Анатолий Вассерман - Скелеты в шкафу истории Страница 28

Вероятно, американцы учтут наш опыт и организуют вывод войск без особых потерь. Как и мы учитывали британский опыт. Едва ли не весь XIX век британские войска в Индии проводили то в походах по Афганистану, то в их подготовке. Напомню: доктор Джон Хэмиш Уотсон познакомился с детективом Уильямом Скоттом Шёрлоком Зайгёровичем Холмсом, когда ушёл из армии в отставку по состоянию здоровья, подорванного ранением в очередном афганском походе.

Обычно первого же возвращения без политической победы и даже без трофеев хватает, чтобы впредь либо вовсе не воевать с упрямым соседом, либо подготовить полный его захват. А тут великая империя с упорством, достойным лучшего применения, раз за разом наступает на одни и те же грабли.

Но если впоследствии ещё две великие империи решили прогуляться по тому же садовому инвентарю – может быть, и британцы не так уж и ошибались?

Завоевать Афганистан всегда было несложно. Государственные структуры здесь никогда не располагали возможностью сформировать армию, способную сопротивляться сколько-нибудь серьёзному захватчику.

Армию надо прежде всего кормить. Афганские же гористые пустыни бесплодны даже по сравнению с соседними – тоже далеко не самыми плодородными на свете – землями. Рядовой земледелец с превеликим трудом может прокормить свою семью. На содержание – не говоря уж про обучение и снаряжение – полноценного воина понадобятся трудовые усилия целых посёлков. Вся страна не наберёт заметного войска.

Сходным образом в средневековой Европе целый посёлок мог снарядить и содержать в лучшем случае одного полноценного рыцаря – в броне (хотя бы кольчужной), с копьём и мечом, да ещё и с конём, способным выдержать весь этот груз. Грозные армии той эпохи признавали себя побеждёнными после потери пары десятков рыцарей – ибо это действительно была ощутимая доля их боевой мощи. Но афганские земледельцы даже по сравнению со средневековыми европейцами – нищие. Потому и завоевать их несложно.

С другой стороны – что завоевателю с этими нищими делать? Чужаку они при всём желании отдадут не больше, чем своим правителям. И новым правителем стать несложно – но опять же много не заработаешь. Вскоре после завоевания всё равно придётся уходить – на поиски владений повыгоднее.

Правда, в новый завоевательный поход можно взять афганцев в качестве бойцов. Привычные к голоду и жажде, они даже тяготы воинской жизни воспримут как подарок судьбы – лишь бы новый хозяин кормил их пощедрее. Но у таких новобранцев нет никакого опыта совместной деятельности: на своих клочках земли они трудились поодиночке или в лучшем случае семьёй. Пока их ещё обучишь действиям в боевом строю! А кормить-то уже надо. Так что завоеватели, уходя из Афганистана, прихватывали разве что немногих добровольцев.

Нищета препятствует внедрению новых технологий – в том числе и сельскохозяйственных. Отсутствие новых технологий консервирует нищету. Афганистан был нищим в 330-м году до нашей эры, когда Александр III Филиппович Аргеад основал там Кандагар. И остался столь же нищим в 1893-м году нашей эры, когда Хенри Мортимёр Хенри-Мэрионович Дъюранд согласовал с эмиром Абдул-Рахманом границу между Афганистаном и Индией. Ныне афганские власти полагают линию Дъюранда нелегитимной.

Почему полагают – понятно. Основное население Афганистана – пуштуны – едва ли не наполовину кочевое, поскольку в тех краях оседлый земледелец живёт немногим лучше кочевника. До установления жёсткой границы афганцы довольно часто ходили в сопредельную – и куда более богатую – Индию не столько в составе торговых караванов, сколько ради грабежа. Их не удерживали даже вероисповедные соображения: северовосток Индии исламизирован так давно, что перед уходом оттуда в 1947-м британцы выделили его в отдельное государство Пакистан. Причём немалую долю тамошнего населения составляют те же пуштуны – и не видят причин ограничивать своё кочевье.

Зато оседлым жителям Пакистана – и прочих сопредельных с Афганистаном стран – кочевники не по нутру. Ведь на сколько-нибудь плодородных землях рождается куда больше, чем в афганских пустынях. Есть что терять от каждого налёта грабителей. Поэтому соседям издавна приходилось защищаться от афганцев (как древним русичам – от кочевых печенегов, половцев и прочих бесшабашных степняков).

Лучший способ защиты – нападение. Если разгромить кочевников настолько, чтобы они несколько лет думали только о выживании – эти несколько лет поживёшь спокойно. Князь Игорь Святославич в налёте на половцев жаждал не только возможных трофеев, но и безопасности родного Путивля.

