У Хань - Жизнеописание Чжу Юаньчжана Страница 26

Ныне есть несколько выдающихся личностей в Гуаньнэе и Шэньси, но они забыли фамилии своих китайских предков и приняли имена монгольских рабов по названиям птиц и зверей, считая их красивыми; они добиваются своих корыстных целей, пользуясь именем династии Юань; опираясь на войска, покушаются на государя; пользуясь оружием, творят жестокости и насилия; контролируют власть двора, находясь вдали. Другие, имея мало войск и незначительные силы, преграждают путь войскам в труднодоступных пунктах, подкупают и переманивают к себе людей с помощью званий и титулов, стремясь накопить силы в ожидании раздоров. И те и другие первоначально были назначены командовать войсками в целях поимки колдунов. Когда же последние были уничтожены, они, заносчивые и полные злости, уже не хотели подчиняться своему владетелю и защищать народ и стали грызться между собой, причиняя вред народу.

Минуло уже тринадцать лет, как я, простолюдин из Хуайю, будучи выдвинут войсками во время великой смуты в Поднебесной, переправился во главе войск через Янцзы, занял Цзиньлин — пункт с удобным рельефом — и обрел естественный ров — Янцзы. Моя территория на западе доходит до Ба и Шу, на востоке граничит с синим морем. На Юге я контролирую Фуцзянь и Чжэцзян; Хучжоу, Сянчжоу, Ханьчжоу, Мяньчжоу, Лянхуай, Сюйчжоу и Пэйчжоу входят в состав моей территории; все земли, охватывающие Юг, находятся в моем владении. Там народ постепенно успокаивается, запасы продовольствия пополняются, войско постепенно укрепляется, и оно, натянув тетиву лука и видя, что народ Срединной равнины давно не имеет владетеля, сильно болеет сердцем. Я, почтительно приняв мандат Неба на право управления страной, не могу успокоиться и в настоящее время посылаю войска на Север, чтобы изгнать монгольских рабов, вызволить народ из тяжелого положения и восстановить величие и обычаи ханьских чиновников. Скорблю о народе, который не знает, что если он, сделавшись нашим врагом, убежит на Север, взяв с собой семьи, то еще глубже погрузится в несчастья. Поэтому заранее оповещаем, что, если придут войска, народ не должен бежать. Мои законы строги, и не бывает нарушителей их; те, которые перейдут на нашу сторону, вечно будут спокойно жить в Срединном цветке, а те, которые повернутся к нам спиной, сами себя изгонят в Монголию. Что касается народа нашего Срединного государства, то Небо приказывает, чтобы успокоил его обязательно человек из нашего Срединного государства. Как могут управлять им северные и восточные варвары! Я опасаюсь того, что Срединная земля давно провоняла козлиным запахом и народ там сильно обеспокоен, поэтому всеми силами буду расширять территорию и очищать ее от противника, стремясь изгнать монгольских рабов, искоренить насилия и смуту, обеспечить народу его место и смыть позор со Срединного государства; ты, народ, пойми это!

Что касается монголов, то хотя они и не относятся к родам Цветущего Ся, но они живут вместе с нами, на одной земле и под одним небом, некоторые из них понимают обряды и долг; я хочу сделать их вассалами нашего народа, успокоить и растить наравне с людьми Цветущего Ся. Поэтому это воззвание надо объявить всем».

Это — сочинение конфуцианских ученых из придворных чиновников Юаньчжана. В нем получили яркое выражение идеология великоханьского национализма, конфуцианская концепция небесного мандата на управление страной и идеи защиты феодальных порядков.

Авторы документа называют национальные меньшинства страны «восточными и северными варварами». По их мнению, Китай может управляться только ханьцами, а когда им правят представители национальных меньшинств, то это значит, что «все поставлено вверх ногами»; кроме того, вопреки фактам авторы воззвания утверждают, что в истории ранее не было случаев, чтобы кто-либо из представителей национальных меньшинств правил Китаем. Нелепые установки, вытекающие из великоханьского национализма, в течение долгого времени господствовавшего в умах, привели к тому, что люди, подобные Лю Цзи и Сун Ляну, забыли историю своей страны и не увидели того, что монгольская знать правила страной в течение чуть ли не ста лет. Нелепая идея, что китайцы, населяющие внутренние районы страны, управляют варварами, обитающими на внешней территории, нашла свое полное выражение в тексте воззвания.

В документе также выпячивается теория небесного мандата на управление страной. Объединение Китая династией Юань сводятся в нем к тому, что «это, конечно, было сделано не силой людей, а в действительности дано волею Неба». Здесь имеется в виду мандат Неба. Когда подняли восстания «красные войска», то «Небо лишило их (то есть представителей династии Юань) добродетели и бросило». Династия Юань, следовательно, лишилась небесного мандата. А что касается самого Юаньчжана, то он, видите ли, «почтительно принял мандат Неба», то есть небесный мандат на объединение всей страны уже переходит к Чжу Юаньчжану. В воззвании все, что касается свержения старой власти и установления новой, связано с идеей мандата Неба. Она была центральной идеей конфуцианства в течение более чем тысячелетия. Значение народных масс совершенно не учитывалось, и причина побед объяснялась только тем, что Чжу Юаньчжан получил мандат Неба на занятие трона.

