Игорь Дроговоз - Танковый меч страны Советов Страница 26

Новая стратегическая реальность заставила военное и политическое руководство СССР искать пути выхода из этой сложной ситуации, вносить серьезные поправки в Боевые уставы армии, разрабатывать новые способы ведения боевых действий. Однако, при этом, основные постулаты военной стратегии предшествующей эпохи сохранялись.

Наступление, по-прежнему считалось главным видом боевых действий, хотя с учетом возможностей ядерно-го оружия было определено, что прорыв обороны будет осуществляться не путем ее «прогрызания» на узких участках с сильно уплотненными боевыми порядками и высокими плотностями, а преодолением ее с ходу в высоких темпах танковыми и мотострелковыми дивизиями вслед за ядерными ударами по противнику. При этом наступление предполагалось вести в более широких полосах по направлениям, в расчлененных колоннах, с большими промежутками и разрывами. В действиях войск, новыми уставами, исключались линейность и сплошные фронты.

Было очевидно, что большие массы танков — армии, дивизии, представляющие прекрасную мишень для ядерного оружия, могут быть уничтожены в течение нескольких минут после обнаружения, не успев даже войти в соприкосновение с противником.

Танковый полк, он же — клин, он же — блин

Наиболее дальновидные специалисты сделали для себя простой вывод — время забивания танковых клиньев на большую оперативную глубину в оборону противника прошло. Гораздо эффективнее было применять танки в качестве взламывающей силы кратковременно, нанося молниеносные удары на главных направлениях, используя их внезапно для перехвата инициативы в бою, создания прорыва в обороне противника, расширения образовавшейся бреши.

Плотные группировки войск, уязвимые из-за угрозы применения противником ядерного оружия, должны были создаваться только на короткие сроки, необходимые для решения важнейших задач и установления таких пределов рассредоточения сил и средств, при которых обеспечивается наиболее быстрое их сосредоточение без проведения сложных перегруппировок.

Такая тактика требовала надежного и умелого управления войсками, наличия современных, устойчивых к радиоэлектронному противодействию средств связи и инициативных, самостоятельных в принятии решений командиров. А со всем этим в Советской Армии всегда были большие проблемы. Чаще достоинством и безусловным долгом (соответствующие строки имелись и в военной присяге) считалось беспрекословное выполнение приказов вышестоящего командования, даже если они не соответствовали складывающейся обстановке.

События 1941 года уже продемонстрировали, насколько печальным может быть бездумное исполнение приказов, рождавшихся в штабах, которые не знали реальной обстановки на фронте и больше думали о том, как угодить руководству и обезопасить себя. А расплачивались потом за все полки и дивизии, погибавшие в котлах от Минска до Волги.

Тратя огромные средства на разработку и производство новых видов танков, артиллерийских орудий, самолетов и вертолетов, у нас в стране традиционно мало внимания уделяли развитию систем управления. Были тут и объективные причины — в развитии электроники и особенно ее элементной базы Советский Союз с каждым годом все больше отставал от Запада. Радиоэлектронная техника, производившаяся на отечественных заводах, если и имела соответствующие западным аналогам тактико-технические характеристики, то по надежности и размерам безнадежно уступала ей.

Советский комплекс радиоэлектронной борьбы для сухопутных войск размещался на трех грузовых автомобилях ЗиЛ-157, американский аналог — на джипе. Гордость авиационной промышленности — самолет дальнего радиолокационного обнаружения и управления А-50, созданный на базе транспортника Ил-76, имел на борту аппаратуру, в полтора раза по весу превосходившую установленную на американском «Аваксе». При этом конструкторы забыли установить на борту самолета, который должен был чуть ли не сутками висеть в воздухе, туалет для экипажа.

На учениях с применением средств радиоэлектронного подавления целые дивизии и армии оказывались без связи, вышестоящие штабы полностью теряли управление войсками из-за слабой помехозащищенности системы управления. И тогда в ход шли привычные с тридцатых годов флажки, которыми управляли действиями частей и подразделений. Недаром в вооруженных силах была очень популярна поговорка: «Сильна Красная Армия, но связь погубит ее».

