Н Кальма - Заколдованная рубашка Страница 26

- Когда же? Когда мы отправимся? Когда дадут сигнал?

Несколько раз останавливали и Александра, но он и сам ничего не знал, и его с досадой отпускали. Бродя от одной группы гарибальдийцев к другой, Александр внезапно обнаружил Льва, который сидел у самой воды под фонарем и преспокойно читал "Исповедь" Руссо. На Мечникове также была полная форма гарибальдийца, с офицерскими нашивками, с трехцветным шарфом через плечо. Красная рубашка ему очень шла и выгодно оттеняла его живое, мужественное лицо.

- Ага, наконец-то! - встретил он Александра. - А я уж начал было сомневаться, тревожиться. Думал, придется ехать одному.

- Я... я задержался. Надо было кое-куда зайти, - пробормотал Александр.

Лев исподтишка взглянул на него: ничего, мальчик держится неплохо! Он тотчас заметил голубую ленту, повязанную поверх галстука Александра.

- Каков цыганский табор? - кивнул он на пеструю картину гавани. Просто руки чешутся перенести все это на бумагу или полотно.

- Почему бы вам не сделать и в самом деле рисунок? - рассеянно отвечал Александр. - Это и память будет и картина из истории Италии.

Мечников усмехнулся.

- Так вы, стало быть, едете, чтоб делать историю? Какой же честолюбец неисправимый! - Он всеми силами пытался развеселить товарища.

Однако Александру было решительно не до шуток. Он отвернулся и принялся меланхолично глядеть на море, когда его вдруг изо всей силы ударили по плечу.

- Эге, и вы здесь, храбрый мой веттурино! - раздался смеющийся голос. - Мы теперь и с вами боевые товарищи, не только с сеньором Леоне!

Перед Александром стоял рослый молодец в серо-зеленом мундире альпийских стрелков. Есипов увидел знакомые выпуклые глаза с яркими белками и сверкающую улыбку Лоренцо Пучеглаза. Лоренцо был в полном походном снаряжении, даже с флягой и в новехоньких кожаных сапогах.

- Трофей из-под Комо! - Хвастаясь, он поднял ногу чуть ли не к носу юноши.

Александр не видел Лоренцо с того памятного вечера, когда оба они, бешено погоняя коней, неслись из Рима по дороге к Фраскати. У каждого из них за спиной сидел беглец, каждый отвечал за жизнь человека. Эта скачка в темноте, забота о беглецах сразу их сблизили, и теперь Александр видел, что Пучеглаз смотрит на него с таким же дружелюбием, как и на Мечникова.

- Скорей бы ехать! - сказал Лоренцо, угощая обоих друзей вином из своей фляги. - Мы, итальянцы, нетерпеливый народ. Генерал должен ковать железо, пока оно горячо.

- Ходят слухи, что у нас слишком мало оружия, - сказал Мечников. Говорят, патриоты собрали полторы тысячи ружей, а королевские карабинеры запрятали их под замок и не дали взять ни одного ружья.

Лоренцо, услышав это, принялся клясть на чем свет стоит министра Кавура.

- Это он, собака, запретил брать ружья! Боится, предатель, как бы его хозяин Наполеон Третий не узнал, что он поддерживает Гарибальди. Вот и придется нам теперь воевать какими-то допотопными ружьями! А у бурбонцев подумать только! - превосходные новехонькие карабины! И все-таки, клянусь святой мадонной, мы их побьем! - с энтузиазмом воскликнул Пучеглаз. - Я буду не я, если...

Он неожиданно смолк, прислушиваясь. Из темноты явственно доносился плач. Кто-то рыдал, горестно, навзрыд, захлебываясь, причитая, выкрикивая что-то. Рыдания становились все громче. Вот под фонарем показались два рослых гарибальдийца. Они тащили за собой третьего - маленького, скулящего по-щенячьи.

- О-оо!.. Опять гнать? За что? За что, я вас спрашиваю! Я все принес, что надо. Я не могу вернуться... Я хочу с вами! Не гоните меня, синьоры, не гоните...

- Довольно реветь! Сказано тебе: нельзя. Война - дело серьезное, не для таких сопляков, как ты. Подрастешь, тогда и возьмем тебя воевать, сурово повторяли бойцы, подталкивая и таща своего пленника.

- Что у вас такое, ребята? - вмешался Пучеглаз. - Чего этот рагаццо так разревелся?

- Да вот пришел из-под Рима мальчишка, - охотно остановились те. Просится в отряд. Хочет, видишь ли, сражаться за свободу. Врет, что ему уже шестнадцатый год пошел. А документов никаких. Конечно, офицеры ему отказали. Он ушел, а вот нынче опять явился, уже с документами. Ноги вон в крови, часть дороги шагал пешком, а в церковной записи сказано, что ему и четырнадцати еще нет. Ну, вот и приказано его гнать. А он, вишь, ревет, как здоровенный осел! Просто в ушах звенит от его рева!

Пока провожатые рассказывали, мальчик вдруг перестал плакать и принялся вглядываться в Пучеглаза и обоих русских.

- Синьор Лоренцо! Синьор художник! Вы здесь?! - внезапно закричал он во все горло.

- Лукашка, ты?! - в один голос воскликнули Лев и Александр. - Ай да Лукашка! Куда забрался!

