Александр Колпакиди - Империя ГРУ. Книга 1 Страница 28

Карский был несомненно крупным политическим работником. Типичный интеллигент, вечно бегающий с книжкой или газетой в руке, близорукий и рассеянный, он был похож на учителя провинциальной школы. Он обладал большими политическими знаниями, много работал над собой, прекрасно разбирался во внутренней польской обстановке, знал всех политических лидеров, со всеми их достоинствами и недостатками. Карский считался в Чека „кабинетным“ работником, и к нему относились поэтому несколько свысока. Оперативная работа ему никогда не поручалась, лишь изредка, когда Кобецкий бывал занят, Карский ходил в город на свидания с информаторами, но при этом у него бывал такой растерянный, перепуганный и вместе с тем таинственный вид, что за несколько километров можно было догадаться, что он идет на конспиративное свидание. Однажды Кобецкий вздумал подшутить над ним, и, когда Карский вечером возвращался в посольство, в одном из темных переулков к нему подскочила какая-то фигура и крикнула: „Арестую вас, как сотрудника ГПУ! Следуйте за мной на Братскую улицу!“ (на этой улице помещалась политическая полиция). Карский, несмотря на свое дипломатическое звание, покорно поплелся за фигурой, не попросив даже предъявить какое-нибудь служебное удостоверение. На одном из ближайших перекрестков фигура юркнула в подворотню, а перепуганный Карский еле живым добрался до посольства и рассказал о своем страшном приключении. Кобецкий смеялся до слез, так как неизвестный, „арестовавший“ Карского, был одним из его агентов…

По линии военной разведки Логановский имел в качестве помощника офицера красного генерального штаба Еленского. Еленский прекрасно наладил разведку, пользуясь услугами коммунистов-рабочих на железных дорогах, заводах и фабриках и работой Союза коммунистической молодежи в армии. Главной опорной базой его работы был Данциг. Там, на территории вольного города, работали в то время военные разведки нескольких стран, и там же устроил свою главную квартиру Еленский. Польские граждане ездили в Данциг без виз. Это создавало большие удобства в работе агентов Еленского, ездивших в Данциг как в польский город и в то же время гарантированных на его территории от посягательств польской полиции».[119]

В 1923 г. Варшаву посетил эмиссар Коминтерна В. П. Милютин. Вскоре после его отъезда полпред СССР Оболенский вызвал Беседовского и сообщил под строжайшим секретом, что по распоряжению Уншлихта Логановский должен создать в Польше террористическую организацию. Целью проводимых ею диверсий и терактов должно стать усиление и обострение революционной борьбы в Польше. А во главе организации встанут два польских офицера-коммуниста: поручик Багинский и подпоручик Вечоркевич.

Это сообщение вызвало у Оболенского чувство глубокой озабоченности: он опасался бессмысленных террористических актов, которые могут скомпрометировать советское полпредство. Тем более, что непосредственная связь резидента с Уншлихтом ставила Логановского в положение прямого подчинения Коминтерну минуя полпреда. Коминтерн же вел в Польше совершенно самостоятельную политику, нимало не считаясь с государственными интересами СССР. Террористическая организация была создана в очень короткие сроки и вскоре дала о себе знать. В помещениях польских политических и общественных организаций и газет начали взрываться бомбы и адские машины. Взрывы происходили без различия политической ориентации, точнее, по принципу маятника — то взлетит на воздух контора правой политической организации, то левой. Создавалось впечатление, что появились две экстремистские политические организации, перешедшие к «латиноамериканским формам» политической борьбы. Некоторый публицисты назвали этот период польской истории «бомбовым периодом».

В полпредстве подозревали, что взрывы — дело рук организации Логановского, но «железный Мечислав» категорически отрицал какую-либо к ним причастность. Проконтролировать же его было невозможно — ведомство Логановского в полпредстве было «государством в государстве». Более того, создавалось впечатление, что само полпредство существовало только для прикрытия деятельности резидента.

Впрочем, постепенно польская полиция начала выходить на след неуловимых бомбистов. И к сентябрю 1923 г. часть руководителей организации арестовали, хотя основная масса террористов еще находилась на свободе.

