Анатолий Тарас - 1812 год - трагедия Беларуси Страница 24

На самом деле в середине ноября из района Бобруйска ушли последние польские и французские подразделения (заслоны), вслед за которыми Эртель направил отряд подполковника Пелагейко.

29 ноября (11 декабря) большая часть бобруйского гарнизона была использована для пополнения полевых войск. Саму крепость российское командование превратило в место складирования продовольственных и аптекарских запасов для действующей армии.

Результаты летней кампании

Итак, беларуские земли стали ареной кровавых битв. За время наполеоновского наступления здесь произошло 8 относительно крупных сражений (Островно, Клястицы, Полоцк, Мир, Солтановка, Смоленск, Кобрин, Городечна), не считая десятков мелких стычек. «Генеральное сражение» тоже могло состояться на территории Беларуси, если бы 1-я и 2-я западные армии успели соединиться под Витебском или Оршей.

Российские генералы не хотели переносить военные действия в русские губернии. Но к 20 августа они потеряли почти все земли бывшего Великого Княжества Литовского, за исключением северо-восточной части Витебской губернии и юго-восточной части Могилевской губернии — Речицкий, Мозырский, частично Бобруйский и Белицкий (Гомельский) уезды (поветы), укрытые полесскими болотами.

Правда, Наполеону не удалось окружить и разгромить 1-ю и 2-ю Западные армии, 3 августа они соединились в Смоленске. Но неправдой являются измышления российских авторов о серьезных поражениях и «неудачах» французов во время летней кампании.

Великая армия уже 17 августа ворвалась в Смоленск. Иными словами, темпы ее наступления выше темпов наступления Вермахта в июне - августе 1941 года на 5 дней (немцы заняли Смоленск 20 августа 1941 г.). Принципиальное различие в том, что немцы передвигались на танках, автомобилях, мотоциклах и самолетах (десанты парашютистов), тогда как французы шли пешком или ехали на лошадях. И если немецкое наступление 1941 года называют «блицкригом» (молниеносной войной), то как назвать наступление французов 130 годами раньше?!

Давно пора признать очевидные факты. Несмотря на свое «героическое сопротивление» российские войска не отходили, а бежали. Да с какой прытью! Ни Наполеону, ни его маршалам, несмотря на все старания, не удалось догнать главные силы 1-й и 2-й русских армий, не говоря уже о том, чтобы окружить их. «Героические» российские войска за 72 дня (с 13 июня до 24 августа) пробежали от Вильни до Бородино — около 900 км. Это тоже уметь надо, бежать от противника со средней скоростью 12,5 км. в день, да еще на бегу вступать с ним в сражения!

С 19 (30) августа наступление французов было продолжено. Но теперь война шла на территории русских губерний, поэтому я не буду рассматривать ее перипетии.

Вместо этого упомяну один малоизвестный эпизод. Представители украинской (казачьей) шляхты заявили в 1812 году о том, что готовы сформировать и вооружить за свой счет 15 конных полков — якобы в помощь российским войскам. Уполномоченный казацкой старшины, некий В. Закревский (иногда его называют генералом, хотя генералом он не был) тайно приехал в Варшаву — уговаривать Наполеона идти в Украину, где все казачество восстанет против России. Французский посол в Стамбуле (Константинополе) настойчиво советовал Наполеону то же самое.

Но руководство Герцогства Варшавского, узнав об этом, стало очернять украинцев и убеждало Наполеона не идти в Украину, кроме того, по неофициальным каналам сообщило о миссии Закревского в Санкт-Петербург. Российские власти немедленно запретили формирование упомянутых полков, а Закревского, выданного поляками, сослали в Сибирь.

В результате Наполеон, проиграв войну на Востоке, потерял не только корону, но и всю завоеванную Европу. Россия же, выиграв войну, поставила поляков буквой «зю», то есть в такое положение, в каком желала их видеть. Что ж, они это вполне заслужили своим упрямым стремлением до бесконечности препятствовать беларусам и украинцам в создании своих собственных государств.

Глава 6. НОВОЕ ВКЛ — ПРАВИТЕЛЬСТВО И АРМИЯ

Бегство российской администрации

По мере приближения французских войск российские чиновники покидали губернские и уездные города в каретах и экипажах, сопровождая повозки, нагруженные документами, казенными деньгами и имуществом.

