Анатолий Яковлев - Завещание Джона Локка, приверженца мира, философа и англичанина Страница 28

Описывая ситуацию, складывающуюся тогда, когда власть и правитель преступают закон, а в обществе отсутствует правосудие, Локк пишет: «Ибо, где бы это ни происходило, когда любые два человека не имеют ни постоянного правила, ни общего судьи, к которому можно обратиться на земле для разрешения разногласий и определения правоты каждого, там они все еще находятся в состоянии природы со всеми его неудобствами, с одной той лишь прискорбной разницей для подданного или, скорее, раба абсолютного государя: в то время как в обычном состоянии природы он обладает свободой судить о своей правоте и, насколько в его силах, защищать ее, теперь же всегда, когда на его собственность посягают воля и указы его монарха, ему не только некуда обратиться… но он лишен свободы судить о своей правоте и защищать ее, как если бы он был низведен со своего прежнего положения разумного существа на низшую ступень; и, таким образом, оказался подвержен всем лишениям и неудобствам, каких может опасаться человек со стороны того, кто, находясь в ничем не ограниченном состоянии природы, еще и развращен лестью и вооружен властью» [203] .

«Спрашивать о том, как защититься от вреда или несправедливости с той стороны, где их творит самая сильная рука, значит сегодня присоединиться к голосам раздора и мятежа. Как будто люди, оставив состояние природы и вступив в общество, договорились, что все, кроме одного, должны находиться под ограничениями законов, но что один должен оставить себе всю свободу, которая имелась у него в состоянии природы, а затем была усилена властью и превращена во вседозволенность и безнаказанность. Это все равно что считать людей глупыми и думающими о том, как бы избежать возможного ущерба, причиняемого хорями или лисами, но довольными… нет, убежденными, что безопасность в том и состоит, чтобы их пожирали львы» [204] .

Нет никаких свидетельств, что Сидней и Локк вообще когда-либо встречались, хотя это и не исключено, поскольку в 1675–1677 гг., будучи во Франции, Локк находился в тех же местах, где постоянно жил Сидней, а именно на гугенотском юго-востоке страны; в 1683 г. они оказались в центре одного и того же, так или иначе объединившего их политического кризиса. Локк наверняка имел доступ к рукописи «Рассуждений о правлении» Сиднея во время своего почти пятилетнего пребывания в Нидерландах. Библиотека английского квакера Бенджамина Ферли в его доме в Роттердаме содержала самые разнообразные, и прежде всего запрещенные книги и рукописи.

В начале 1683 г., после смерти Шефтсбери, Сидней встал во главе предприятия, объединившего его сторонников и, возможно, остатки команды графа Шефтсбери. Речь шла о заговоре с целью убийства короля и его брата (или их похищения) с последующим всеобщим мятежом, который предполагалось осуществить при помощи отряда шотландцев во главе с графом Аргайлом [205] . Заговорщики составили «совет шести», в который вошли Монмут, Рассел, Эссекс, лорд Говард Эскрикский, Алджернон Сидней и Джон Хампден (ранее осуществлявший связь между Сиднеем и Шефтсбери). Специальную группу, которая должна была арестовать короля и его брата по их возвращении со скачек в Ньюмаркете, возглавлял Роберт Уэст (после раскрытия заговора и ареста сдавший всех своих товарищей). Переговоры с шотландцами, прибывшими в Лондон под предлогом покупки земель в Каролине, вел Сидней, но «договориться» ему так и не удалось. Мятеж провалился, даже не начавшись.

Дж. Скотт пишет: «Трудно представить себе более опасную книгу, чем „Рассуждения “, или более опасный период в жизни Локка. Его крайнее беспокойство во время процесса над Сиднеем и последовавшей казнью хорошо известно. От человека, не способного признать себя автором собственной книги, трудно было бы ожидать признаний в том, что она имеет что-либо общее с книгой Сиднея» [206] . Блэр Уорден приводит дополнительное объяснение «беспокойства» Локка, как и любого другого сочинителя того времени. В ходе суда в ответ на заявление Сиднея, что человек вправе «записывать, чтобы не забыть, все что ему заблагорассудится, находясь в собственном кабинете, и никто не может быть призван за это к ответу, если это не опубликовано», сторона обвинения настояла на том, что факт преступления имеет место, поскольку «мысли и фантазии по поводу умерщвления короля являются действием ума и изменой сердца» [207] . И этот довод был признан судом в качестве решающего для признания Сиднея виновным в государственной измене.

