Владимир Рыжков - Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны Страница 25

Конечно, это была революция. Просто тут путаются разные явления — падение Временного правительства, отречение царя. Это разные вещи, но мы-то говорим о произошедших социальных переменах, об изменении всей жизни после этого, и в этом смысле это, безусловно, была революция.

Тогда начались очень важные, очень интересные процессы, причем начались они по всему миру. Мы сейчас об этом не очень думаем, но буквально через несколько месяцев будет 90-летие немецкой революции, венгерской революции. Это был 1919 год. Тогда же буквально за пару лет рухнули и Гогенцоллерны, и Габсбурги. И в Азии было огромное количество перемен. Происходил глобальный слом.

И все это было — к сожалению или к счастью — совершенно не случайным явлением. Министр Дурново накануне Первой мировой войны писал записку Николаю Второму о том, что если мы не проведем мощных социальных реформ и развяжем войну, то эта война приведет к революции, которая неизбежно будет социалистической и сломает все, включая монархию и царя. И он оказался прав.

И все же, какой главный вызов для XXI века можно выделить?

Мнение по этому вопросу Александра Бузгалина:

Первый и главный вызов, наверное, состоит в нерешенности глубинных социальных проблем, проблем причастности людей к решению вопросов своей жизни. Я бы использовал слово «демократия», но оно уж больно многозначно стало — у нас сегодня кто только не демократ. Нынешний президент (Медведев) у нас опять стал предвестником или вестником новой волны демократизма в России.

Первый вызов я бы все-таки сформулировал так: если, доведя людей до состояния, в котором им дальше идти некуда, власть не дает им реализовать свои базисные социальные и человеческие интересы, не дает почувствовать себя людьми, которые хотя бы что-то могут делать, от которых что-то зависит в их стране, она идет на чрезвычайные шаги. И такая ситуация может вызывать мировые войны, может вызывать действительный взрыв, когда громят все, — потому что люди дошли до предела, дошли до точки — и дальше рождается мощная энергия разрушения, а не только созидания. Более того, она начинает разрушать то, за что цепляются и должны цепляться, исходя из своего интереса, власть предержащие. У тех в руках оказываются, как правило, армия или часть армии и деньги, их поддерживает кто-то еще, и вот здесь начинается клинч, который приводит к гражданской войне. На самом деле революция может быть очень разной, но главный пафос революции всегда состоит в том, чтобы открыть дорогу новой общественной системе, новой общественной жизни, экономическим, политическим и общественным отношениям.

Что произошло в начале ХХ века по большому счету, если говорить о всемирном повороте? Во-первых, произошел поворот к тому, что сегодня называется социальной экономикой или социальным государством. Стало нормой, что рабочие должны работать восемь часов, что должна быть пенсионная система, что образование должно быть бесплатным, что большая часть медицины должна быть бесплатной. Стало нормой и то, что человек должен иметь возможность переобучаться, если закрываются предприятия и наступает кризис. Это абсолютный минимум. Стало нормой то, что рабочий может участвовать в управлении наряду с крестьянином и любым другим гражданином страны. Это стало нормой.

И эти нормы уже кодифицированы — есть Европейская социальная хартия, где этот социальный консенсус даже отражен в юридическом документе.

На самом деле у нас из советской власти сделали чудовищную пародию. Из демократии и парламента — тоже. Первоначальная интенция Советов — это примерно то же самое, что сейчас рождается в Латинской Америке, это то же самое, чего требуют люди, которые собираются для того, чтобы не дать застроить гаражами свой двор, где играют их дети…

Для крестьян, трудящихся, солдат тогда это было попыткой самоорганизации, чтобы отстоять свои интересы. Эта модель рождается везде в мире. Кстати, сегодня мы тоже видим протесты, например в Германии, по поводу ввоза из Франции ядерных отходов. Это все та же работающая модель. То же самое происходило в условиях крайней нищеты и происходит в Латинской Америке, причем не только в Венесуэле, но и в Боливии, в Бразилии и во многих местах.

В наши дни люди из районов бедноты создают органы местного самоуправления, чтобы сделать школы, провести электричество, наладить водопровод и т. д. Потому что ни власть, ни бизнес этим не занимаются.