Уже 13 (25) июня виленский гражданский губернатор приказал вывозить в Псков из государственных учреждений Вильни архивы и официальные документы:

«…секретныя переписки, все казенныя деньги и другия вещи, казне принадлежащия, а равно и часть архива из правительственных мест, кои хотя малое могут дать понятие о земле, как то: разнаго рода планы и географическия карты, люстрации о числе дымов и ревизския сказки… инвентари казенных… имений и другия подобныя бумаги».

16 (28) июня эвакуировалась администрация Гродненской губернии. Гражданский губернатор Василий Ланской выехал в Новогрудок вместе с чиновниками. Перед отъездом губернатор издал приказ для земских исправников:

 «Ежели к подведомственному Вам уезду сближатся неприятельские силы, тотчас, не теряя времени, со всеми чиновниками удалиться в Новогрудок, или смотря по тогдашним обстоятельствам и далее к Минску, забрав с собою известные Вам дела, казначея с наличною денежною суммою, приходными и расходными книгами, гербовою всех родов бумагою, счетчиками и канцелярскими служителями».

В Минске губернское начальство не ожидало скорого появления французских войск. Только 24 июня (6 июля), за два дня до вступления в город подразделений противника, гражданский губернатор Павел Добринский занялся эвакуацией наиболее ценного государственного имущества и разрешил чиновникам отъезд.

Уезжали они семьями, с личным и казенным имуществом, через Борисов в направлении Смоленска. В письме от 27 июня он сообщал в Петербург:

«…Напоследок по выступлении из Минска помянутых двух пехотных полков в ночь на 25 число примечено в городе (имеющем несколько десятков военнослужащих из внутренней стражи) необыкновенное между жителями волнение, родившееся наипаче от того, что город остался без близкой защиты; некоторые из жителей видели уже неприятельские команды не в дальнем от Минска расстоянии и слухи о последнем, то есть о неприятельском приближении распространялись более и более. То я, видя сие и близкую опасность от неприятеля, не препятствовал коронным чиновникам следовать в Борисов, а потом, бывши уже один в городе при вышеупомянутой команде из внутренней стражи, выехал и сам, поруча наблюдение за порядком и за остатком, ежели какие будут, магистрату».

Сам П. М. Добринский вместе с сотрудниками губернского управления уехал в Речицу, где оставался до конца 1812 года.

От французов бежали только русские чиновники и частично — православные жители городов. Полонизированные шляхтичи, мещане и крестьяне оставались на месте. Шляхта приветствовала французов как освободителей от господства русских; евреи не могли уехать из-за установленной для них «черты оседлости»; а крестьяне были рабами, навечно прикрепленными к своим клочкам земли. Остававшиеся на местах чиновники католического, униатского и лютеранского вероисповедания саботировали приказы бежавшей российской администрации. Например, в Минске они не выполнили правительственное распоряжение о сожжении магазинов (складов) и они достались французам в целости и сохранности. В Пинске местные чиновники не эвакуировали значительную часть казенного имущества.

В Могилёве приближение французов стало полной неожиданностью для гражданского губернатора графа Д. А. Толстого. Он думал, что до этой губернии французы просто не дойдут, так как она расположена далеко от границы. Вдобавок командующий 2-й армией князь П. И. Багратион своими сообщениями об успехах вверенных ему войск укреплял оптимизм губернатора. Например, в письме от 2 (14) июля — за пять дней до занятия Могилёва французами — командующий писал:

«…могу Вас уверить, что стремительное его (противника. — Авт.) вторжение в пределы наши может быть для него более гибельно, чем полезно… Я прошу в особенности Вашего сиятельства ободрить жителей…Я поспешу… скорее достигнуть тех пунктов, отколь можно было бы отразить стремление неприятеля и удостоверить Вас и всех жителей в безопасности».

На следующий день Багратион сообщил Толстому, что отправляет корпус генерала Н. Н. Раевского для прикрытия города. И вдруг 8 (20) июля передовые части маршала Л. Даву начали входить в Могилёв! Едва ли не половина горожан в панике бросилась наутек по дорогам на Быхов, Чаусы и Горки. Но французское командование немедленно выслало кавалерийские разъезды, которые вернули многих беглецов, в том числе архиепископа Варлаама. Губернатору удалось пешком уйти через болото к деревне Дашковка, где стояли русские войска. Однако почти все губернские и городские чиновники, а также православные священники и монахи не смогли покинуть город. Оказавшись в трудном положении, многие из них дали присягу на верность Наполеону, за что жестоко поплатились после возвращения прежней власти (дело о «Могилёвской измене»).