Михаил Худяков - Очерки по истории КАЗАНСКОГО ХАНСТВА Страница 25

Положение хана Сафа-Гирея тотчас упрочилось и окрепло. Оппозиция ослабела, и последовало соглашение между обоими течениями казанской политики. В марте 1542 года вожди оппозиции, продолжавшие тайные сношения с Москвой, уже выступили в пользу сближения русских с правительством хана Сафа-Гирея.

Новый конфликт обнаружился в 1545 году. На это раз выступление оппозиции вызвало со стороны русских воен[102]ный поход против Казани. Русское правительство повторило тот стратегический план, который так неудачно был применен в 1469 году: один отряд был двинут из Нижнего Новгорода, два других из Вятки и Чердыни. Предполагалось, что русское войско появится пред Казанью как раз в тот момент, когда там все будет готово к перевороту, и власть легко перейдет в руки кн. Булата. Однако, в действительности оказалось, что заговор еще не созрел, и переворот не совершился. Поход оказался совершено безрезультатным; летописец ограничился бессодержательной фразой: "Людей казанских многих побили и кабаки царевы пожгли".[142] На обратном пути русский отряд заходил в устье Свияги и разгромил здесь имение князя Муртазы Тевекелева, причем самого князя и сына русские увели с собой в плен, а жену князя и остальных детей убили. Пермский отряд запоздал к соединению с русскими войсками и был уничтожен казанцами.[143]

Во время русского похода 1545 года правительство сразу увидело враждебное себе настроение. — "Оттоле нача рознь быти в Казани".[144] Правительство не без основания обвинило оппозицию в измене: "Царь почал на князей неверку в измене: вы-де и приводили воевод великого князя". Начались репрессии, казни. В этот момент сошли с политической сцены и царевна Ковгоршад, и князь Булат. Их место в качестве вождей оппозиции теперь заступили сеид Беюрган, князь Кадыш (брат князя Отуча) и талантливый деятель Чура Нарыков. Репрессии вызвали сильную эмиграцию: "И они поехали многие из Казани к великому князю, а иные по иным землям".[145]

Политический кружок, группировавшийся вокруг царевны Ковгоршад и князя Булата, представляет собой интереснейшее явление в жизни Казанского ханства, к сожалению — недоступное для надлежащего изучения по недостатку источников. Этот кружок имел в себе достаточно авторитета и силы, чтобы в течение 15 лет стоять во главе государства и руководить казанской политикой. Свою политическую зрелость, государственный опыт и широту умственных взглядов правительство кн. Булата проявило в идее коалиционной власти, которая дала Казанскому ханству то, чего ему не доставало в самые тяжелые моменты исторической жизни — примерение политических партий, единение всех казанцев вокруг[103] своей государственности. Кружок князя Булата боролся с иностранным засилием, как с русским, так и с крымским; он сумел найти выход из трудного положения, в котором государство оказалось в 1531 году, и имел достаточно смелости, чтобы изменить курс политики в 1535 году, когда это властно подсказывалось живыми интересами государства. Возвративши власть хану Сафе, правительство сумело работать с ним вместе, причем неоднократно находило пути к выходу из назревших конфликтов и обнаружило большую ловкость в дипломатическом искусстве.

Падение коалиционного правительства и поворот политики в сторону восточной партии оказались роковыми для хана Сафы. Репрессии, обрушившиеся на оппозицию в 1545 году, не могли спасти положения и, напротив, доставили победу казалось бы разгромленной оппозиции. Оппозиция сломлена не была, и уже в июле ее представители поехали в Москву с просьбой о новой военной поддержке, Русское правительство, наученное горьким опытом безрезультатного похода 1545 года, не доверяло казанцам и ответило, что оно пошлет войска после того, как Сафа уже будет низложен.[146] Это было равносильно отказу, так как оппозиция предоставлялась своим собственным силам.

Тем не менее, оппозиционное настроение в стране наростало, и в начале января 1546 года переворот совершился. Хан Сафа был вторично низложен с престола. При перевороте в Казани произошел погром, направленный против крымцев: "Казанцы Сафакирея царя с Казани согнали, а крымских людей многих побили".[147] В переписке сыновей князя Юсуфа Ногайского с русским правительством имеются следующие сведения о перевороте 1546 года: "Яналия царя убили, а сестру нашу за Сафа-Кирея царя дали. А в то время Сафа-Кирей царь пришел был с немногими людьми, и год другой спустя крымских голодных и нагих привел, да над казанскими людьми учал насильства делати: у кого отца не стало, и он отцова доходу не давал, а у кого брата большого не станет, и он того доходу меньшому брату не давал. А и с тобою долго завоевася жил. И тех его дел казанские люди и князи не могли терпети, да от него отступив выехав вон с крымцы завоевалися и побилися, и крымцев в прогоны побили, а иных многих прогонили, а Сафа-Гирся царя с немногими людьми оставили".[148] [104]