К подобным выводам, по поводу тактики действий бронетанковых войск, пришли и западные военные специалисты. Английский идеолог танковой мощи Лиддл-Гарт в своей книге «Устрашение или победа», вышедшей в свет в конце 50-х годов, указывал на то, что «дивизия, и даже крупная бригадная группа, становится более оперативной, если ее разделить на четыре-пять боевых групп, которые, в свою очередь, разбиты на такое же число «клиньев», или меньших боевых групп, способных действовать самостоятельно и специально подготовленных для таких действий. В любой момент, если возникнет необходимость и позволит обстановка в воздухе, их можно свести вместе для нанесения сосредоточенного удара. Еще чаще они могут наносить концентрические удары.

Контролируемое рассредоточение коренным образом отличается от дробления танковых соединений по частям. Управляемые подобным образом небольшие группы могут наносить удары одновременно с нескольких направлений, не представляя собой в то же время выгодных целей для авиации. Осиный рой не сосредоточивается, а нападает сразу со всех сторон. Именно такой характер действий и должен лечь в основу тактики контролируемого рассредоточения».

Цель новой тактики должна была заключаться в том, чтобы парализовать действия противника. Лозунг «уничтожить противника в бою», очень популярный в годы войны в Красной Армии, повышает уязвимость своих войск, сковывает их, он сопряжен с риском поражения. Господство над определенным районом имеет большее значение, чем захват и удержание позиций. Наступление должно строиться на новом принципе — принципе маневренности войск, которые действовали бы, как морские волны или осиный рой, а не как таран. Решающий характер танковых ударов Вермахта в 1940–1941 годах определялся не уничтожением живой силы, а тем, что в результате прорыва противник оказался парализованным.

Р-145 БМ — основа связи танковых дивизий (и пехотных — тоже)

Оборона по-прежнему считалась временным видом боевых действий, имевшим целью срыв наступления превосходящих сил противника. Она официально предполагалась только в начале военных действий — когда силы мирового империализма нападут на социалистический лагерь. Обороняться долго не собирались, войска сразу же должны были нанести контрудары и перейти в решительное наступление до полной победы над агрессорами — «малой кровью и на чужой территории» (вам это ничего не напоминает?).

Перед рывком вперед

Можно сказать, что в области стратегии взгляды высшего советского руководства практически не изменились с довоенных лет — Советская Армия по-прежнему должна была быть самой наступающей в мире. Министр обороны СССР А.А. Гречко в 1975 году писал, что «советская военная доктрина всегда считала и считает наступление основным, а оборону — вынужденным видом боевых действий… Только решительное наступление способно обеспечить победу над врагом… Даже для отражения нападения противника не обязательно переходить к обороне. Лучший способ отражения врага — наступление».

Концепция возрастания роли танков в ракетно-ядерной войне требовала заблаговременного развертывания как можно большего числа танковых соединений и производства максимально возможного числа танков еще в мирное время ввиду ожидавшихся после обмена ядерными ударами огромных потерь в технике и уничтожения основных производственных мощностей военной промышленности. Появление ядерных бомб на вооружении стратегических бомбардировщиков, а вскоре и создание межконтинентальных ракет сделало досягаемой для авиационных и ракетных ударов всю территорию страны. Понятие тыла ушло в прошлое. В случае войны, большинство военных заводов было бы уничтожено в первые же дни конфликта.

Большие потери боевой техники ожидались и на фронте. В том же официальном труде «Военная стратегия», в будущей войне, прогнозировались потери сухопутных войск в первые две недели в размере 30–40 % (для сравнения — в Великой Отечественной войне средние ежемесячные потери танков составляли 19 %) имеющейся боевой техники. Отсюда вытекал логический вывод — нужно накопить как можно больше танков еще до начала войны.

И в 1957 году, в период «существенного сокращения советских вооруженных сил», началось массовое развертывание новых танковых дивизий на базе ранее существовавших механизированных. В официальных советских изданиях всегда подчеркивалось, что механизированные дивизии были лишь переименованы в мотострелковые, но на самом деле, большинство из них превратилось в танковые.