Бэзил Дэвидсон - Новое открытие древней Африки Страница 26

По рассказам, вторжение в Сонгаи стоило марокканцам 23 тысяч человек, погибших в сражениях и от болезней, ибо сопротивление было ожесточенным и хорошо организованным. И хотя марокканцы захватили большую добычу, их надежды овладеть источниками золота потерпели неудачу, и вскоре они, как и другие пришельцы, обнаружили, что золото исчезло и его источники во время вторжения иссякли. После 25 беспокойных лет султан Мулай Задан в 1618 году оставил Сонгаи.

Но если вторжение не оправдало потерь марокканцев, оно стоило Сонгаи его места в дальнейшей истории. Это вторжение разрушило единство и административную организацию государства, и хотя Тимбукту, Гао и Дженни сохранились как крупные города, местная цивилизация лишилась своей жизненной силы, ибо временно прервалась как транссахарская, так и значительная часть внутренней торговли Судана, а вместе с этим разрушением началась длинная и печальная полоса упадка. «С этого момента, – говорится в летописи, – все изменилось. Опасность пришла на смену спокойствию, нищета сменила богатство. Мир уступил место отчаянию, упадку и насилию».

Государство Сонгаи пало. К 1655 году, когда в «Тарих ас-Судан» уже появились дополнительные главы, негры Сонгаи из речного района поглотили потомков своих марокканских завоевателей – арма, но власть их была неполной. Дальше, к югу, в Денди, честолюбивые правители раздирали страну на части. Впоследствии Сонгаи стал легкой добычей завоевателей. В 1670 году бамбара из Сегу, расположенного выше по Нигеру, подчинили себе Тимбукту, а туареги, совершившие очередной налет со стороны пустыни, обрекли на такую же участь Гао. Спустя столетие правители фульбе, объединившиеся по зову Османа дан Фодио, чтобы начать джихад, обрушили свою закованную в броню кавалерию на соседние народы, в том числе на сонгаи и денди.

Войны продолжались. После того как Сонгаи утратило былое величие и размеры, только «государству» племени анзуру на левом берегу Нигера удалось сохранить независимость. Потом сюда пришли европейцы и установили колониальный мир. В 1884 году французы обрушились на Нигер с запада. Они захватили в 1894 году Тимбукту, в 1898 – Гао, и в конце концов в 1900 году разбили туарегов. Завершая это описание, следует сказать, что в 1959 году Западный Судан наряду с остальной частью Французской Западной Африки начал готовиться к перестройке своей политической жизни на базе независимости. После 350 лет застоя или подчинения этот огромный район снова встал на путь самостоятельного развития.

Что произошло бы, если бы мавры не вторглись в этот район и не разрушили торговую систему, на которой в конечном счете основывалось могущество Сонгаи (а до него могущество Ганы, Мали и Канема)? Вполне вероятно, что здесь продолжался бы процесс объединения и развития цивилизации, начавшийся в Западном Судане около тысячи лет назад.

Теперь мы можем вернуться к затронутому ранее вопросу. Западному Судану повезло меньше, чем Западной Европе. Марк Блок в своем монументальном труде, посвященном европейскому феодализму, подчеркивает огромную важность того факта, что вторжения извне перестали беспокоить средневековую Европу, за исключением некоторых периферийных районов, уже в Х веке. «Какие бы полезные уроки ни извлекались из этих вторжений, – пишет он, – они не должны заслонять от нас еще более важного факта: прекращения вторжений. До сих пор эти опустошительные набеги извне, это массовое истребление людей определяло историю Запада... Но с этого времени Запад избавился от вторжений, чего нельзя сказать об остальном мире. Ни монголы, ни турки не могли теперь сделать больше, чем просто поцарапать ворота Европы. Конечно, конфликтов было еще немало, но они охватывали ограниченную территорию. В силу всего этого в Европе создались условия для культурной и социальной эволюции, которая имела значительно более регулярный характер и не подвергалась опасности нападения извне, а также опасности вторжения новых мигрантов... Можно считать, что этот исключительный иммунитет... был одной из основных предпосылок европейской цивилизации».

И хотя опустошительные набеги марокканцев могут в какой-то степени объяснить причины заката Судана, дело было не только в них. Следует учесть и упадок самой марокканской цивилизации. К XVII веку прибрежные цивилизации Северной Африки уже утратили средневековый блеск, а вместе с ним и способность распространять через пустыню на юг новые взгляды и технические достижения, не говоря уже о росте торговли. И если Судан никогда не был изолирован от средневекового мира в эпоху величия арабов, то он оказался изолированным от послесредневекового мира, мира технических достижений и промышленной революции.

