Грасе д'Орсе - Язык птиц. Тайная история Европы Страница 25

Если желаешь узнать больше, приклей три печати к витражу дверей королевского кабинета».

Людовик XVIII был высочайшим специалистом в вопросах расшифровки подобного рода гримуаров и мог легко перевести это дьявольское послание, однако он настолько совершенно владел Языком Птиц, что в то же самое время поставил в театре Оперы балет своего собственного сочинения, под названием «Остров Звонкий». Будет интересно обнаружить его сценарий, который должен быть датирован 11 февраля 1820 года.

Плитка алебастра была найдена на могиле кардинала, и в V томе сочинений Святого Августина была обнаружена сетка, которая при ее наложении на 235 страницу дала следующие слова: «Король, тебя предали, твои министры тебя обманывают».

Король не пожелал узнать больше. На следующий день в дверях того же самого театра Оперы, который располагался тогда на улице Ришелье, герцог де Берри был убит и больше уже ничего не мог рассказать о золоте якобитов.

Что касается этого таинственного послания, то вот пересказ того, что сохранилось от этого текста: «Если убийца Шово убьет молодую вдову принца Чарльза, которая живет на Итальянской улице, то Том Бек распорядится, чтобы трус Карл умер, сраженный верным псом из Лиги ужаса, дабы это убийство смыло оскорбления д'Артуа, который отказывается оплачивать предъявленные ему векселя. Друг принца убьет избежавшего наказания опекуна».

Что касается того человека, который собирался сообщить королю больше в том случае, если бы тот захотел этого, то это, вероятно, была подруга Марии-Антуанетты и мадам де Сталь, мадам Виже Лебрун, художница и мастер масонской ложи.

Из этого важного документа, несмотря на его неизбежную темноту, выясняется, что Карлу Беррийскому и его отцу Шарлю Артуа было предназначено погибнуть вместе. Последнего, хотя он и был еще более виновен, пощадили, возможно, потому, что не нашлось «собаки», готовой свершить правосудие, подобное тому, что свершилось над Людовиком XVI. Тем не менее династия не погибла, поскольку граф Шамбор не пожелал принять это кровавое наследие. Он сам был уже давно мертв и забыт, когда в 1887 году газета «Курьер Соединенных Штатов» сообщила, что полковник Джеймс Райен (Rion), умерший недавно в близлежащей деревне Уинсбург, был единственным настоящим и законным внуком Людовика XVII. По меньшей мере, именно этот полковник Райен, к тому же адвокат и один из самых образованных людей Южной Каролины, кажется, заявил собравшимся у изголовья его постели членам своего семейства следующее: «После того, как Людовик XVII избежал смерти, он тайно был отправлен в Канаду, где ему было дано имя Райена (Rion). Он поступил на службу в английскую армию и женился на молодой девушке из семейства Хантеров. От этого брака и родился полковник Райен. Но мнимый Дофин умер почти сразу же после рождения своего сына, который, как и его мать, оказались, благодаря посредничеству посланника Австрии, в Соединенных Штатах, на содержании в семье Калауна, в то время занимавшего пост государственного секретаря и жившего в Вашингтоне. Калаун фактически и стал отцом ребенку. Было решено, что молодой Райен никогда не появится в Европе, кроме как под зашитой австрийских властей и на военном австрийском судне. Он не должен был также принимать гражданство Соединенных Штатов.

Эти условия неукоснительно соблюдались и Райен, то есть так называемый внук Людовика XVI, единственный законный подлинный наследник королевского трона Франции (если он не был рожден в морганатическом браке) стал одним из первых адвокатов Южной Каролины». (Курьер Соединенных Штатов, 17 марта 1887.)

Так объясняется надпись на медальоне, сделанная по окружности: REDEVENU LIBRE (СНОВА СВОБОДЕН).

Эта надпись принесла так много неприятностей ее переводчикам, потому что она представляет собой аллегорию и должна выразить совершенно обратное тому, что она по-видимости стремится сообщить.

Roi devenu libre (Король, ставший свободным) следует читать как «Roi aide Vienne libre» («Король помогает свободной Вене»), и из этого мы узнаем, что Вена, либо через мадам де Сталь, либо через графа Ламарка, никогда не переставала вести переговоры об отмене приговора к изгнанию Людовика XVII.

Если бы его преследовали и схватили, если бы он находился в заключении, то нельзя было бы сказать, что он свободен.

Смерть герцога де Берри положила конец легендам о бочонке с золотом. Маловероятно, что он вообще был когда-то замурован в стенах богадельни Агено. Ставший королем Франции бывший граф Артуа сравнял с землей как постоялый двор, так и саму богадельню, но, как самые важные и последние свидетели, оставались еще Бурбоны из Америки, которых ему следовало бы для большей безопасности сделать Бурбонами из Индии.

