Михаил Ишков - В рабстве у бога Страница 24

Паренек замер — точнее, окаменел. На лице все ещё красовалась улыбка, взор незамутнен. Это продолжалось не дольше пары секунд. Мне стало не по себе.

— Разве тебе неинтересно послушать о Ганнибале, Пунических войнах?

— Нам, татарам, все равно, — беззаботно откликнулся он.

Я видел его насквозь — это была грустная картина. Его действительно вовсе не интересовали подобные пустяки, ничтожные сведения. Он не способен ни влюбиться, ни возненавидеть. Он никогда не задумается, не опечалится, не замрет от недоумения — как же обошлась с ним судьба… Это существо, диктующее мне анекдоты, являлось не более чем ломтем плоти, в которую забыли вдохнуть душу. Мне стало жутко, я присел на стул.

— Теперь моя очередь, — сказал я. — По окончании футбольного матча расстроенный тренер проигравшей команды требует объяснений от нападающего, который в решающий момент, после отличного навеса, не попал в ворота: «Зачем тебе голова»? Игрок подумал и с достоинством ответил: «Я ею ем!»

Парнишка улыбнулся, однако взгляд его по-прежнему оставался пустым.

— Внимание, вопрос. Что такое голова?

Он позволили себе расслабиться.

— Вы меня совсем за дремучего считаете? — парень постучал костяшками пальцев по черепу. — Что такое голова?! Конечность!

— Как конечность? — изумился я.

— Шестая, — он пожал плечами.

— Может, пятая? — спросил я.

— Не-а, шестая. Я считал… Если желаете, я могу послушать про Ганнибалов.

Я с жалостью и презрением глянул на него, вперил ясновидящий взгляд на это у меня уже хватало умения — увидел, как бьется его сердце, как родная мне кровь струится по жилам, омывает крошечный мозг. Скорее, набор органонейтринных плат… Что мне оставалось делать — я был вынужден начать рассказ о Ганнибале, о походах на Рим, к слову пришлась и Африка — пришлось заняться описанием черного континента. Работа пошла веселее. Скоро наступил момент сборки простейших узлов, и в этот момент я был поражен удивительным технологическим приемом, используемым ди — стоило мне разместить нужные детали на каркасе, как тут же, по мысленному сигналу, они вдруг оказывались на положенных им по проекту местах. Причем детали сразу оказывались увязанными в единую сеть, подключенными к источнику питания. Как ни старался я уследить за перемещением отдельных частей конструкции, у меня ничего не получалось. Это было похоже на телепортацию — вневременной, не имеющий побочных эффектов в виде светящихся ореолов, гало, жутких и неясных звуков и прочей чертовщины перенос, с которыми в сознании людей обычно связываются чудо мгновенного перемещения предмета из одной точки пространства в другую.

Смущала меня вот ещё какая странность. При первом знакомстве биокопия не представилась. Я замял эту неловкость, только неделю спустя, ночью, в часы бессонницы, меня осенило — хозяева решили, что назвать его я должен сам? Конечно, имени он не заслуживал — значит, пусть бродит некрещеный? В чужой монастырь со своим уставом не лезут, но уж слишком чужим показался мне в ту минуту этот странствующий между звезд монастырь. До жути ясными мне стали усилия фламатера отгородиться от меня непроходимой стеной. Каждый её кирпичик был изготовлен в соответствии с рецептами земной фантастической литературы. Этих рецептов было множество — фламатеру было чем прикрыться, тем более, что он мог принять любую форму, вплоть до разлившегося, бурливого мыслящего океана. Пространство в подземелье выстраивалось на основе бесчисленных выдумок, изложенных в книжках, тоннами вываливаемых на головы грамотного населения Земли. Что же скрывалось за этой непробиваемой литературно-киношной броней? Пугливое до беспамятства всемогущее существо? Идеальный, сошедший на Землю принцип? Воплощенная в явь идея таинственного, запредельного, не желающего выразить свою сущность даже в наречении безмозглого органического идиота? Что за чудовищная форма идиосинкразии? В этом смысле они были титаны. Шесть с половиной миллионов лет — вечность! просидеть на развивающейся, в муках рождающей разум планете; оказаться на перекрестке космических трасс, если только сведения о первобытных пришельцах не выдумка, — и по сути дела ни разу не высунуть нос из берлоги. Или из логова? Но ведь в настоящий момент они терпят мое присутствие в недрах горы! Какие чувства вызвало у них мое появление?

Эти вопросы я, не стесняясь, излучал прямо в лоб своему внушающему более жалость, чем ужас, помощнику. Он доставлял их наверх, я точно знал это. Мне бы только пояс вернуть. Без пояса мне зарез, тоска — не правда ли, звездолет второго класса?

