Сергей Лесной - Откуда ты, Русь? Крах норманнской теории Страница 28

Историческая наука совершила в этом плане огромную ошибку: она приписала германцам доминирующую роль в Средней Европе еще в первые века н. э. На деле же доминировали славяне. Позднейшие этапы германского движения на восток за счет славян были перенесены без всяких оснований на более ранние эпохи. Отсюда происходит куча несуразностей, о которых речь — в дальнейшем. Ошибка началась с неправильного толкования труда Тацита «Германия». Мы не имеем возможности сейчас углубляться в детали этого труда (это мы сделаем в другом месте), скажем лишь, что Тацит, как видно из его же слов, вкладывал совсем иное содержание в понятие «Германия», чем это делали и делают историки.

"Германия" у Тацита — не столько географическое или этническое понятие, сколько социологическое. К германцам он относит разные племена, обобщая их не по языку, а по образу жизни. Это видно из того, что он говорит в конце своего труда: "Я не знаю, куда отнести племена певкинов, венедов и феннов: к Германии или Сарматии (затруднение это у Тацита выражено совершенно определенно. — С. Л.). Певкины, которых иногда также называют бастарнами, по языку, общественным привычкам, образу жизни и устройству жилья похожи на германцев (но это не значит, что они — германцы, см. ниже. — С. Л.)". "Это грязный и неопрятный народ. Черты его имеют кое-что от сарматского уродства из-за смешанных браков". "Венеды широко заимствовали из сарматского образа жизни: их грабительские набеги распространяются на все лесистые и гористые области между певкинами и феннами. Тем не менее их следует считать за германцев, так как они имеют постоянные жилища, носят щиты и любят передвигаться быстро и пешком. Во всех этих отношениях они отличаются от сарматов, которые живут в кибитках (передвижных домах) или ездят верхом. Фенны удивительно дики и ужасно бедны".

Из этого видно, что критерием «германства» для Тацита был в основном способ жизни: оседлость, постройка постоянных домов, род оружия и т. д., но не язык. Кроме того, он сам говорит, что германцев называют так по одному племени. Но племен множество. И он их перечисляет. Наконец, это не их собственное имя, а имя, присвоенное им другими. Здесь мы встречаемся с очень частым явлением, когда по мере роста знания имя некоей области делается все шире и шире. Так, например, перед покорением Сибири этим именем была наречена лишь область между Уралом и Обью. Затем граница была отодвинута до Енисея. Потом, по мере распространения русских, все земли к востоку до Тихого океана стали именоваться Сибирью. Общего географического понятия тогда на месте не существовало. Оно было расширено постепенно русскими из одного небольшого частного до огромного общего, а впоследствии воспринято и другими культурными народами. То же было и с понятием «Германия». Какое-то племя и область, занимаемая им к востоку от Рейна, были названы «Германией». По мере движения на восток от Рейна и знакомства с этой областью и другие земли далее к востоку тоже стали «Германией», а племена, их населяющие, — «германцами». Из слов Тацита видно, что «германцами» назывался не один какой-то народ, давший основание для первоначального именования, а совокупность разных племен, объединенных тем, что они вели одинаковый образ жизни и все находились к востоку от Рейна.

Точный смысл слов Тацита был скоро забыт, и вместо этого стали употреблять расширенное, но неверное понятие «германец». Спутали два процесса. Первый был обусловлен тем, что по мере ознакомления культурного древнего мира с землями и обитателями к востоку от Рейна земли эти все чаще и шире назывались «Германией». Другой процесс был вызван постепенным распространением настоящих германцев, т. е. тевтонов, тоже на восток. Эти процессы были не одновременны, не синхронны, а их слили все же вместе. Германец в древности означал вовсе не современного тевтона, а жителя области, называемой «Германия». Историческая наука, перенеся современные представления в глубину веков, совершенно исказила картину распространения народов в Центральной Европе в древности. Точнее, для первого тысячелетия н. э. германским, т. е. тевтонским, племенам было приписано распространение от Рейна до Дона. Славяне же настолько ограничены в своем распространении, что им оставили место лишь в болотах Полесья, где вообще люди в те времена не жили. Для самого многочисленного народа Европы не нашлось в ней места!

