Иван Кривушин - Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г. Страница 26

События в префектуре Гисеньи показывает, что здесь расправа над тутси осуществлялось совместными усилиями армии и милиции. Основным же инструментом геноцида являлись интерахамве, которых местные военные руководители мобилизовали лично или через их лидеров, а также обеспечивали оружием. Для интерахамве не существовало никаких ограничений – ни нравственных, ни религиозных: они убивали и женщин, и маленьких детей, и священников и делали это и в часовне, и в резиденции епископа. Несмотря на кажущуюся спонтанность бесчинств, в них просматривалось некое организующее начало; создавалось впечатление, что они проводились под контролем властей. Ведущая же роль в этих событиях принадлежала военным, прежде всего высшему армейскому чину в регионе Анатолю Нсенгийюмве, который, по словам епископа Калибуши, «был верховным руководителем “эскадронов смерти” в префектуре Гисеньи. Ему следовало бы спасать людей от резни, но вместо этого он стал ее вдохновителем. Он поставлял оружие интерахамве, чтобы убивать тутси. Он произносил речи на стадионе, призывая интерахамве “завершить работу”, что означало “идите туда и убивайте всех тутси”… Во время геноцида в Гисеньи он обладал властью и средствами, чтобы делать то, что хотел. Этот человек был убийцей…»[445]. Военнослужащие, его подчиненные – или в форме, или переодетые в гражданскую одежду, – непосредственно участвовали в резне, что едва ли было бы возможно без приказа их командиров.

Роль в событиях в Ньюндо и Муденде другой силовой структуры – жандармерии – представляется не столь однозначной. Жандармы, безусловно, оказываются не в первых рядах организаторов и участников геноцида, порой они присоединяются к милиции, но порой делают попытки сохранить порядок и даже спасти кого-то из обреченных. 7 апреля в семинарии Ньюндо жандармы обещали защитить беженцев и сначала убедили их собраться в часовне, а затем эвакуировали в собор. Трудно сказать, были ли эти действия согласованы с интерахамве и имели ли целью сконцентрировать всех потенциальных жертв в одном месте, или же жандармы на самом деле стремились найти для них относительно безопасное убежище. 8 апреля жандармы участвовали в нападении на собор, однако в то же время, по крайней мере некоторые из них, оказывали помощь беженцам. Так, они вырвали из рук одного интерахамве ту самую женщину, которая притворилась мертвой, когда тот обнаружил обман и намеревался расправиться с ней. Именно жандармам был обязан своей жизнью и учитель Сагахуту. Один жандарм по просьбе местного священника разрешил Сагахуту сесть в машину, на которой из прихода эвакуировались духовные лица. Когда же на блокпосту на дороге, ведущей к Гисеньи, интерахамве попытались высадить Сагахуту, не увидев его имени в списке эвакуируемых, один из жандармов сам вписал его в список, и тот благополучно добрался до отеля «Меридиан». Через две недели опять-таки с помощью жандармов – за деньги – Сагахуту удалось бежать в Заир, в Гому. По всей видимости, достаточно позитивную роль на этой ранней стадии геноцида в Гисеньи сыграл командующий жандармерией майор Биганиро. Именно он по просьбе Калибуши организовал эвакуацию монахов и священников из прихода Ньюндо. Именно он вечером 9 апреля заставил интерахамве прекратить атаку на собор. Действия жандармов в Муденде по спасению студентов тутси также едва ли могли произойти без его приказа.

Что же касается гражданских властей, то они или играли сугубо маргинальную роль (в частности, исполнявший обязанности префекта супрефект Андре Баньюрвабуке, не принимавший сколько-нибудь заметного участия в событиях), или, так или иначе вовлекаясь в них, меняли свой статус: например, некоторые коммунальные советники, активно участвовавшие в резне, выступали не как должностные лица, не как политические функционеры, а как члены неформальных структур по организации геноцида, в первую очередь как предводители местной милиции. Показательна роль коммунального офиса Мутуры как места, где состоялась организационная встреча милицейских лидеров перед нападением на Университет Муденде и рядом с которым собралась толпа, жаждавшая убивать.

События в префектуре Гисеньи 8–9 апреля демонстрируют важную особенность геноцида 1994 г.: сил интерахамве было недостаточно, чтобы осуществить массовую резню тутси. Когда тутси оказывались в достаточно большом количестве, они имели возможность эффективно сопротивляться: укрепившись в стенах собора Ньюндо, они дважды отражали нападение милиции. Это обстоятельство указывает на то, что без помощи властных структур геноцид не мог бы принять такого размаха, какой он приобрел в те страшные сто дней. Какова бы ни была эта помощь – прямое участие, предоставление оружия, разоружение беженцев, концентрация их в наиболее удобных для массового истребления местах, – именно она стала решающим фактором превращения микрогеноцидов в геноцид общенациональный. Это касается и морально-психологического воздействия: именно власть предержащие сумели сломать в сознании милиционеров и простых граждан хуту все этические заслоны, которые могли бы помешать им совершать убийства «сообщников инкотаньи» любого пола и возраста в любом месте, даже в церкви. 8 апреля перед нападением интерахамве на приход Бусасамана в коммуне Реверере перед ними выступили Нсенгийюмва и Хасан Нгезе. Собравшиеся танцевали и пели: «Уничтожим этих иньензи, инкотаньи!» Нсенгийюмва обратился к ним с 20-минутной речью, в которой в частности сказал: «Вам придется напасть на святое место. Нужно быть осторожными и не разрушить церковное здание». Позиция властей по отношению к резне в этих словах была сформулирована максимально ясно: церковь – святое место, но его святость не распространяется на тутси; они – за гранью добра и зла.