Соратники Жанны д'Арк

В книге нашего национального единства, которую начал писать еще Версингеторикс, Жанне д'Арк принадлежат самые последние строки; и если Франция будет стремиться к тому, чтобы хоть немного больше заботиться о памяти своих благодетелей, она не сможет не присоединить к воспоминаниям об арвернском патриции воспоминания о пастушке из Лотарингии.

Несмотря на такую разницу в социальном положении, они удивительно похожи друг на друга своей чрезвычайной молодостью, обаянием и врожденным военным талантом. Однако следует все же признать, что эти таланты гораздо естественнее встретить у беленида, который прошел основательную военную подготовку в школе самого Цезаря. Художники, пытающиеся создать его портрет, совершенно неправы, изображая его с огромными усами, в каске с крыльями и наряде дикаря. В нашем распоряжении находятся весьма похожие друг на друга портреты всех его соратников, которые представлены на медальонах так же, как и он; никто из них не носил бороды, и все их вооружение и обмундирование было греческим.

Что касается самого Версингеторикса, претендовавшего на то, чтобы вести свой род от богини Белены и от фригийцев, как и римляне, то это был, согласно многим из дошедших до нас его изображений на медальонах, очень красивый молодой человек, без бороды, с чертами лица абсолютно греческими, с вьющимися волосами, который должен был точно следовать римской моде. На самом деле он жил не в какую-то варварскую эпоху, но во времена упадка и разложения, которые позже не раз повторялись в истории нашей страны. Древние галлы были удивительно богаты за счет добычи полезных ископаемых, и это богатство было главной причиной ослабления их боевого духа, прежде всего в нижних классах их общества, и поэтому белениды, или галльские рыцари, единственные из всего общества выступили тогда против римского господства.

То же происходило и в начале XV столетия; только на сей раз силу духа и авторитет утратило дворянство, разбитое в сражениях под Креси, Пуатье и Азенкуром и готовое подчиниться тому претенденту на королевский трон, которого выдвигали англичане. На самом деле, вопреки мнению многих историков, национальное достоинство Франции в это время никто не ставил на карту. Претендент со стороны англичан выступал не как захватчик, а как более прямой, чем претендент от рода Валуа, наследник первой ветви династии Капетингов. Это был вопрос исключительно из области феодального права. Когда англичане все же добьются успеха, и их претензии будут почти полностью удовлетворены, это все же не повлечет за собой подчинения Франции англичанам; скорее даже будет наоборот.

Франция тогда разделялась на два лагеря: сторонников и противников салического права. Сторонники английского претендента имели возможность благоустраивать замки и города; поэтому в их распоряжении находился и Париж. В эту эпоху Париж со своими сильными торговыми корпорациями был достаточно влиятельным центром, чтобы привлечь на свою сторону всю остальную страну, если бы только сторонники английского претендента оказывали больше внимания нуждам сельского класса; однако простолюдины на равнинах Франции оказались подверженными всем ужасам войны, поскольку не обладали никакими укрепленными убежищами, в которых можно было бы укрыться от наемников из самых различных стран, продолжавших пользоваться покровительством королей Англии. Сначала довольно безразличные ко всему тому, что происходило над их головами, не рассчитывавшие на помощь ни от знати, ни от горожан, жители сел и деревень в конце концов устали от этих непрекращающихся грабежей и, поскольку самыми беспощадными грабителями были сторонники английского претендента, встали на сторону их противников.

Итак, они хотя и не могли иметь в своем распоряжении крепостей, замков и признанных королевской короной корпораций, тем не менее без денег и без убежищ не остались. Независимо от большого религиозного братства, которое было известно всем как братство «пенитенов», то есть «кающихся», и в которое они имели право входить, большинство жителей деревень присоединялось к многочисленному союзу, ведущему свое происхождение от друидов, обществу карбонариев, или угольщиков. Организации этого союза были рассыпаны по лесам всей Франции и имели самые различные имена; однако в случае войны любой из этих лесов становился естественной неприступной крепостью. Эти братства, очень хорошо организованные, мы сегодня назвали бы отделами одного-единственного учреждения; они могли, опираясь на прекрасно разработанную систему взносов, в одно мгновение собрать весьма значительные денежные суммы. В то же самое время они могли предоставить, используя что-то вроде рекрутского набора, вооруженных воинов-карбонариев, в совершенстве владевших искусством стрельбы из лука, откуда, вероятно, и происходило их прозвище «белистров» или «балестьеров».