Рукопись «Рассуждений о правлении» Сиднея, как и рукопись «Двух трактатов о правлении» Локка, не сохранилась. Не вполне ясна и история публикации «Рассуждений о правлении», осуществленная только в 1698 г. Известно, что издал труд Сиднея Джон Толанд, мало считавшийся с текстами авторов, тем более – умерших, и редактировавший их по своему усмотрению и в соответствии с собственными взглядами. И поэтому каким был исходный авторский текст – мы не знаем.

В своем введении к изданию «Двух трактатов о правлении» Ласлет отмечает, что текст предисловия Локка предположительно написан в августе 1689 г., после подготовки к печати всей рукописи, но до изменения титульных страниц. В то же время, начиная со строки 31, оно «до такой степени напоминает „Предисловие“ Тиррела к „Patriarcha non Monarcha“ 1681 г., что последние пассажи могли быть написаны и раньше» [208] . Это примечание не было замечено Вуттоном, хотя могло бы стать дополнительным доводом в его аргументации, однако привлекает наше внимание по другой причине. Почему бы не предположить, что написанное «ранее» (т. е., допустим, в 1681 г.) произведение тоже имело предисловие, аналогичное опубликованному в 1689 г.?

«Предисловие», написанное Локком в 1689 г., посвящено Вильгельму III – «нашему великому восстановителю» (по словам Локка). Гипотетическое предисловие 1681 г., не говоря уже о гипотетическом предисловии более раннего времени, а именно 1679–1680 гг., на которых настаивает Ласлет, датируя «Два трактата о правлении», вполне могло быть и даже наверняка было посвящено Карлу II, которого тоже можно было бы назвать восстановителем (Restorer), т. е. автором реставрации. Более того, «Restorer» гораздо больше подходило именно к Карлу II. Что, собственно, «восстанавливал» Вильгельм III? Его скорее можно было бы назвать воителем и реформатором, а не «восстановителем».

Ашкрафт, а за ним и Вуттон исходят из тезиса о радикализации вигов после неудачи их пропагандистской программы под названием «кризис исключения». Однако имела ли место радикализация в случае самого Локка? По гипотезе Дж. Милтона, «если бы Локк намеревался опубликовать „Два трактата“ как свой вклад в революцию, единственным отдаленно правдоподобным временем» для этого мог быть период после ее успешного окончания, когда военный успех необходимо было бы закрепить идеологическим оправданием мятежа. «В конце концов, именно такими были обстоятельства, в которых он наконец опубликовал их [„Два трактата“] в 1689 г.» [209]

Однако, по мнению Милтона и ряда других историков, «Два трактата о правлении» никак не напоминали памфлет или манифест, а тем более программу действий, которые предназначались для публикации непосредственно перед переворотом или в первой его фазе . В качестве же оправдания некоего радикального действия наподобие мятежа или цареубийства «Два трактата» о правлении тоже не подходили – в них не хватало радикализма и необходимых для такого рода произведений конкретных деталей, разоблачающих существующую власть. Не было в них и присущей политическим трактатам хлесткости выражений. К тому же их автор не был революционером.

В 1660 г. Локк писал: «Нет никого, кто относился бы к власти с большим уважением и благоговением, чем я. <…> И это, я полагаю, возлагает на меня обязанность… склонять человеческие умы к послушанию правительству, которое принесло с собой спокойствие и порядок» [210] . Речь шла о реставрации монархии. Прошло двадцать лет, и не было ни одной причины для того, чтобы Локк изменил свои взгляды. Часто используемый довод, что он якобы мог написать свой текст «по заказу», не выдерживает критики. Локк не был профессиональным политическим писателем, таким, например, как Фергюсон. Трудно представить себе Шефтсбери, заказывающего такого рода произведение врачу и натурфилософу, да еще и «студенту» оксфордского колледжа Крайст-Чёрч и доброму другу Джона Фелла.

По одной из версий, объясняющих появление «Письма знатного лица», Локк, якобы принимавший участие в его сочинении, вынужден был даже уехать из страны под страхом ареста и тюремного заключения. Однако достоверных свидетельств, говорящих о связи этих двух событий, не существует, более того – скорее всего, это выдумка, имеющая своим «первоисточником» все тех же Коллинза и Де Мезо. Если бы Локк принимал участие в составлении «Письма», это, конечно, стало бы известно независимо от того, уехал он из страны или нет. Локк направился во Францию, надеясь подлечиться, потому что был твердо уверен в скорой смерти от туберкулеза, в свое время убившего его брата Томаса.