Получается, что тот поворот, что был сто лет назад в Европе, сейчас докатился до Латинской Америки. Это катится с 1917 года по всему миру, но нелинейно — где-то всплески, где-то падения, где-то поражения.

Но при этом не стоит все революции подгонять под одно лекало. Не надо измерять русскую революцию революцией французской. Это разные явления, разные течения революции. Надо говорить об инициативах снизу, которые потом по-разному использовались политическими партиями и политической ситуацией.

Мнение по этому вопросу Александра Бузгалина:

Там, где стремление к совместному самостоятельному решению людьми разных вопросов натыкается на противодействие власти, возникает контрреволюция, которая губит этот социальный энтузиазм и рождает, как правило, очень тяжелые последствия. У революции есть одна закономерность — любая мощная революция, вызванная глубоким кризисом, всегда заходит дальше, чем она может объективно зайти. Поэтому некоторый откат объективно неизбежен — это закон общественного развития. Вопрос — какой откат, в какой форме он происходит и что из этого получается. На мой взгляд, сталинская эпоха была как раз таким откатом, только сделанным очень негативно, жестоко, с разрушением всего того, что было порождено позитивного. Я сейчас хочу ответить, может быть, тем, с кем я относительно редко спорю, тем, кто говорит «Сталин для вас — это ГУЛАГ и убийства, а для нас — это отсутствие безработицы, бесплатная медицина». Я бы сказал так — даже Сталин не смог сломать ту объективную необходимость решения социального вопроса, которая стала ключевой проблемой, ключевым вызовом и ключевой задачей ХХ и нынешнего XXI веков. Ее не может решить никто, ее не может остановить ни Сталин, который был вынужден сохранить эти блага, хотя и устраивал чудовищный террор. Ее не может остановить ни один президент — ни США, ни Великобритании — он уйдет. Буш казался непоколебимым с его политикой, но Обама победил «на ура». И победил не столько потому, что он афроамериканец, а потому что люди устали от того, что им не дают реализовывать свои элементарные жизненные интересы. Всем людям, самым разным. И еще один вызов, наверное очень важный, Октябрьской революции — она поставила перед всеми вопрос: на самом деле равны ли по большому счету рабочие с четырехклассным образованием, крестьяне вообще без образования, солдаты, которые четыре года гнили в окопах, и профессора, которые жили во время войны в хороших квартирах и нормально питались? Да, я за то, чтобы интеллигенция хорошо жила. Но когда этот человек четыре года кормил вшей, а потом приходит в город, и ему говорят — ты будешь чистить снег, а я буду ездить в коляске, — тут человек начинает звереть.

Безусловно, есть какие-то функции, которые все должны решать вместе. Профессор не должен быть равен крестьянину или солдату. Но важно понимать, что все люди как личности равноправны в государстве.

Одна простая история в качестве иллюстрации.

В городе Барнауле недавно произошли важные и серьезные социальные события: региональная власть приняла решение отменить социальный проездной. По московским меркам не такой дорогой, но для пенсионеров и льготников даже эти 150–250 рублей имеют ключевое значение в условиях дикой дороговизны.

В результате несколько тысяч людей в течение трех дней выходили на центральную площадь Барнаула и перекрывали центральные улицы города. И они добились частичных уступок, хотя и не до конца. Что в этой истории важно? Во-первых, важно, что людей довели до предела. Важно, что их пенсии, пособия, жизнь просто несопоставимы с ценами — платой за квартиру, общественный транспорт и продукты питания. И еще очень важно: был снят сюжет об этих митингах и акциях протеста, он был послан в Москву, на ВГТРК, но не пошел в эфир, потому что федеральные власти проводят политику, что в стране нет кризиса и все хорошо.

И важно, что люди вышли в защиту своих интересов.

В связи с этим возникает вопрос. Десятки стран выучили уроки Октября в том смысле, что в них введены хотя бы элементарные социальные гарантии — социальное страхование, медицинское, пенсионное обеспечение, пособия по безработице. В Европе уже давно введен стандарт, что пенсия не должна быть меньше, чем 40 % от средней заработной платы. Но вот в России она сегодня около 20 % по отношению к заработной плате. Получается, что сама Россия не выучила уроки своего же Октября? Получается, мы опять пошли по дурному пути?