Игорь Прокопенко - По обе стороны фронта. Неизвестные факты Великой Отечественной войны Страница 25

Решетников-младший с детства рос избалованным ребенком, при этом всегда имел склонность к авантюрам. Но влияние отца в городе было велико, и практически все шалости сходили Игорю с рук. Теперь ему предстояло познакомиться с нацистской военно-полевой юстицией. Оккупационный режим не предполагает особого гуманизма, и даже отец-бургомистр едва ли мог помочь Игорю избежать виселицы. Однако на судьбу членов банды Мартыновского повлияли партизаны, которые в этот период начали действовать в районе Луги. Чтобы помешать перевозкам вражеских войск и боеприпасов в район Ленинграда, партизаны активизировали свои действия по уничтожению эшелонов, складов вооружения и техники. В ответ немцы начали проводить массированные карательные операции, оккупационный режим ожесточался с каждым днем, Луга была буквально нашпигована различными разведывательными и контрразведывательными органами. Здесь базировались и активно действовали охранные дивизии СС «Полицай», полк дивизии «Бранденбург», группы тайной боевой полиции ГФП и агентура «Зондерштаба Р», подчиненная военной разведке абвер.

Нацисты пускали в ход все: подкуп, угрозы, разветвленную сеть осведомителей. Сотрудники службы безопасности СД предложили Решетникову и его подельникам взяться за хотя и рискованную, но высокооплачиваемую работу. Собственно, особого выбора у Игоря не было: или виселица прямо сейчас, или работа на немцев – таким образом вербовали многих.

Но Решетников для СД был ценным приобретением: авантюрные наклонности в соединении с острым умом и абсолютным презрением к другим людям обеспечили ему в дальнейшем успешную карьеру у немцев. На службе в СД он буквально «нашел себя». Игорь был убийцей по призванию – можно только удивляться, как во внешне вполне благополучной семье мог вырасти такой человек.

Вспоминает Михаил Пушняков: «Это был человек, до предела жестокий по своему характеру. Сколько своих подчиненных, в том числе Герасимова, командира взвода, он избивал по поводу и без повода. Дело доходило до того, что за малейшее неповиновение Решетников вынимал пистолет и стрелял. Так он расстрелял некоего Максимова и других. Его в отряде считали зверем».

Группа Мартыновского и Решетникова сразу прославила себя фантастической жестокостью. Их главной задачей была борьба с советскими разведывательно-диверсионными группами, которые активно забрасывались в тыл к немцам. Как оказалось, это было не самым трудным делом. В погоне за массовостью красноармейцы легко пренебрегали элементарными правилами безопасности.

Об этом говорят воспоминания советской разведчицы Валентины Николаевны Доновой, заброшенной в немецкий тыл: «Когда я приземлилась с парашютом, то рука, на которой были часы, как-то стукнулась о землю, и часы остановились. А сеанс у нас должен быть в 12:00, и я ориентировалась по солнцу, по зениту. И, по-видимому, наши минуты не совпадали».

Валентина Донова

День за днем она слала в эфир свои позывные – ведь нет ничего труднее для разведчика, чем отсутствие связи. А враги уже искали ее. Служба радиоразведки и контроля над эфиром у немцев подчинялась абверу, и ее работа была поставлена поистине образцово.

Из воспоминаний Валентины Доновой: «Пять дней я так работала, и немцы запеленговали станцию и меня уже искали. И когда я на пятый день вышла к селу Буды, там до Луцовки оставалось три-четыре километра, меня встретила их жандармерия».

Хотя в разведшколе рассказывали, как нужно вести себя при аресте, все это было почти бесполезно – в СД работали профессионалы, и переиграть их было совсем непросто. Самое трудное – сохранить веру в себя и в своих командиров. Такое удавалось немногим – тем более когда разведчик сталкивался с небрежностью тех, кто остался в тылу.

Валентина Донова продолжает рассказ: «Он мне сказал: «Мы ваши позывные знаем, мы по рации нашли вас, поймали, запеленговали. Если вы не согласитесь, мы сами будем работать». Это был немец, Вальтер Гроссман, он мне так сказал. Но я подумала: «Ну хорошо, все равно я смогу сорвать эту радиоигру и дам своим знать о том, что я работаю по принуждению у немцев».

Когда я стала давать свои позывные, подумала, что сейчас дам знать, что я поймана немцами, пусть они стреляют – сразу убьют меня, и все. Я уже на это пошла, и я была уверена, что меня убьют. И, давая свои позывные, я между позывными дала открытый текст: «Поймана немцами», – два слова».