Трудно понять такую логику. Если германские племена еще в IV в. н. э. были распространены от Эльбы до Дона, то куда они делись к VIII веку, когда история застает их еще на Рейне начинающими свой многовековой "Drang nach Osten"? Ведь речь идет об огромных массах людей. Исчезнуть, притом бесследно, они не могли. Должны были остаться археологические, исторические, филологические и т. д. следы. Этих следов нет. Все, что приписывается германцам в Восточной и Южной Европе, основано либо на недоразумении/либо на шовинистической фальсификации. Не только славян, но и иные этнические массивы, как, например, гетов, слили с германцами. Геты, народ, вне всякого сомнения, не германского корня, народ, еще во времена Фукидида, т. е. за 400–500 лет до н. э., живший на Балканах и считавшийся Фукидидом «бесчисленным», был включен ретивыми германофилами в состав германских племен. Гетов из-за сходства названий спутали с готами и из истории двух совершенно разных народов создали невообразимую кашу. Далее. Без всяких оснований гутонов, сидевших на Висле, тоже стали считать «готами». От острова Готланда до юга Балканского полуострова и Крыма произвели искусственное тело, которое вдруг сжалось до невероятно малых размеров, переселилось в Италию, овладело Римом, передвинулось в Испанию и северную Африку и там бесследно исчезло.

Так вот история германских племен оказалась раздутой до невероятных размеров. История же славян преуменьшена до пределов микроскопических. С другой стороны, и народ, бывший в Западной и Центральной Европе своего рода субстратом, а именно кельты, также «растворился» в последующих народах. Однако мы знаем, что под именем «кельтои» греки понимали не совсем то, что мы сейчас. Строители менгиров и дольменов в Западной Европе далеко не ограничивались в своем распространении лишь западной частью Европы — имеются они в северо-западном углу Кавказа; наконец, греческие авторы определенно указывают на их присутствие в Малой Азии.

Таким образом, такие этнические, массивы, как геты и кельты, если и не остались вне поля истории, то имеют ее в хаотическом состоянии, а славяне вообще как будто лишены ее, а сваливаются как бы с неба в V и VI веках. К концу VIII в., во времена Карла Великого, они уже огромной массой занимали всю середину Европы. Допустим, какие-то народы действительно ушли и славяне заняли свободные места, но не могли же они размножиться наподобие саранчи мгновенно. Чтобы могло создаться население, достаточное для захвата всего центра Европы, необходимы долгие века.

Итак, история не государств, не отдельных племен, а огромных этнических массивов в Европе искажена совершенно. Поэтому разматывание сложного клубка племенных взаимоотношений надо начинать, пересмотрев все от альфы до омеги, отбросив все мнения т. н. авторитетов, обратившись к первоисточникам. Пересмотреть надо все прежде всего под углом зрения изменений основных этнических масс. Уже в первые столетия нашей эпохи кельты, германцы, славяне, геты я другие народы становятся жертвами агрессии Рима и Византии. Эти империи постепенно захватывают области вышеупомянутых народов, превращая их в римлян и греков, и оттесняют все дальше на север и восток основное ядро этих племен. Особенно пострадали от агрессии Рима кельты. Романизация их в нынешней Англии, Бельгии, Франции и Испании сделала огромные шаги, и столетия спустя собственная культура кельтов была уничтожена совершенно. Византия и Рим поглотили в конце концов гетов и родственные им племена. Уцелели лишь германцы и славяне и объединенными усилиями опрокинули и Рим, и Византию. Историю этих огромных этнических масс мы знаем лишь в кривом зеркале измышлений вышеуказанных историков.

Другой крупной ошибкой историков было чрезмерное увлечение теорией миграций народов. Европейские народы, согласно представлениям историков, передвигались, как фигуры на шахматной доске. Миграции, конечно, были, но размах их и состав племен были иными. В понятии миграции смешивали совершенно разные явления. Во-первых, миграции огромных масс кочевников, азиатских пришельцев с востока. Во-вторых, миграции крупных военных масс разных племен с целью грабежа, в то время как значительная часть населения, их породившего, оставалась на месте. В-третьих, переселение племен в полном составе, с освобождением полностью занимаемой ими земли. Такие переселения обусловливались главным образом катастрофами или катастрофическим состоянием физических условий. В-четвертых, немалую роль играли насильственные переселения в результате войн. Мы знаем много примеров, когда Рим и Византия переселяли далеко внутрь своих границ крупные массы побежденных: 30, 40, 50, 100 и даже 200 тыс. Наконец, значительную роль играла постепенная иммиграция, диффузия, когда народ проникал на земли, пустующие или другого народа абсолютно мирным образом, веками, исподволь.