Эдуард Петров - Паруса в океане Страница 26

- Хороший закон, - вздохнул Эред и рассказал купцу, что ищет финикиянку по имени Агарь, затем попросил его поговорить с работорговцами, может, кто-нибудь подскажет, где она.

- И ты думаешь на самом деле отыскать ее? - изумился грек.

- Ищу...

- Таких дурней на свете больше не сыщешь. Вон сколько девушек и женщин, а подавай ему Агарь. Воистину боги наделяют умом, или силой. Если тебе не поможет старуха Ноферхонх, значит, в подлунном мире никто тебе больше не поможет.

33. НОФЕРХОНХ

Ноферхонх оказалась старой египтянкой, скрюченной недугом. Одной рукой она опиралась на увесистую клюку, увешанную талисманами и кусочками папирусов с магическими письменами, другой - на плечо мальчика нубийца. Седые сальные пряди ее выбивались из-под замусоленного кожаного пояска, стягивавшего ее сухую мелкую голову.

Старуха медленно тащилась вдоль выставленных на продажу невольников, приглядываясь и прицениваясь.

Грек подошел к ней, перекинулся несколькими фразами и указал на Эреда, возвышавшегося на две головы над толпой. Потом замахал ему руками.

Эред, чувствуя, как заколотилось сердце, в два прыжка очутился возле них.

- Расскажи подробней, как она выглядела, - сказал грек ему.

Эред, волнуясь, сбиваясь, долго обрисовывал девушку. Неожиданно старуха протянула к его лицу растопыренную костистую пятерню, сверкающую перстнями. Эред отпрянул. Старуха хрипло засмеялась и что-то сказала греку, тот перевел:

- Какого цвета ее глаза, выбери камень.

Эред указал на печатку из непрозрачного черного камня с едва заметными красноватыми крапинками. Старуха кивнула, заговорила.

- Она знает эту женщину! - воскликнул купец, не веря своим ушам. Воистину небо любит дураков! Она запомнилась!

Эред вытер ладонями влажное лица. "О Ваал!.."

- Где Агарь? - тихо спросил он старуху. - Где?

- Хи! - старуха оттолкнула клюкой Эреда.

- Она говорит, потом, - шепнул грек, - ты ей лучше не мешай.

Старая Ноферхонх из множества рабов выбрала одну, на первый взгляд невзрачную киммерийку, собственноручно вымыла ее в канале - у старухи оказались сильные и проворные руки. Потом посадила нагую рабыню на низкий треногий табурет посреди дощатого помоста, высушила ей волосы, вытирая их куском белоснежного льняного полотна, сделала красивую прическу, взбив ей волосы и скрепив хитроумное нагромождение на голове золотыми шпильками, нарумянила и припудрила слегка лоб и щеки, густо начернила ресницы, черной же, модной, помадой подвела губы. Мальчик нубиец держал перед Ноферхонх раскрытые ящички и шкатулки с гребнями, пинцетами, зеркалами, дорогими украшениями... Старуха выбрала из доброй пригорошни различных серег тяжелые золотые с ярким зеленым камнем, но оказалось, уши рабыни не проколоты. Старуха тут же подозвала цирюльника, и вскоре в мочках ушей молодой рабыни красовались серьги. Туалет рабыни завершили массивные браслеты - ножные и ручные - и узкое египетское платье из яркой дорогой ткани.

Когда рабыня поднялась со стула, все притихли: на помосте стояла совершенно другая девушка, если не красавица, то очень хороша собой.

- У этого старого пугала редкий дар видеть в людях красоту, зашептал Эреду на ухо восхищенный купец. - Мимо этой киммерийки прошли толпы покупателей, и никто не обратил на нее внимания.

- Ай да Ноферхонх, золотые руки! - восторженно цокали языками и раскачивались из стороны в сторону солидные работорговцы, сидевшие на помостах сложив калачиком ноги.

- Сама богиня Хатор поила Ноферхонх молоком, когда она была в колыбели, - шептались в толпе простых зевак.

- ...Старухе она досталась даром, - продолжал грек. - Теперь за нее дадут любую цену. Ты не представляешь, финикиец, сколько дадут за нее!..

Девушку купил богатый лекарь. Старуха тут же содрала с нее все украшения и платье. Лекарь посадил рабыню в повозку, запряженную мулами, и поспешил увезти - подальше от завистливых глаз.

Грек пристально посмотрел Эреду в глаза.