Юноша даже бровью не повел — насвистывая продолжал колдовать над пультом. Загляденье, а не парень. Русый чуб, коренаст, личико, фигура приятны глазу.

Я вздохнул, наглухо закрылся телепатическим экраном. Ясно было, в одиночку мне с этой загадкой не справиться. Нужна подмога, но как до неё докричаться? Что ж, может, когда они начнут выпускать из скалы, когда вырвусь в космос… План созрел у меня моментально. Я, вообще очень сообразительный человек. Тем не менее, все упиралось в чудесный пояс. Без него мне не набрать необходимый уровень энергии, сигнал мой недалеко улетит.

Скафандр вышел на славу — в автономном режиме я мог прожить в нем около месяца. За этот срок совершить облет Солнечной системы по орбите Плутона. Как-то раз я поинтересовался, способна ли эта оболочка, которую я окрестил «Ноевым ковчегом», прорвать пространственную плеву и совершить прыжок к звездам?

— Нет, — ответил парнишка, при этом он беззаботно улыбнулся, — ему не хватает энергетических возможностей и кое-какого оборудования. Хотя принципиально ковчег способен перейти в иную ипостась.

Потом встал вопрос о перезаписи участков моего сознания на искусственные ячейки мозга скафандра. В результате я получал напарника и помощника, похожего на сидящего рядом со мной биоробота, или контролера? Кроме того, мне следовало привыкнуть к новой оболочке, освоиться с ней, приобрести навык обращения со всевозможнейшими устройствами, заучить порядок мысленных команд, научиться не задумываясь управлять этим, как оказалось, сложнейшим органо-инженерным комплексом, обеспечивающим безопасное существование естественной особи в экстремальных условиях. В первый раз, облачившись в скафандр, с помощью ментальной команды сомкнув над головой бездонной черноты шлем — створки его выступили из плеч — я наконец вышел в туннель, где сразу застрял напрочь. Я выругался, припомнил фламатеру все его козни, выкрикнул — ползать мне, что ли, по вашим коридорам? Полдня до шлюза добираться? Под себя вы их, что ли, долбили?

В результате к вечеру того же дня в туннеле появились напоминающие причальные кнехты роботы и принялись тесать каменные стены, поднимать потолок. Всего я насчитал около десятка подобных парных тумб. Это было очень важное наблюдение — выходит, я действительно помещен в гору, и нога моя ещё не ступала на палубу доблестного фламатера. И все вокруг вовсе не было иллюзией — значит, плоть этого странного звездолета прячется в другом месте? Где же сам корпус? Допустят ли меня, в конце концов, внутрь или так и будут держать на дистанции? Как коня на лонже — приручат, объездят, потом, улучив момент, вскочат на спину всем синклитом, и я помчусь!.. Куда? Такая перспектива не внушала большой радости, тем более, что я страшно любопытен! Не могу удержаться от соблазна сунуть нос в чужие дела, когда кто-то где-то, отгородившись стеной, решает мою судьбу. Разве только мою? Вот ещё вопросик… Теперь я кое-что знал о ди. Они как раз особой любознательностью не отличались — это могло быть прямым свидетельством древности их происхождения. Когда-то они были здорово похожи на людей — по крайней мере, этот факт они не отрицали. Их цивилизация, как было сказано, относилась к первому поколению разумных форм. Она возникла спустя несколько миллиардов лет после Большого взрыва (сноска: Возраст Солнечной системы определяется примерно в пять миллиардов лет. Большой взрыв произошел около двадцати миллиардов лет назад. Мы принадлежим ко второму поколению разумных форм), когда в огне, в нейтринном чаду, посредством космического пожарища возникла наша вселенная. И, как утверждают ди, — в сражениях и катастрофах. К тому времени, когда фламатер был послан в исследовательскую экспедицию, целью которой было определить знак некоей величины, сходной с нашей космологической постоянной, — искусственные оболочки стали материальным ядром достигнутой к тому моменту ступени развития цивилизации Ди. Рукотворные конструкции, обладающие разумом и напоминающие живые существа, взяли на себя заботу о жизнеобеспечении не только отдельных особей, но и всей цивилизации. Разнообразие форм было неисчислимо — от повторяющих линии естественного тела до самых фантастических. Особенно, когда на просторах космоса отыскивали какие-нибудь экзотических монстров. Самих чудовищ ди презирали, но внешние облики перенимали. Мода есть мода, ничего не поделаешь, пожаловался капитан. В конце концов, жилища тоже стали относиться к искусственным оболочкам.