За всем этим не следует забывать об открытиях заморских территорий португальцами, испанцами и итальянцами. Богатства Западного Судана, как и богатства западного побережья Африки, казались людям, которые прислушивались к мнению Льва Африканского, огромными, и это в известной степени было верно. И однако в те самые годы, когда марокканская армия султана Мансура опустошала Сонгаи, корабли Колумба и Диаша открывали моря Америки и Индии. По сравнению с добычей, захваченной на этих континентах, богатства Африки стали казаться незначительными и не заслуживающими затраченных на них усилий. Европа заинтересовалась экспедициями в другие районы. Едва ли нужно удивляться этому. Фрэнсис Дрейк после кругосветного путешествия привез домой в 1580 году 15 миллионов фунтов стерлингов прибыли, тогда как затраты на путешествие не превышали 5 тысяч фунтов. По вполне понятным причинам его судно «Пеликан» после этой поездки было переименовано в «Золотую лань». Ни один англичанин не видел ранее такого богатства, и тогда суданское золото утратило свой блеск.

Немалую роль в упадке Африки сыграли и географические факторы. Сахара, которую всегда было трудно преодолеть, не изменилась к лучшему. Между тем кораблевождение намного усовершенствовалось. В XV веке, когда европейцы стали отправляться в дальние морские плавания, корабельные мастера Европы научились делать более совершенные рули, строить уже не двух, а трехмачтовые суда, крепить корпус поперечными переборками. Улучшились и средства навигации. Корабли все чаще стали плыть против ветра. Но ничто не сменило вечного верблюда в безбрежных пустынях Сахары. Испытания при переходе через нее, выпавшие на долю Ибн Баттуты в 1350 году, оставались такими же и в 1650, и в 1850 году.

Эти испытания были мучительными и тяжелыми. «Мы провели в Текказе десять неприятных дней, – сообщает Ибн Баттута, – перед тем как пересечь лежащую за ней пустыню, переход которой занимает десять ночей, причем воду почти нигде не встретишь... В то время мы обычно шли впереди каравана и, когда обнаруживали подходящее место, пасли животных. Так продолжалось до тех пор, пока мы не потеряли одного человека из нашей группы. После этого я уже никогда не уходил вперед и не замыкал караван...

Затем мы пришли в Тасарала – место, где текут подземные ручьи и останавливаются караваны. Наш караван отдыхал здесь три дня, и мы починили наши бурдюки, и наполнили их свежей водой, и обшили их чехлами из грубой ткани, чтобы защитить от ветра. С этого места обычно отправляют такшифа – так называют человека из племени массуфа, которого нанимают погонщики каравана для того, чтобы он поехал в Валату с письмом к друзьям, а те приготовили бы заранее жилища для путешественников. Эти люди выходят навстречу каравану на расстояние четырех дней пути и приносят с собой воду... Часто случается, что такшиф погибает в пустыне, и тогда жители Валаты ничего не знают о караване, и в результате весь он или большая его часть погибает.

В этой пустыне живет множество дьяволов, и, если такшиф идет один, они мучают его, затемняют его рассудок, так что он сбивается с пути и погибает, ибо здесь нет никаких дорог – ничего, кроме песка, несомого ветром. Вы видите песчаные холмы в одном месте, а потом оказывается, что они передвинулись на другое место... Мы наняли такшифа для этого путешествия за 100 золотых миткалей... В ночь седьмого дня мы с радостью увидели огни. Это были люди, вышедшие из Валаты, чтобы встретить нас». Никто не соглашался отправиться в такое путешествие, если не было надежды получить хорошее вознаграждение, а к XVII веку такое вознаграждение стало уже казаться незначительным.

Все эти изменения обусловили упадок Западного Судана. Помимо них, существовали и другие, чисто человеческие факторы, в частности, уверенность и темперамент, социальное устройство жизни. Наблюдательные жители Тимбукту, видя тяжелые последствия вторжения марокканцев, считали причины упадка Сонгаи внутренними. Так, автор «Тарих ас-Судан», заканчивая свою книгу в период марокканской оккупации Тимбукту, высказал мнение, что господь покарал его соотечественников за то, что они утратили веру и пребывают в разврате. «Что же касается супружеских измен, – пишет он, – то они стали нормальным явлением. Без таких измен люди уже не чувствуют ни красоты, ни славы, и дело доходит до того, что сыновья султанов сожительствуют со своими сестрами». По-видимому, запах гниения уже носился в воздухе.