Однако самым громким, в прямом и переносном смысле, террористическим актом «бомбового периода» стал взрыв Варшавской цитадели в октябре 1923 г. К тому времени Логановский уже покинул Варшаву, а вместо него организацию курировал новый резидент военной разведки Еленский (настоящее имя — Стефан Узданский). Беседовский, бывший очевидцем этих событий, так описывает случившееся:

«В ночь на 13 октября 1923 г. я лег спать очень поздно, так как пришлось приводить в порядок ряд разных дел, и около трех часов ночи заснул крепким сном. Утром меня разбудил неожиданный толчок. Дверь из комнаты на балкон распахнулась со страшным шумом. Стекла посыпались из окон и из дверей. Я почувствовал, что лежу на полу. Сильный ток воздуха ворвался в комнату, сбрасывая все на пути. Жена проснулась одновременно со мной. Мы подбежали к балкону. В это время часы показывали ровно девять часов пять минут утра. Вся улица была усеяна осколками битого стекла. Толпа народа в ужасе бежала от Краковского предместья по Трембацкой улице. Я сначала подумал, что кто-нибудь бросил бомбу у здания посольства, и мне невольно пришла в голову мысль, что вот настала наконец расплата за грехи Логановского. Но вдали, на Краковском предместье, виднелись также толстые слои битого стекла, и было ясно, что взрыв произошел где-то далеко и что до нас дошли только последние волны воздуха, приведенного взрывом в движение. Я выскочил из комнаты в коридор. Оболенский бежал по коридору в нижнем белье. Он был взлохмачен; с перекошенным от страха лицом, не переставая повторял: „В нас бросили бомбу! В нас бросили бомбу!“ С трудом удалось успокоить его и разъяснить, что никакой бомбы в посольство никто не бросал.

Через час вышли экстренные выпуски газет, из которых мы узнали, что взрыв произошел в варшавской цитадели, отстоявшей от посольства на расстоянии нескольких километров. Взорвалась большая часть погребов цитадели, где хранился экразит. Взрыв произошел сначала в одном погребе, а затем, вследствие детонации, взлетели на воздух и остальные. Лишь несколько погребов случайно уцелели. Сила взрыва была так велика, что рота солдат, стоявшая на плацу в полукилометре от цитадели, была поднята целиком на воздух и сброшена на середину Вислы, где утонуло несколько десятков человек. От взрыва пострадали сотни людей, и только счастливой случайностью можно было объяснить, что уцелели предместья и улицы Варшавы, расположенные вблизи цитадели. На этих улицах ютится, в гнилых и пыльных трущобах, еврейская беднота, и если бы взрыв захватил и погреба, расположенные в той части цитадели, которая обращена в сторону предместья, то десятки тысяч еврейских трупов усеяли бы Варшаву. Лишь чудом спаслись от смерти эти вечно полуголодные нищие еврейские ремесленники и торговцы!..

Взрыв породил массу толков в городе. Правительство Витоса выпустило воззвание к населению, указывая, что „преступная рука“ взорвала цитадель, но доказательств участия этой руки у правительства почти не было. Взрыв был произведен искусно. Только часовой, стоявший у первого взорвавшегося погреба и спасшийся чудом, показал, что сначала блеснул огонь в проходе в погреб, а затем раздался сравнительно слабый взрыв, вслед за которым последовал второй взрыв и самый погреб взлетел на воздух. Было ясно, что цитадель взорвалась от адской машины, спрятанной в проходе первого погреба…

Страшные дни потянулись в посольстве. Все понимали или догадывались, кто герой этого преступного акта, его инициатор и организатор».[120]

Впрочем, надо заметить, что лидеров террористической организации Багинского и Вечоркевича арестовали еще до взрыва и в ноябре 1923 г. приговорили к смертной казни. На процессе они вели себя мужественно. Эти два польских офицера были убежденными коммунистами. После их ареста их семьи жили в нищете, но Багинский и Вечоркевич не хотели брать денег от советского полпредства, чтобы у польских властей не возникло даже тени подозрения, что они являлись платными агентами большевиков. По настоянию советского правительства Багинский и Вечоркевич были помилованы польским президентом и впоследствии обменяны. Но в вагоне, отвозившем их в Советский Союз, 25 марта 1925 г. у самой границы их убил полицейский чиновник Мурашко.

Взрыв Варшавской цитадели заставил польскую контрразведку активизировать свою работу. В результате к 1924 г. нелегальная резидентура Разведупра была фактически разгромлена. И тогда Центр направил в Варшаву опытного сотрудника М. Скаковскую, поставив перед ней задачу принять на себя руководство остатками агентурной сети и заново наладить ее деятельность.