А. Лысев - Ложь от советского информбюро Страница 26

Я живу хорошо. Сейчас у меня новенькая полугоночная машина фирмы «Кайзер», очень легкая на ходу. Будь здорова, Асенька!»

25 марта получил письмо от отца.

30 марта получил письмо от Аси. «Здравствуй, Вася! Не могу выразить, как я рада, спасибо тебе за письмо. Извини, что я тебя упрекнула за долгое молчание. На то были основания, Вася, в течение февраля я не получила ни одного твоего письма. Ужасно беспокоились за тебя, переживала. Вася, родной, очень тронута твоим вниманием и заботой обо мне. Я живу по-прежнему, все время уходит за работой, а ее так много, хоть отбавляй. Пиши, Вася, как ты себя чувствуешь, как твое здоровье. Будь счастлив. Ася».

Послал ответное письмо: «Здравствуй, дорогая Ася! Получил твое письмо сегодня. Жаль мне тебя, Ася, что ты так загружена работой. Ася, прости меня за мою откровенность. Ты мне стала близкой и родной. Чтобы ни произошло в наших отношениях в дальнейшем, но твои, Ася, теплые письма были для меня большой моральной поддержкой. В самое тяжелое для меня время и особенно после потери всей своей семьи, я был в таком отчаянии, что не рад был жизни, думал уж незачем теперь мне жить. В душе было такое опустошение, не выскажешь, Ася! Я рад, что ты довольна своей профессией. У нас здесь весна. Листья на деревьях распустились, трава уже зеленая. Я живу хорошо. Единственно, что скучновато. Кроме езды на велосипеде, развлечений никаких нет. На этом закончу. Будь счастлива, Асенька!»

1 апреля. Погода сумрачная. Настроение скверное. Скука, тоска страшная.

4 апреля в 10 часов поехали ближе к Бреслау, километров за 50.

5 апреля в 10 часов приехали в деревню Ольбельдорф.

7 апреля получил письмо от Аси.

15 апреля послал письмо Асе.

18 апреля деревни: Гуден, Горздорф, Вербен, Юрау.

20 апреля получил письмо от отца, от Ст. Дм. и от Аси. «Здравствуй, Вася! Вчера получила конверт с девятью открытками. Они мне понравились. У нас, Вася, окончились каникулы, и уже неделю отзанимались после них. Сейчас, Вася, все следим за развертывающимися событиями. Кажется, война идет к концу. Союзники наши шагают быстро, благо им немцы не оказывают сопротивления. Сегодня получила от тебя письмо и 55 шт. открыток. Большое спасибо за подарки. Встреча наша, Вася, наверное, будет в Калинине. Ты согласен? Привет тебе от моих сестричек. Будь счастлив, родной! Пиши, очень жду».

Послал письмо Асе. Мы находимся невдалеке от Бреслау. «Здравствуй, дорогая Ася! Очень рад твоему письму. Большое, большое спасибо за него. Открыток, Ася, я тебе послал не менее 250 шт. Жаль их, виды были уж очень хорошие. Цензура, вероятно, выбросила. Где было написано на обороте. Мне некогда было зачеркнуть написанное на немецком языке. Писем с этими открытками не посылал, не было времени писать. Я вкладывал в конверты по 10–15 штук и отсылал их в твой адрес. Успехи на фронтах, Ася, хорошие. Конец войны близок. Но первое мая придется встретить еще здесь. А октябрьские праздники будем праздновать дома. Я живу хорошо. Погода здесь замечательная. Листья на деревьях распустились, а фруктовые уже все цветут. В конверт вложил живой цветок (только что сорвал его под окном домика, где я живу) и открытки с видами Бреслау. На этом закончу. Передай от меня привет твоим родителям и сестренкам. Будь счастлива, Асенька. Пиши, очень жду».

30 апреля послал письмо Асе. «Здравствуй, дорогая Ася! Посылаю карточку, снимок дома, где я живу и фотографию города Бреслау. Наши части этот город обошли с двух сторон, он уже остался в тылу у нас, а начальник гарнизонами упрямый немецкий генерал решил держаться до последнего. Его заставило сдать город мирное население.[33] Будь счастлива, Асенька. До скорого свидания. Вася».

5 мая получил письмо и фотокарточку от Аси.

8 мая город Франкеншейн, Гросс-Ольбередорф, Зильбельбор, Зберсдорф и Шлегель.