Правительство сеида Беюргана. Шах-Али. В Казани образовалось временное правительство, в состав которого вошли сеид Беюрган, князь Кадыш и Чура Нарыков. С извещением о перевороте в Москву был отправлен Гамет-Шейх. Хан Сафа-Гирей бежал в Ногайское княжество и встретился в Сарайчике с астраханским сеидом Мансуром. Вступив в переговоры с последним, Сафа-Гирей пробыл в Сарайчике всего лишь несколько дней и отправился в Астрахань. Астраханское правительство оказало поддержку хану Сафе и дало ему военный отряд. С ним Сафа-Гирей возвратился к Казани и осадил город — "У Астраханского царя и у царевича силу взяв, пришед Казань облег, чаял того, нечто-ль де князи и лучшие люди его похотят. С такою надежею постоял, и казанских князей и лучших людей никто к Сафа-Гирею царю не пошел. После того пришед да побилися, да ничего не учинил, да и побежал"…[149] Разумеется, отряда астраханского войска, без пушек, было недостаточно для того чтобы, взять такую сильную крепость, какою была в то время Казань. Надежда хана Сафа-Гирея на слабость временного правительства и на то, что восточная партия поддержит его, не оправдалась. Поэтому попытка его вернуть себе власть на этот раз оказалась неудачною, в открытом бою он ничего не достиг и ушел в Ногайское княжество — "да приехал к Юсуфу князю" в Сарайчик, где зимовали его жены. "Казанский Летописец" говорит о неудачной попытке реставрации хана Сафа-Гирея: "И стояше два месяца приступая ко граду, и не взя града прочь отступи, поиде в ногаи, токмо землю повоева и поплени. И ни мало имущи у себе стенобитного наряду, кто может взяти таков град единою стрелою, без пушек, аще не Господь предаст?"[150]

Таким образом, временному правительству удалось успешно отразить нападение хана Сафа-Гирея. По миновении опасности, русское правительство прислало в Казань посольство для возобновления союзных договоров и для переговоров о кандидатуре на ханский престол. В марте 1546 года на престол был избран хан Шах-Али. По маловероятному сообщению "Казанского летописца", когда поднялся вопрос о кандидатах, то одна группа выдвигала кандидатуру кого-либо из крымских царевичей — "овии убо хотяху в Крым послати по царевича какова-либо", другие — "за турского царя мышляху заложитися", третьи стояли будто-бы за самого Московского[105] великого князя (что явно неправдоподобно), четвертые — за прежнего хана Сафа-Гирея.[151] Между тем победили сторонники русского кандидата, и на престол был избран Шах-Али.

Два брата из Касимовской династии на казанском престоле несколько напоминают своею судьбою двух царственных братьев, которыми закончилась династия Улу Мухамеда. Как там чередовались Эмин, Латыф и снова Эмин, так и теперь престол занимали Шах-Али, Джан-Али и опять Шах-Али; как там младший из братьев безвременно сошел в могилу, так и здесь младший пал от руки убийц. Но на этом аналогии кончаются: сыновья Ибрагима были различны по своим убеждениям, дети шейх-Аулиара одинаково симпатизировали России; младший из потомков Улу Мухаммеда провел много лет в заключении и сделался жертвой русской интриги, тогда как теперь арест и ссылка выпали на долю старшего брата, убит же был младший при переходе власти в руки хана Сафа-Гирея. Две пары братьев на казанском престоле, представители двух поколений, сделались жертвами иностранной политики и игрушками в руках казанских партий, но на судьбе их ясно виден тот процесс, который происходил в недрах казанского общества: темп политической жизни становился быстрее и лихорадочнее, засилье иностранцев делалось все сильнее, — все это было признаками наростания внутреннего кризиса в ханстве. В 1490-х годах отсутствовал такой фактор, игравший крупную роль в III периоде, как наличие «крымской» партии. Во II-м периоде власть принадлежала руссофильским кругам, теперь первое место занимала восточная партия, и вместо одной влиятельной группы боролись две сильных организации. В этом заключалось усложнение политической жизни страны. С другой стороны, Казанское ханство все больше и больше вовлекалось в связь с иностранными государствами — с Россией, Крымом и Турцией, и колебания внутренних кризисов теперь стали более резко осложняться иностранным вмешательством. Постоянное вмешательство русских в дела Казанского ханства создало наконец в Московском государстве, окончательно вступившем на путь великодержавной политики, стремление поглотить Казанское ханство, и вскоре это стремление становится уже сознательной целью русского правительства.