Афганистан. Подлинная история страны-легенды - Мария Вячеславовна Кича Страница 24

В апреле 1831 г. лейтенант Александр Бернс добрался до столицы Дост Мухаммеда – Кабула, города настолько оживленного и шумного, что два человека, идущие рядом по улице, не слышали друг друга. Воздух благоухал ароматами цветущих фруктовых деревьев: шелковицы, абрикосов, груши и айвы. Веселый и гостепримный Кабул широко распахивал объятия перед купцами и путешественниками всех мастей. Здесь не хватало лишь алкоголя – эмир, некогда страстно любивший спиртное, преисполнился исламского рвения и запретил горячительные напитки. Евреи, владевшие пивоварнями и винокурнями, уезжали, ибо новые законы лишили их средств к существованию.

Бернс обедал с Дост Мухаммедом в роскошном дворце. Мужчины сидели на дорогих коврах и ели руками. Эмир засыпал иностранца вопросами. Сколько королей в Европе? Как они ладят между собой? Как в Великобритании собирают налоги? Как организован воинский призыв? Какие у Лондона планы в отношении Кабула? Как англичанам удается производить дешевые товары? Офицер поведал эмиру о паровых машинах – и того это крайне заинтересовало. Бернс явно нравился Дост Мухаммеду – ведь он был энергичным и очаровательным юношей, свободно говорил на фарси и хинди, а также умел читать по-арабски. Его визит в Кабул заложил основу дружбы между Великобританией и Афганистаном. По крайней мере, так казалось Дост Мухаммеду.

Современный персидский язык имеет три близкородственных варианта, которые признаны государственными языками в Иране, Афганистане и Таджикистане. Западный вариант (фарси) – это язык Ирана. Восточный вариант представлен языками дари (в Афганистане) и таджикским (в Таджикистане). Сейчас дари является языком афганских таджиков, хазарейцев, чараймаков и некоторых других этнических групп. Таджикский поэт Мумин Каноат (1932–2018) писал:

Фарси, дари или таджикский,

Его как хочешь назови.

Он для меня язык искусства,

Неумирающей любви.

Вернувшись в Лондон, Бернс опубликовал книгу о своих приключениях, которая стала бестселлером. Молодого человека с радостью приглашали в лучшие дома британской столицы. Поклонники именовали его «Искандером Востока» – по аналогии с Александром Македонским, великим античным завоевателем. Лейтенант получил и другое прозвище – «Бернс Бухарский» – из-за склонности носить тюрбаны и прочие восточные наряды, а также за вклад в установление отношений с Бухарским эмиратом. Словом, Александр Бернс снискал не меньшую славу, чем его двоюродный дядя – знаменитый шотландский поэт Роберт Бернс.

Британцы удивлялись тому, что Бернс добрался до отдаленных мест, которые мало кто видел. На самом деле многие люди видели эти места каждый день, более того – они там жили. Для них экзотикой был как раз Александр Бернс. Старые города – Балх, Бухара, Самарканд, Ташкент – являлись перевалочными пунктами Великого шелкового пути, который долгое время представлял собой самую загруженную торговую магистраль мира и связывал Китай, Индию и Европу. Восточные купцы часто ездили за товаром в Индию и иногда – в Китай. В Европе побывали единицы. Все остальные считали ее странным и далеким краем – который, возможно, вообще не существовал.

Дост Мухаммед несколько раз сражался с Ранджитом Сингхом, пытаясь отбить Пешавар, – но город остался у сикхов. Наконец, эмир решил, что ему нужна помощь, и принялся искать союзников. У него было два варианта – привлекательных и одновременно рискованных. Первый – британцы, доминировавшие в Индии. Источник их господства был непонятен афганцам. Туманный Альбион находился далеко, и энграйзи не бросали огромные армии на штурм чужих городов. Напротив – они прислали всего несколько офицеров, сформировали войско из местных жителей и их руками покорили их же страну. Это был определенно новый вид силы, и афганцы не знали, что с ним делать.

Вторым вероятным союзником Дост Мухаммед видел Россию. Ее царь, подобно британскому королю, демонстрировал свою власть на огромном расстоянии. Проделав долгий путь от Кавказа до Аральского моря, русская армия приблизилась к Афганистану – и эмир знал, что с ней надо считаться.

Обращение за помощью что к России, что к Великобритании для Дост Мухаммеда было эквивалентно тому, чтобы просить дракона помочь развести костер. Из двух вариантов эмир выбрал третий – он предпочел манипулировать обеими сторонами, используя их в собственных интересах. По иронии судьбы, «Большая игра» могла гарантировать неприкосновенность Афганистана как буферного государства, отделяющего российские владения от Британской Индии. Но на кого следовало опереться Дост Мухаммеду, дабы вернуть Пешавар? Эмир склонялся к сотрудничеству с англичанами – главным образом из-за встречи с Бернсом, которая пробуждала у афганского монарха приятные воспоминания. Но с точки зрения Лондона, слабый расколотый Афганистан манил к себе русских и буквально провоцировал интервенцию. «Бернс Бухарский» раздражал британскую правящую элиту, как позже – Лоуренс Аравийский[69]. Молодого исследователя считали выскочкой и наглецом, который посмел раздавать государственным мужам нелепые советы. Рекомендации Бернса возымели обратный эффект. Когда стало ясно, что Дост Мухаммед не хочет связываться с Россией, англичане решили поддержать агонизирующий клан Садозай. У Джорджа Идена, графа Окленда (нового генерал-губернатора Индии) зародилась мысль, что давний британский подопечный Шуджа-шах – внук легендарного Ахмад-шаха – станет куда более популярным, надежным и послушным правителем, чем Дост Мухаммед.

В 1836 г. эмир написал лорду Окленду, дабы прозондировать почву и разузнать, убедит ли он Ранджита Сингха передать афганцам Пешавар. Это положило начало двухлетним – и бесплодным – переговорам, в рамках которых Дост Мухаммед надеялся вернуть город, а британцы надеялись включить Афганистан в сферу своего влияния. Генерал-губернатор ответил эмиру: «Мой друг, не в правилах Ее Величества[70] вмешиваться в дела суверенных народов». Дост Мухаммед успокоился. Если невмешательство действительно являлось принципом британской политики, то Лондон мог стать самым безопасным союзником для Афганистана.

В следующем году лорд Окленд отправил в Кабул торговую миссию во главе с Александром Бернсом. Эмир радушно принял гостей. Официально шотландец приехал с прежней целью – изучить коммерческие возможности страны по поручению Ост-Индской компании; однако он не имел права заключать какие-либо соглашения. Генерал-губернатор сформулировал задачу Бернса: проводить как можно больше времени во дворце, узнать все о российском влиянии на Дост Мухаммеда, но избегать любых намеков на британскую помощь. Таким образом, Бернс вернулся в Кабул сугубо в качестве шпиона.

Лорд Окленд ограничил полномочия Бернса, поскольку прислушивался к Уильяму Макнатену – старшему эксперту по внешней политике. Тот представлял собой викторианскую версию американских «охотников на ведьм» 1950-х гг. – куда бы они ни смотрели, им мерещились коммунисты, а вот Макнатен повсюду видел «русского медведя». Будучи специалистом по Центральной Азии, он был уверен, что угроза британскому влиянию сосредоточена именно в этом регионе, – и что