- Но ты нищ, финикиец! Ты не купил моего снадобья, не купил даже сыра и кикеона, напитка богов. Как же ты думаешь выкупить свою Агарь? - И не давая ему раскрыть рта, истошно завопил: Эй, люди! Правоверные египтяне, подданные величества царя Верхнего и Нижнего Египта, Повелителя Азии, полубога, который будет богом после своей смерти!.. Этот фенеху нашел свою девушку. Он искал ее по всей земле, прошел страны варваров и дикарей, победил многих огнедышащих чудищ, покорил мечом и хитростью страну, в которой живут одноногие и однорукие люди с головами, которые они прячут под мышками. О люди! Ему нечем заплатить за свою Агарь, ждущую его в доме Ноферхонх. - И склонившись к старухе, спросил: - Сколько просишь? - и тут же продолжал пронзительным голосом, словно всю жизнь был глашатаем: Всего полста дебенов за красавицу Агарь, соберем великому воину Эреду, защищавшему Египет под Магиддо, Кархемышем и Харраном, эти жалкие полста дебенов. Ну кто чем может, поделись! Кто больше, кто больше?

И грек, распаленный собственными словами, вытащил из потайного кармашка в матерчатом поясе слиток серебра, бросил его на помост. Его примеру последовал наемник неопределенной национальности, который из рук цирюльника перешел в руки массажиста, а затем к прорицателю и толкователю снов. Он подошел к помосту и, ни слова не говоря, положил брусок серебра достоинством в один ките, с таким благоговением, словно это был по меньшей мере эвбейский талант. Потом кто-то положил гроздь винограда, пригорошню маслин, замусоленный папирус, перевязанный шнурком (оказался перечень снадобий от болезней живота). Больше даров не было. Толпа поредела и вскоре совсем рассосалась. Работорговцы посмеивались: чужеземцев в Египте недолюбливали, хотя без них не могли обойтись.

- Ладно! - закричал грек, топнув в сердцах, - из всех щелей помоста поднялась пыль. - Пусть боги Эллады покарают меня за расточительство и глупость, непростительную для эллина, но я дам этому дурню полста дебенов!

Растроганный Эред обнял грека.

- Ты настоящий муж, эллин. Я верну тебе эти проклятые дебены, чего бы мне это ни стоило. Клянусь Мелькартом!

В доме Ноферхонх было тихо и прохладно, свежеполитй земляной пол был застал чистыми циновками из пальмовых листьев. На подставках и в нишах статуэтки, бюсты, барельефы из фаянса, зеленого шифера, драгоценного дерева, пряно и тонко пахнущего. Несколько фигурок богов, украшавших домашний алтарь, были из электрума, сплава золота и серебра. Перед алтарем стоял бронзовый жертвенник для сжигания кусочков пищи - дар богам, оберегающим дом, очаг и семейное счастье. Это новшество - жертвенник для сжигания - пришло из Ханаана. Ему следовали люди утонченные, элитствующие, подверженные иностранному влиянию и новым веяниям жизни.

Старуха успела хлебнуть пива и была навеселе. Припадая на одну ногу, стуча клюкой, таскалась из комнаты в комнату, кричала на рабов и домочадцев. Появившись неожиданно перед гостями, - они, сгорая от нетерпения, ерзали на циновках, - зашептала что-то, вытаращив глаза.

- Что? Что она говорит? - вцепился в грека Эред.

- Говорит: идет красавица, о боги...

Привели рабыню-сабинянку, разодетую, как дочь фараона. Старуха сама была взволнована не меньше мужчин. Увидев, что Эред помрачнел и опустил голову, она рассердилась:

- Кого тебе еще надо, глупый фенеху?!

Купец толкнул его в бок.

- Не она?

Эред поднял на старуху печальные глаза.

- Зачем ты меня обманула? Она совсем не похожа на Агарь.

- Хи! - с силой выдохнула старуха. Грек едва поспевал переводить ее слова. - Я привожу в свой дом людей вроде тебя, фенеху, ищущих неизвестно чего. Взглянув на эту сабинянку, они забывают обо всем на свете, словно у них отшибло память. Они ползают у меня в ногах, умоляют отдать ее им...

- Ну да, - добавил от себя грек, - она вытягивает из них все, делает нищими... - И продолжал другим тоном: - И ты забудешь свою Агарь, только приглядись к ней, к этой красотке.

Эред воскликнул, чуть не плача:

- О боги! Почему люди издеваются над моей бедой!..

Вне себя, он схватил старуху за шею.

- Пусти, фенеху, - сказала она сердито и крикнула греку, чтобы перевел.

Эред оттолкнул ее. Старуха поднялась с циновки. И только когда отыскала свою клюку, заговорила, вглядываясь в лицо Эреда. В ее голосе промелькнуло что-то похожее на печаль.

- Она сказала, умерла Агарь, хотя ее сделали красивой, - произнес, страдая, грек. - Умерла, не болея никакими болезнями, умерла оттого, что в сердце ее был ты...

Эред долго молчал.

- Я тебе не верю. Где Агарь? Почему я должен тебе верить?!

Старуха сердито заговорила, стуча клюкой о пол.

- Она клянется зеленокожим Осирисом, царем мертвых, что язык ее никогда не был так правдив, как сегодня. Девушка умерла. Ее завернули в кошму и зарыли в пустыне.

- Я хочу видеть, где ее зарыли! - воскликнул Эред. - Я разрою могилу, я увижу ее... И горе тебе, старуха, если ты меня обманула!