Воззвание в то время оказало громадное влияние на широкие слои чиновничества, помещиков, конфуцианских ученых и великоханьских националистов на Севере страны. Его основу составляют три пункта. Первый из них — это идея национальной борьбы против монголов. В документе делается упор на различии между «варварами» и Китаем и подчеркивается, что Китай должен управляться ханьцами. Этот лозунг, естественно, мог получить поддержку феодальной интеллигенции и великоханьских националистов. Второй пункт — это возрождение традиций, то есть восстановление старой феодальной культуры и идеологии. В воззвании сказано, что «ритуал и долг являются великой основой управления миром», монголы оскверняли «человеческие взаимоотношения между отцом и сыном, государем и подданным, мужем и женой, старшим и младшим», «двор является корнем Поднебесной», «Срединное государство всегда находилось внутри, господствуя над восточными и северными варварами». Все это центральные идеи конфуцианства, незыблемые правила, поддерживавшие господство феодализма в течение многих эпох. Третий пункт, на котором делается упор в воззвании, сводился к лозунгу объединения страны и стабилизации положения в ней. В документе подчеркивается, что юаньские государи в течение десятков лет погрязают в пьянстве и разврате, чиновники жестоко обращаются с народом, в Поднебесной идет война и народ Центральной равнины давно не имеет владетеля. Северный поход имеет своей целью навести порядок, успокоить народ, избавить его от невзгод и дать ему возможность вечно жить спокойно в Срединном цветке. Призыв к объединению страны и стабилизации жизни народа в тот период отвечал требованиям различных слоев населения, их жизненным интересам. Цели, которые приветствовали и поддерживали и за которые боролись различные слои населения страны, были выражены в этом воззвании с особой силой, а это расчищало путь для окончательной победы.

Наконец, для того чтобы уменьшить сопротивление монголов, в документе указывается, что их будут «успокаивать и растить» наравне с китайцами и обращаться с ними гуманно, если только они будут соблюдать «обряд и долг» и пожелают стать вассалами Китая.

Эта агитационная листовка сыграла огромную роль. Окружные и уездные города Шаньдуна и Хэнани один за другим сдавались армии Северного похода, куда бы она ни приходила. Такие известные города, как Цзинань, Иду, Бяньлян, и административный центр Хэнани капитулировали без боя. Даже монголы и их союзники стали сдаваться по первому же требованию. В их числе дядя Коко-Тэмура Лао Бао, а также его дед по матери лянский князь Арцутай; начальник обороны Бяньляна Цзо Цзюньби, ранее оборонявший Лучжоу, также сдался без боя. Некоторые юаньские начальники обороны бросали города на произвол судьбы и бежали, зная, что не смогут оказать сопротивления войскам Сюй Да. Поэтому армия Северного похода, наступая в благоприятных условиях, добилась огромных успехов за короткий срок.

В то самое время, когда армия Северного похода легко овладевала Центральной равниной, сокрушая все на своем пути, и тревожные донесения юаньских начальников гарнизонов разных городов с требованием дополнительных контингентов войск летели, как хлопья снега, в Даду, — в это время различные группировки юаньской армии были поглощены междоусобной войной и бились друг с другом так что было трудно разобрать и понять, кто с кем воюет, а в стане юаньского императора политическая ситуация была неустойчивой, командование армиями переходило из рук в руки и обстановка то и дело менялась. Коко-Тэмур, отстраненный от должности главнокомандующего, отвел свои войска в Цзэчжоу (современный Цзиньчэн, пров. Шаньси), а его подчиненный, генерал Гуань Бао, переметнулся на сторону противников своего начальника. Видя, что армия Коко-Тэмура оказалась отрезанной, юаньский император Шуньди приказал войскам Ли Сыци и других генералов выступить на восток, за заставу, и окружить и атаковать Коко-Тэмура, а генералу Гуань Бао — оборонять Тайюань во главе подчиненных ему частей. Коко-Тэмур, получив известие об этом, возмутился, занял своими войсками Тайюань и перебил там всех чиновников, назначенных юаньским правительством. А юаньский император Шуньди в свою очередь указом лишил Коко-Тэмура всех чинов и титулов и приказал всем армиям наступать против него со всех сторон и покарать его. Воспользовавшись таким чрезвычайно благоприятным моментом, юаньчжановская великая армия Северного похода овладела провинцией Шаньдун и захватила Бяньлян; юаньские генералы сдавались и переходили на ее сторону по первому же требованию, никто не оказывал сопротивления, и ни один воин не стоял на ее пути, перед ней капитулировали и малые, и большие города, и китайские, и монгольские, и среднеазиатские чиновники, а генералы бросали города на произвол судьбы и убегали при ее подходе. Поистине она сокрушала все на своем пути, перед ней все рассыпалось в прах.