Роль неформальных лидеров: Рухенгери

Резня тутси в соседней префектуре Рухенгери началась так же, как и в Гисеньи, утром 7 апреля 1994 г. Но здесь, в отличие от Гисеньи, основную роль в событиях сыграли местные политические лидеры, в первую очередь Жювеналь Кажелийели, бывший бургомистр Мукинго[446] и влиятельный член НРДДР, который руководил геноцидом тутси в юго-западной части префектуры – коммунах Мукинго, Нкули и Киниги[447]. Кажелийели являлся неформальным главой группы, куда входили его младший брат Гацимбаньи (бургомистр соседней коммуны Нкули), лидер местных интерахамве Мишель Нийигаба и главы коммунальных отделений НРДДР и КЗР Шадрак Сендугу и Бамбонье. Кажелийели пользовался поддержкой Жозефа Нзирореры, уроженца Мукинго, а также был связан с командиром расквартированного поблизости батальона коммандос Рухенгери Лораном Бизабариманой и начальником юридического отдела МО Ефремом Сетако[448], членом АМАСАСУ. Помимо поддержки военных, Кажелийели имел в своем распоряжении почти 700 интерахамве из коммун Мукинго и Нкули, из которых 80 прошли военную подготовку и были вооружены огнестрельным оружием и гранатами. Располагая такой внушительной силой, он мог игнорировать местную власть в лице бургомистра Мукинго Эмманюэля Харериманы, члена РДД, в подчинении у которого находилось всего девять коммунальных полицейских.

Поздно вечером 6 апреля между 22:00 и 23:00, практически сразу после получения известия о гибели Хабьяриманы, Кажелийели собрал в коммунальном офисе Нкули лидеров НРДДР и КЗР и нескольких местных функционеров и заявил им: «Вы хорошо знаете, что это тутси убили <президента>, что они сбили президентский самолет. Чего же вы ждете, чтобы уничтожить врага?» Когда встал вопрос о том, что оружия для нападения недостаточно, Кажелийели связался с Бизабариманой, который рано утром 7 апреля (между пятью и шестью часами утра) прислал из военного лагеря Мукамира к коммунальному офису партию автоматов Калашникова, патронов и гранат. Кажелийели раздал оружие местным милиционерам, после чего отбыл в свою коммуну, заявив: «О’кей, джентльмены… теперь ваша очередь действовать. Я уезжаю в Мукинго, чтобы отслеживать ситуацию, вечером мы встретимся снова, и вы сообщите мне о том, что вы сделали». Интерахамве (их было примерно сто человек) под предводительством Сендугу вместе с группами молодых хуту из обеих коммун, вооруженные мачете, копьями и дубинами, около 9:00 начали резню тутси в ячейке Киньябаба (Киниги). Эта резня продолжалась до 16:00 или 17:00 и стоила жизни восьмидесяти человек. По ее завершении погромщики послали Кажелийели часть добычи (ведро с мясом убитой коровы) и сообщение: «Жювеналь, единственное, что осталось здесь, – это гарь. Мы уничтожили все».

Прибыв в Мукинго с семью интерахамве, Кажелийели явился в коммунальный офис и потребовал от бургомистра Харериманы передать в его распоряжение коммунальных полицейских, однако бургомистр заявил, что те получили приказ оставаться дома. Между 8:00 и 9:00 Кажелийели в сопровождении Бамбонье отправился на рынок Бьянгабо на холме Бусого, где встретился с группой интерахамве во главе с Нийигабой и обратился к ним с такими словами: «Другие уже выполнили свою работу, а вы все еще здесь. Быстро отправляйтесь. <Потом> встретимся в моем баре. Убейте и уничтожьте всех этих людей в <ячейке> Рванкери». Его спутник добавил: «Убейте их всех, включая тех, кто еще в утробе матери». Тут же интерахамве набросились на молодого тутси Рукару, подстрекаемые, по некоторым свидетельствам, находившимся здесь же лейтенантом парашютного батальона Мбурубуренгеро, и стали избивать его металлическими трубами. Коммунальный советник Асьель Ндисеце попытался вмешаться, но интерахамве начали угрожать ему смертью, говоря, что он – сообщник тутси и получал от них подарки в виде скота. Советнику пришлось спасаться бегством; бургомистр отказал ему в помощи, ссылаясь на то, что ничего не может сделать и что на него самого ведется охота.