!"

"И лицо поколения будет собачье!.." - заполошно огласила баронесса Крюденер, роняя пенсне...

Берия снял пенсне, потер онемевшую переносицу. Дужка продавила неизгладимую складку на холеном лице, но зато и пенсне не спадало... И все-таки Фуше этот усохший до пергаментного хруста провокатор собственной судьбы, уже изгнанный к тому времени из Парижа, Дрездена и Праги, - не причастен к смерти Екатерины Павловны. Странная наука - история. Пишут ее тысячи. Знают - единицы из тех, кто пишет. А кто из них понимает, что за поверхностными наслоениями имен, событий и дат скрыта поразительная, неподвластная ничьей воле, мощная логика действительной, незримой истории?.. О Тарле смешно говорить. Он напутал даже там, где можно было сказать правду. Ясновидец идеологического бреда!.. А с другой стороны, как они могут подняться своим сознанием на ту высоту, где одинокий разум в исторические для мира мгновения переступает все существующие нормы, все образцы действий и границы познания? Они способны постигать свершившееся только в двух категориях: положительное -отрицательное, открыто - закрыто.