- А, это наш старый знакомый из траттории дяди Пьетро, - промолвил и Пучеглаз. - Ловкий же ты парень, как я погляжу!

- Синьоры, милостивые синьоры, вспомните: ведь вы мне обещали! Вы обещали, что генерал меня возьмет. Помните, в траттории у дяди Пьетро вы сказали, что если меня не возьмут барабанщиком, то вы возьмете меня ординарцем к себе. Помните, синьоры? - принялся умолять их Лука.

Он обращался то к Лоренцо, то к Мечникову, то к Александру. Он искал в глазах каждого искорки сочувствия к себе. Из-под его всклокоченной козьей безрукавки выглядывала загорелая худенькая, совсем еще детская грудь, маленькие босые ноги были сбиты в кровь. Мечников оглянулся на Александра. У того было жалобное, почти такое же, как у мальчика, лицо. Лев обратился к конвоирам:

- Мы хорошо знаем этого парнишку. Он сын патриота и очень смышленый парень. К тому же он вовсе не такой маленький и может пригодиться в походе. Я правда обещал, что возьму его к себе. Оставьте его здесь, я сам поговорю о нем с полковником Сиртори.

- Если так, синьор офицер... - Гарибальдийцы откозыряли и удалились, очень довольные, что сдали кому-то своего громкоголосого пленника.

Пучеглаз укоризненно покачал головой:

- Ох, намаетесь вы с этим мальчишкой, синьоры! Ведь он только и умеет, что баранов пасти. Какой же из него денщик? Вы только взгляните: голый, босой... Его же надо обмундировать, экипировать с ног до головы, а где вы все это достанете в такой спешке? Да теперь и не успеть.

Лука, который было оправился, теперь опять с тревогой ждал решения своей участи.

- Вот и надо немедля заняться этим, - невозмутимо сказал Мечников. Разве я не знаю тебя, Пучеглаз? Стоит тебе захотеть, и ты из-под земли достанешь что угодно. Да ты из любого каптенармуса вынешь экипировку для Луки. Мальчишка будет за полчаса одет и обут, я уверен.

- Что я, маг или волшебник, по-вашему? - заворчал Пучеглаз, но видно было, что ему страшно польстили слова Мечникова. - Конечно, попытаться можно, но выйдет ли что... Ну ладно, парень, идем за мной, постараемся сделать из тебя настоящего гарибальдийца, - неожиданно заключил он.

- А пока в знак своего нового звания пусть возьмет вот это. - Лев бросил Луке свою походную сумку, куда успел положить Руссо. - Тут пища и для желудка и для ума. Смотри не потеряй, мой новый ординанца!

Лука лихо навесил сумку на плечо и кинулся целовать руки своим благодетелям. Он уже чувствовал себя настоящим офицерским денщиком.

26. ОТПЛЫТИЕ

- Вива Италия! Вива Галубардо! Вива ла либерта! - зарокотало, загремело где-то, как дальний гром.

- Едет! Едет!

Мгновенно весь бивуак на набережной пришел в движение. Люди вскочили, забряцало оружие, манерки, к небу полетели походные сумки, военные кепи.

- Вива! Вива!

Короткая южная ночь уже кончалась. Уже разгорались, отливали золотым и розовым небо и море. По заливу ходила, тяжело переваливаясь, густая маслянистая волна. Рыбацкие челноки, которые их владельцы пригнали сюда из всех окрестных селений, терлись друг о друга деревянными боками и беспрестанно кланялись воде.

Восторженно кричащая толпа гарибальдийцев увлекла за собой Александра и Мечникова, и они оказались притиснутыми к той кучке офицеров, которая окружала Гарибальди. На генерале на этот раз был итальянский плащ и круглая черная шапочка. Александр увидел у него за поясом револьвер и саблю. Как всегда, к ногам генерала жался преданный Герелло, а неподалеку виднелась рослая фигура негра Агюйяра. Гарибальди был спокоен и нетороплив. Он подошел к парапету и взглянул на дымящие в заливе пароходы. Потом, обратясь к сопровождавшему его раскрасневшемуся и взмокшему от беготни Биксио, сказал что-то.

- Все твои распоряжения выполнены, - услышал Александр голос Биксио. - Точно еще не известно, но, по предварительным подсчетам, здесь собралось около тысячи бойцов.

- Ты примешь команду над "Ломбардией", - сказал Гарибальди, - а я поведу "Пьемонт". - И тотчас, обратясь к красным рубашкам, теснившимся вокруг, скомандовал: - Вперед, друзья! Всем грузиться на корабли!

- На корабли! Всем на корабли! Посадка! - пошло греметь и перекатываться по набережной.

Стоявшие у парапета лодки и челноки вмиг наполнились людьми. Залив зачернел суденышками, похожими издали на юрких рыбешек. "Ломбардия" и "Пьемонт" выглядели на фоне расцветающего заревыми красками неба большими и мощными кораблями. На самом же деле это были однотрубные колесные пароходы, снабженные на случай, если откажут машины, мачтами. Сейчас дым из корабельных труб широко растекался по горизонту и придавал всей картине посадки какой-то грозный колорит. Лодки уже подплыли к кораблям, и многие гарибальдийцы, которым было невтерпеж ждать очереди, чтобы подняться по трапам, начали карабкаться на палубы прямо по канатам. С набережной казалось, что оба корабля взяты на абордаж, - столько энергичных черных фигурок взбиралось по канатам и затопляло борта.