Вдобавок Афганистан – удобный проходной двор для завоевателя: ведь там некому помешать маршу. Александр Македонский основал Кандагар по пути в Индию. СССР ввёл войска в страну, дабы предотвратить намеченный американцами прорыв из Пакистана в нашу Среднюю Азию (правда, план прорыва оказался американской провокацией).

Кстати, советская власть попыталась разорвать порочный круг, делающий Афганистан столь непривлекательным. Оккупанты вложили немалые средства в сельскохозяйственную технику, поставляемую афганцам едва ли не в подарок. Если бы в стране возник наконец устойчивый фундамент экономики, на нём удалось бы выстроить государство, непроходимое для агрессоров.

Увы, советский план сорван на неафганские деньги. Знаменитая аль-Каеда – по-арабски «база» – изначально база данных по выплатам саудовских денег боевикам и закупкам американского оружия. Правда, потом главный бухгалтер этой базы – Усама бин Ладен – разругался со спонсорами.

Сейчас американцы пришли в страну, где из всего сельского хозяйства рентабельно разве что выращивание мака – и то лишь потому, что в результате кампании запретительства, начатой век назад теми же американцами, наркотики, как правило, несуразно популярны и потому дороги. Интересно, смогут ли – и захотят ли – они создать более устойчивое экономическое основание грядущей самостоятельности Афганистана, чтобы из этого геополитического тупика больше не исходили угрозы всем, пути к кому там перекрещиваются?

Логистика и координация

[72]

В традиционной исторической науке принято говорить: «История не знает сослагательного наклонения». В самом деле, ещё с античных времён известно: даже боги не могут сделать бывшее небывшим. Нельзя переиграть былое, опробовать разные варианты действий.

Но исторические события можно оценить только сравнением с несостоявшимися вариантами. Так, болезненная для нас память о жестокости Ивана IV Васильевича Рюриковича (1530–1584) или Иосифа I Виссарионовича Джугашвили (1879–1953) (многие правители тех же эпох – скажем, организатор общегосударственного раскулачивания Генрих VIII Тъюдор (1491–1547) и его дочь, убийца шотландской королевы Марии Стъюарт (1542–1587) и координатор пиратства, Елизавета I (1533–1603) в Англии времён Ивана – несравненно кровопролитнее, но их деяния не столь известны нам, а главное, не так сильно повлияли на наши нынешние обстоятельства) заставляет спрашивать: а можно ли было менее свирепыми средствами решить сложнейшие задачи, вставшие перед страной, или любым путём добиться лучшего результата?

Не зря с давних времён на стыке литературы с наукой развивается увлекательное направление исследований – альтернативная история. Ей отдали дань даже многие классики. Так, британский историк Арнолд Джозеф Тойнби (1889–1975) славен не только концепцией ответа на вызов как движущей силы истории, но и сборником очерков об исторических развилках: скажем, что было бы, если бы Александр III Филиппович Аргеад Македонский (356–323 до н. э.) не умер в Вавилоне в 33 года (до сих пор спорят, погубила его лихорадка или пьянка)?

Увы, свобода альтернативной истории – кажущаяся. Не зря в нынешней России почти все исследования в этом жанре сосредоточены вокруг Мира Царя Михаила – альтернативы, в которой Николай II Александрович Романов (1868–1918) передал власть брату Михаилу II (1878–1918) не в феврале 1917-го, когда страна была – в значительной мере его собственными усилиями – доведена до необратимой стадии кризиса, а хотя бы лет на десять раньше. Похоже, за весь XX век это единственное событие, способное радикально изменить судьбу нашей страны (а заодно и всего мира) и в то же время технически возможное.

Что значит «технически возможное»? Начнём издалека – с логистики. Этот термин – один из ключевых в современной торговле и производстве – в момент своего зарождения, в Древней Греции, означал искусство снабжения войск. Ведь уже тогда победы зависели не только от мужества бойцов и мастерства полководцев, но и от правильной организации.

Почему немцы в 1942-м атаковали именно Сталинград, где их не только ждали отступающие советские войска, но и встретила изобильная продукция тамошних заводов – артиллерийского и танкового? Почему втянули даже мобильные соединения – танковые и моторизованные – в уличные бои вместо того, чтобы отрядить их сотней километров южнее и перехватить Волгу в слабозащищённом месте? Ведь главная цель операции – прикрытие фланга армий, атакующих Кавказ, и пресечение речной перевозки бакинской нефти – достигалась ударом едва ли не по любой точке главной реки!