Кэролайн Финкель - История Османской империи. Видение Османа Страница 26

Султан Мехмед конфисковал большую часть находившихся в собственности земель, а также земель, за счет которых содержались благотворительные учреждения, с тем чтобы награждать ими воинов провинциальной кавалерии, чьи всадники были так важны для его частых военных походов. На Балканах лишение права собственности в пользу пограничных вождей, которые завоевали территорию силой оружия, или таких, например, как дервиши, которых награждали правом пользования государственными землями, было крайне непопулярно у населения. Реформа имела менее радикальные последствия в некоторых областях Малой Азии, где она просто означала, что статус местной, уже бывшей там мусульманской аристократии, был изменен на статус провинциального всадника, который получал традиционный доход с земли; это положение было изменено при наследнике Мехмеда Баязиде II.

Перестройка новой столицы Мехмеда и обеспечение ее товарами и услугами легла тяжким бременем на бывшие в его распоряжении финансы. Поиск наличных вынуждал его обесценивать деньги шесть раз, но нет никаких записей о дальнейших протестах янычар, как при первой девальвации во время его короткого пребывания на троне во время отречения отца в 1444–1446 годах.

В пору своего расцвета господствующий класс Османской империи в основном состоял из мужчин, поступивших на османскую службу через дань молодыми людьми, которой облагались христианские подданные султана.

Изначально ограниченная Балканами, к концу XV века дань юношами распространилась также на Малую Азию. Определенные области, Стамбул и Бурса например, такой данью не облагались. Предпочтение отдавалось албанским, боснийским, греческим, болгарским, сербским и хорватским мальчикам; евреи и дети турок, курдов, персов, московитов и грузин были освобождены от службы, в то время как армян брали только для службы во дворце, но не в армии. Первоначально ассоциировавшийся с родом Османа и его приверженцами термин «османлы» или «османы» стал обозначать члена правящего класса, одного из «слуг султана», воспитанного служить государству в военное и мирное время. Крестьяне и провинциалы любой веры были подданными этого государства и назывались райя от арабского «стадо, толпа».

Хотя учредителем девширме как средства вербовки людских ресурсов для армии и бюрократической системы считается султан Баязид 1, новые свидетельства говорят о том, что эта практика могла появиться и раньше, во время правления его отца Мурада I, когда она применялась не султаном, а вождем пограничных племен гази Эвренос-беем на территории Македонии, завоеванной его силами в 80-е годы XIV века. После того как метод был одобрен султанами, его успешность в строительстве профессиональной, находящейся на жалованье армии, связанной узами верности с ними и династией, тем не менее ударила по тем, кто до этого был в авангарде завоеваний, мусульманским эмирам пограничных племен Румелии, таким как гази Эвренос-бей, их совершавшим набеги войскам. Термин «новые войска», использовавшийся для обозначения пехоты регулярной армии, отражал радикальные преобразования, которые шли полным ходом. Со временем османский правящий класс кардинально изменился — в нем стали преобладать христиане по рождению и нетурки по происхождению.

Тем не менее мусульманские беи пограничных племен продолжали играть ведущую роль в завоеваниях османского государства, до и во время правления султана Мехмеда II, особенно на Балканах. К северо-западу от Фессалоник, в самом центре их владений в южной Македонии и западной Фракии, в городе Джаница находилась резиденция Эвреносогуллары. Хотя сыновья гази Эвреноса поддерживали «Лже»-Мустафу в борьбе за трон Баязида I, они были прощены окончательным победителем султаном Мехмедом I, а внуки гази Эвреноса играли ведущие командные роли во многих походах. В Фессалии, где Турахан-бей основал город Ларису, Тураханогуллары были творцами османского завоевания. Турахан-бей, его сын Умер-бей и его внук Хасан-бей оставили большое наследие в виде благотворительных учреждений: около 60 зданий, включая 19 мечетей, 12 обителей дервишей, 8 бань и 3 общественные кухни. Во Фракии расположено имение другой известной династии раннего периода османского государства — Михалогуллары. Имена потомков этой династии часто встречаются в описаниях османских завоеваний на Балканах; как и сыновья гази Эвреноса, один из сыновей основателя решил поддержать проигравшего в борьбе за престолонаследие в начале XV века принца Мусу. Хотя члены этих и других воинских родов, которым османская династия была обязана своим успехом, продолжали занимать провинциальные должности на Балканах и пользоваться привилегией раздавать наследственные ленные поместья своим сторонникам, по мере распространения системы, основанной на девширме, их прежний авторитет уменьшился.