Попытка сорвать радиоигру могла стоить разведчице жизни. К счастью, немцы ничего не заметили. Впрочем, не услышал этого и русский радиоцентр, как не заметили там и условных знаков о работе под контролем. Даже намеренные ошибки в радиограммах не насторожили командиров.

Из воспоминаний Валентины Доновой: «Дважды я давала точки. Я продолжаю работать с удлиненными знаками раздела, и приходит глупая радиограмма: «Мы не расшифровали радиограмму, помоги расшифровать». Вы представляете, к немцам приходит такая радиограмма!»

Впоследствии Валентина Донова сумела расстроить радиоигру, потом чудом уцелела в плену, а после войны провела несколько лет в ГУЛАГе и была реабилитирована много позже.

В начале войны гитлеровским спецслужбам удавалось легко переигрывать советских коллег. Прежде всего немцы по максимуму использовали все наши ошибки. Так, они расшифровали код советских разведгрупп. Все оказалось очень просто: из-за нехватки шифроблокнотов кто-то из партийных боссов приказал снять с них копии, которые и были выданы диверсантам. Многократный повтор гамм шифра создал немецким криптоаналитикам практически идеальные условия для работы.

Вторым серьезным нарушением конспирации было использование прекрасно знакомых между собой людей для комплектования групп, работавших в одном и том же районе. В такой ситуации даже один предатель мог опознать практически всех.

Задания, которые давали диверсионным группам, не всегда были продуманы. Например, им приказывали поджигать русские деревни. Такова была директива Сталина – «Гони немца на мороз». Именно за попытку поджечь деревню Петрищево была схвачена Зоя Космодемьянская. Такой прием успешно использовали финны по время Зимней войны, но финны сначала эвакуировали население, а потом поджигали строения. У нас же диверсанты должны были поджигать дома и хозяйственные постройки деревень, в которых продолжали жить крестьяне, – к сожалению, это тоже правда 1941 года.

Захваченные разведчики были полностью деморализованы, узнав, что их шифр вскрыт, а о них самих немцы знают все – даже цвет половичка перед дверью квартиры в Ленинграде. С одной стороны, советская пропаганда твердила, что мы самые-самые, с другой – неопровержимые факты немецкого превосходства: тайны никакого секрета не представляют, выданные задания ошибочны, если не сказать преступны. Трудно представить, что творилось в душе этих ребят, когда они понимали, что весь их риск был абсолютно бесполезен.

Вспоминает Михаил Пушняков: «Эти группки наши, как правило, дислоцировались и ночевали в прилегающих деревнях. И мирное население знало, что это наши разведчики. И когда приходила мартыновская группа и говорила: «Где тут наши ребята?» – то население их принимало за советских разведчиков. И указывали, у кого они ночуют, куда они приходят, когда уходят на задания, и прочее, и прочее. Таким образом, мартыновцы, Решетников, Герасимов знали обстановку досконально».

Действовали провокаторы нагло и уверенно. Появляясь в какой-нибудь деревне, где могли находиться партизаны, они выдавали себя за народных мстителей. Вид людей в гражданском, чей командир неизменно ходил в форме капитана Красной армии, действовал безотказно. С ними выходили на связь партизаны, и тогда начиналось самое главное, ради чего немцы кормили этих подонков.

Рассказывает Михаил Пушняков: «Зимой 1943 года в одну деревню из Себежа выехал отряд Мартыновского, вернее, один взвод под командованием Павла Герасимова, для поиска и борьбы с партизанами. И в этой самой деревне они встретили группу партизан в количестве шести человек. Внезапно группа была обстреляна этим карательным отрядом под руководством Герасимова. Все шестеро были уничтожены, среди них одна женщина. Женщина была в сапогах. Герасимов сапоги с убитой снял, сначала носил сам, а через некоторое время передал своей сожительнице, Мюллер, которая и носила всегда эти сапоги».

Ни о какой дружбе между Решетниковым и Мартыновским речь не шла, это было беспрестанное соперничество, хотя они и действовали вместе. Нравы, царившие в отряде, были весьма своеобразными. О том, что это были за типы, говорит всего один факт: в расстрелах участвовала лично любовница Решетникова, некая Маруся. Когда же потом Игорю приглянулась другая девушка, он недолго думая решил все проблемы, застрелив старую любовницу.