Всеволод Меркулов - Откуда родом варяжские гости? Страница 26

Правда, Лейбниц, возможно подозревал и о существовании каких-то древних родословных, которые представляли Рюрика в ином свете. Одно время он вёл переписку с бароном фон Урбихом, когда тот с 1707 по 1712 гг. был русским послом в Вене. Через Урбиха Лейбниц наводил справки в баварских архивах для исследования истории брауншвейгского дома, но все его попытки только вызвали подозрения в Вене, так как в то время Бавария управлялась австрийским наместником. Одним из прямых предков брауншвейгской династии был Варин (ум. в 750 г.), позднее его потомки правили в Саксонии и Баварии и приходились родственниками мекленбургским правителям по линии Германа Биллунга. Позднее Лейбниц переписывался с обергофмейстером при кронпринцессе Шлейницем, который принимал деятельное участие в переговорах о браке царевича Алексея.

Интерес к вопросу о происхождении варягов вполне вписывался в общую направленность научных интересов Лейбница. Исследуя произведения греческих и латинских авторов, он сформулировал задачу отыскать «origines populorum» (начало народов). Лейбниц понимал этногенез как процесс формирования языка, для него генеалогическая схема развития языка вполне соответствовала схеме этнического развития. О вендах, населявших Северную Германию, он писал в письме генералу Брюсу от 23 ноября 1712 года.[121] Позднее М.В. Ломоносов возводил вендский и русский языки к единому лингвистическому корню.

Традиционную точку зрения выразил Е.П. Новиков, русский посол в Константинополе и Вене, который до дипломатической службы защитил диссертацию по вендским наречиям. Он полагал, что они являются переходной ступенью между русским языком и западнославянскими языками чехов и поляков.[122] В сегодняшней науке данная точка не является столь очевидной.

Языковая проблема, вне сомнения, даже сейчас является одной из основных в проблеме происхождения Руси. В современном языкознании существенную аргументацию получает версия, что славянский язык на южном побережье Балтики не был для варягов родным. «Во всяком случае, — как справедливо отмечал А.Г. Кузьмин, — необходимо считаться с возможностью, что здесь присутствовал особый язык, отличный и от славянского, и от балтских».[123] Проблема, конечно, требует отдельного изучения. Языковые взаимосвязи всегда сложны, и исследовать их не просто. Но о происхождении языка новгородского населения из среднеевропейского региона говорят данные топонимики и лексические материалы, полученные при анализе берестяных грамот.[124]

Л. Лецеевич обратил внимание на то, что некоторые особенности новгородского и псковского диалектов вообще не встречаются у других восточнославянских групп, а в некоторых деталях северно-русского и европейского фольклора содержатся параллели.[125]