Другой группой, чей статус понизился во время правления султана Мехмеда, была малоазийская турецкая религиозная элита, ведущими представителями которой были Чандарли. В течение века, начиная с правления султана Орхана, Чандарли выступали наперсниками османских султанов. Кара Халил Хайреддин Чандарли служил великим визирем у Мурада I, оба его сына также занимали этот пост. В 1443 году великим визирем, назначенным Мурадом II, был внук Кара Халила. Мехмед II сохранил должность великого визиря за Чандарли Халилем после смерти Мурада, но его попытки отговорить Мехмеда от осады Константинополя ускорили его падение: и мусульманские, и христианские писатели сообщают, что он был в сговоре с защитниками города и казнен вскоре после его захвата. Его преждевременная смерть сегодня видится как символ уменьшающейся роли, которую старые турецкие семейства играли в будущем османского государства. Из семи великих визирей Мехмеда один был мусульманином турецкого происхождения, двое были обращенными христианами, воспитанными в девширме, двое родились в христианских семьях византийской или византийско-сербской знати, и последний был также рожден христианином, но неизвестного происхождения.

Вот забавный эпизод карьеры Чандарли Халил-паши — с претендентом на престол «Баязидом Османом». В июне 1456 года герцог Милана Франческо Сфорца получил сообщение, касающееся маленького мальчика, предположительно брата султана Мехмеда и как там говорилось, доверенного Мурадом II латинскому рыцарю, некоему Джованни Торчелло. Мальчик попал в руки агентов папы Каликста III и был доставлен в Венецию весной 1456 года. Из Венеции его привезли в крепость на Апеннинах Сполето. В труде, появившемся в 1458 году, Чандарли Халил-паше приписывается заслуга посылки мальчика в Италию. Правда это утверждение или нет, остается неизвестным, но последующие приключения «Баязида Османа» не лишены интереса. Европейские правители, в руки которых он попал, похоже, не особенно верили в мнимые права мальчика на османский престол. «Баязид Осман» оставался в Сполето до 1459 года, когда папа Пий II взял его с собой в поездку по Италии, которая закончилась на соборе в Мантуе, на котором был провозглашен крестовый поход против османов. В 1464 году папа опять появился со своим подопечным на публике; он взял юношу, теперь уже шестнадцатилетнего, попрощаться с флотом, отплывавшим из Анконы сражаться с османами, эта сцена запечатлена на одной из фресок цикла, посвященного Пию II, в Сиенском соборе. На следующий год «Баязид Осман» был в Венеции, а позднее появился при дворе Матиаша Корвина в Буде. В 1473 году он был при венском дворе императора Священной Римской империи Фридриха III, который, похоже, любил наряжаться на османский манер и возил «Баязида Османа» со свитой по своим владениям. В 1474 году «Баязид Осман» женился на австрийской аристократке и позднее исчез из поля зрения истории. То что, как и исчезнувшие византийские императоры, католические монархи взяли на себя роль защитников претендента на султанат, было данью престижу османской династии.

Империя, которую намеревался создать султан Мехмед II, очень отличалась от государства, которое его предшественники построили ценой таких усилий, когда османская династия была немногим больше, чем первая среди равных — других мусульманских турецких династий Малой Азии. Практика набирать христиан в османский правящий класс стала восприниматься как более подходящая его новому амбициозному виденью будущего развития имперского государства. Власть, которой обладал великий визирь как исполнительное должностное лицо при султане, возросла — хотя окончательное решение его отставки или казни было за султаном. Статус религиозной верхушки также усилился при Мехмеде II. Большая территория, пожалованная в комплексе его мечети теологическим школам, и их расположение по обеим сторонам мечети, как будто они окружают ее, могут восприниматься как знак особого положения, которым он намеревался наделить служителей ислама. Точно так же отдаленность обителей дервишей от мечети, где прежде внутри одного здания предоставлялось место для ритуалов дервишей наряду с ритуалами ортодоксального ислама, можно расценить как уменьшение их влияния. Мехмед ограничил деятельность тех дервишей, которые противились все более централизованному пути, по которому шло государство; те, кто был готов поддерживать его, пользовались гораздо большим расположением.