Двухэтажный особняк располагался в живописном месте. Недалеко от него протекала речка, а по другую сторону дома стоял большой красивый лес. Ночевали мы на втором этаже. С нами был небольшого роста пленный француз лет сорока. Одет он был в короткую сильно изношенную ободранную кожаную куртку. Пробирался он из немецкого плена на родину, во Францию, в свой Маолль. Дом, где мы остановились, вероятно, принадлежал крупному военному фашистскому начальнику. В нем было большое количество награбленных разных добротных вещей. Несколько больших платяных шкафов были заполнены новыми костюмами, пальто, рубашками, пошитых фирмами Бельгии, Голландии, Франции и Польши. В одном из шкафов было уложено много знаменитых французских салфеток. Все это «хозяйство» наши ребята вытряхнули из шкафов на пол. Надевали на себя костюмы, шутили, «трепались». Петька Жесткое (из Вольска, такой «звонок»!) примерял хозяйскую военную с высоким околышем фуражку. Много было юмора и смеха. На француза надели новый костюм. Но когда мы выехали за город, на нем оказалась та же драная кожаная куртка, новый «подаренный» костюм он оставил там, в доме.

9 мая 1945 года нам сообщили, что наши войска взяли Берлин. Немцы подписали безоговорочную капитуляцию. Мы продвигались к границе Чехословакии. Группировка немецких войск, которую мы преследовали, уходила в направлении Праги, ее командование имело цель, свести свои войска в Южную Германию в Мюнхен и сдаться американским войскам. Генералы этой группировки не признали подписанную в Берлине капитуляцию.[34]

10 мая ночевали в курортном городе Бад-Кудова. У всех наших ребят были велосипеды. Во дворе дома, где мы остановились, были поставлены наши повозки с имуществом. Более 30 велосипедов на ночь поставили в сарай под крышу. Никто не обратил внимания, что на другой стороне сарая были еще одни ворота. Часовой стоял около оставленного во дворе имущества, и в его обозрении были только одни ворота сарая. Разместились на ночлег во втором этаже. Рано утром, когда все прошли во двор, и открыли ворота сарая, велосипеды все до единого исчезли, кто-то их увел через другие ворота. Только мой велосипед остался цел: я его оставил во дворе, возле повозки.

Дом, где мы ночевали, стоял на берегу глубокой речки. В нижнем этаже дома было не менее 50 человек небритых истощенных людей разного возраста. Тут были французы, бельгийцы, поляки, люди разных других национальностей. Эта интернациональная «бригада» пробиралась к себе на родину из немецкого плена. Каждого тянуло домой.

В этот же день мы подъехали к границе Чехословакии. Впереди были видны горы, лес, редкие дома на их склонах и длинная извилистая лента дороги. Красивая, как сказка, предстала перед нашим взором чехословацкая земля. Долго петляла, местами прячась в густом лесу, дорога. Она уходила то вправо, то влево или шла в обратном направлении. Но, в конечном счете, мы поднимались все выше и выше. На нашем пути стали появляться дома. Они группами по три, по четыре стояли совсем близко от дороги. И везде, где мы проезжали, под окнами домов протекала небольшая горная речка. Вода была прозрачной чистой, как слеза. Сначала трудно было понять, почему же везде около самых домов журчала вода. Можно было предположить, что с горы течет много речек. Но, когда мы стали подниматься выше, разгадка пришла сама собой. Жители оказались находчивыми, они из одной горной речки сделали много ручьев. Речка в нужных местах была перекрыта небольшими дощатыми плотинами. Плотный настил из строганых досок в месте пересечения уложен на дно реки. С левой стороны по течению установлен дощатый бортик, с правой стороны устроено новое русло. Речка в этом месте раздваивалась. Половина ее, преодолев дощатую плотину, уходила по старому руслу, а вторая половина реки устремилась по новому руслу, и так хорошая чистая вода журчала под окнами домов, потом она, вероятно, уходила в свое старое русло. Ехали мы в гору не менее пяти километров, и, наконец, дорога пошла вниз. Я обернулся назад и стал смотреть на германскую территорию. Она резко отличалась. Крыши всех домов, крытые только черепицей, краснели на солнце. С горы было хорошо видно на далеком расстоянии. Местами спуск был очень крут, транспорту приходилось притормаживать. Выехали на равнину. Широкое поле, с левой стороны, не очень далеко от дороги, по которой мы ехали, землепашец мужчина средних лет держался за ручку плуга. Он пахал землю. И как только он заметил нас, нашу движущуюся колонну, остановил лошадь, быстро сорвал с головы шляпу, стал ею махать, радостно крича по-чешски приветствие: «Надзар, надзар!» Подъезжали к населенному пункту. Жители выходили нам навстречу, приветствовали, улыбались. Наш ездовой Савин Афанасий Иванович сидел на повозке, в одной руке держал вожжи, а второй на каждое приветствие жителей снимал пилотку, махал ею, радостно крича: «Здравствуйте, здравствуйте!» На его лице была радость и улыбка. Солнце грело, было жарко. Кто-то из наших ребят подошел к пруду, снял с головы пилотку и нагнулся, чтобы зачерпнуть ею воды. Увидев намерение солдата, двое чехов подбежали к нему, крича, мол, что вы делаете, и тут же принесли в кружке чистой питьевой воды. В Чехословакии нас встречали как самых дорогих родных, как своих братьев. Ночевать каждый житель звал к себе, старался опередить своего соседа.