Николай Маркевич - История малой россии - 2 Страница 28

Он обязан уступить Польше все места по Сож, в Воеводстве Мстиславском, в поветах Мозырском и Речицком, которыми владел Многогрешный

Так как Дорошенко, соединясь с Султаном, начинает войну с Королем Польским, то новый Гетман обязывается ни в чем не давать Дорошенку помощи.

Не принимать беглых Московских людей; а которые в Гетманство Многогрешного были приняты, тех выслать немедленно из Малороссии.

В статьях Глуховских в пункте семнадцатом было сказано, что при переговорах с Королем, или с Ханом должен быть упомин о Запорожцах, и должны присутствовать Коммиссары Малороссийские. На первых же переговорах это условие не было выполнено; а потом уже потребовал Государь в село Мигновичи на переговоры с Поляками Полковника Киевского Константина Солонину; но как Посол Королевский, Гнинский, объявил, что у него в наказе от Короля нет ни слова о присутствии Коммиссаров Малороссийских, то Государь объявил, что их впредь не станут призывать; что же будет при переговорах упоминаться об Украйне и войске Запорожском, о том письменно извещать Гетманов и Кошевых.

Полковник Черниговский Василий Многогрешный отнимал воду у ратных людей Московских и всячески их утеснял; а Сотник тамошний Леонтий Полуботок занял на Стрижне водяной проезд, построил плотину и мельницу; все это уничтожить.

Особенный Полковник с тысячью реестровыми козаками, которые учреждены в силу двадцать второй Глуховской статьи, ныне, по просьбе народа, — отменяются.

Так Малороссия мало-помалу привыкла к переменам, не замечая того, что она собственным влечением подвигается к жизни общей, спокойной, огражденной от этих внутренних бурь и от врагов внешних волею одного властителя. Начиная от Виговского и до Самуйловича, при всякой перемене Гетмана они просили подтверждения статей, одним и тем же Царем Алексием Михайловичем подписанных. К чему это? Ужели с каждым новым Гетманом сущность условий изменялась? Но Виговский, Юрий Хмельницкий, Брюховецкий, Многогрешный, все были Гетманами по проискам, а не по всеобщему призванию; для успеха в своих предприятиях, для достижения цели, они должны были искать покровительства Царского; а чтобы найти это покровительство, чтобы заслужить милость должно было всегда что-нибудь уступать из прав народных. Так сливалась Украина с Москвою, чтобы составить потом целое, стройное, исполинское Царство, на лоне которого многие бури успокоились, которому не страшен отныне привал народов чуждых, как и утесу прибой волны.

Но в то время все было неспокойно в нашем отечестве; еще продолжалась борьба страстей; раздробленная на три части Украйна сгорала в междоусобиях и увлекала за собою две страны соседние, которых спор был прекращен державною рукою Северной Семирамиды.

Самуйлович присягал Царю; а Дорошенко, лишившийся надежды на Царское покровительство, питая вражду к Полякам непреодолимую, собрал все усилия, чтоб умолить Султана о присылке вспомогательных войск. Порта счастливо окончила Кандийский поход, заключила мир с Венецианами. Поляки, гордясь успехами Собеского, не заботились о дружбе с Турками. Вдруг пришла в Варшаву весть, что вся Турецкая армия двинулась в Украйну, и что ведет ее сам Магомет V — й.

В тоже время Ханенко писал к Собескому, что Крымцы идут на помощь к Дорошенку; он обещал немедленно выступить с своими козаками и соединиться с Польскими войсками. Собеский велел полкам, в Украйне расположенным, собираться, описал Подканцлеру Ольшевскому угрожающую отечеству опасность, просил его о высылке жалованья войску, умолял улучшить артиллерию, упрашивал снабдить всем нужным крепость Белоцерковскую, необходимую для обезпечения страны и для удержания в повиновении недоброжелательных. Но казна была бедна, ни одна из просьб Яна Собеского не была удовлетворена; оставленный на произвол судьбы, не имея ни откуда помощи, Собеский не знал к чему приступить. Король просил Царя о вспомогательном войске. Царь дал повеление Кошевому Запорожскому тревожить на Черном море Турков и Татар; Гетману Самуйловичу приказано было идти на Крымцев, и для этого был придан к нему Стольник Воевода Воронежский Михайло Самарин. Но чтоб отправить помощь туда, где опасность для Полыши была действительная, Государь такой поступок считал вредным для России. Он ограничился посольствами к Папе, Цесарю, Курфирстам Саксонскому и Бранденбургскому чрез Маиора пешего строя Павла Менезиуса; во Францию, в Испанию и в Англию чрез Виниуса; в Швецию, Данию и Голландию чрез Подъячего Украинцова. Везде Послы эти упрашивали, умоляли об оказании скорейшей помощи державе колеблющейся, гибнущей. Но они были отправлены в Октябре, то есть когда Султан завоевал уже весь Юг Королевства, всю Украйну Польскую. И как было иначе поступать с соседями, которые наводнили Россию самозванцами. Алексей, конечно, не дал помощи почти никакой; Сигизмунд поступал предательски. Неужели надобно было с рыцарской честностью защищать врага потаенного, который, завтра же усилясь, отплатил бы благодетелю новым Лжедмитрием, новым пожаром Москвы? — Один из Историков Украйны говорит, что Царь ничего не сделал для Польши в 1672 году. Таков был священный долг Царя Русского.

Король писал к Яну Собескому, уверял его в своей милости, уговаривал его быть верным сыном отечества, обещал прислать войско, приказал козакам идти походом в Крым. Это собственноручное письмо Королевское привезено было Собескому Рачковским, тогда, когда уже Султан перешел через Дунай, а Крымцы стали у Четвертиновки и разбили отряд войск, находившийся под начальством Кастеляна Подляского.

Король собрал Сейм, чтоб обсудить меры к спасению Государства. Подстрекательства Примаса Пражмовскаго, и Коронного Гетмана Яна Собескаго взволновали умы, Сейм был прерван и уничтожен. Не видя никаких других средств, Король объявил Посполитое рушенье.

Литовскоиму Гетману Пацу отправлено было повеление, чтоб и он также у себя в Литве объявил народу об опасности отечества и с своим Посполитым рушеньем поспешил ко Львову соединиться с войсками Коронными. Коронному Гетману приказано было защищать переправу через Днестр. Не имея столько войска, чтоб противустать громадным силам Султана, Хана, и Гетмана Западной Украйны, Собеский дал двадцать тысяч злотых для покупки припасов и для снабжения ими Каменца, распорядился о защите тамошней крепости, приказал Комменданту отбиваться до последней крайности; а сам, забрав хоругви, выступил из-под Гусятина и расположился под Глинянами.

Второго Августа Султан стал под Каменцем. Жители еще не успели ввезти в город припасов, закупленных Коронным Гетманом. Два отдельных штурма были отражены. Султан повел подкоп под нижний замок; гарнизон перешел в верхний. Туда направили Турки двести орудий; полетели бомбы одна за другою—это продолжалось десять дней сряду; стены распадались грудами; не видя никакой возможности противустать врагу, многочисленное Каменец-Подольское дворянство заставило Комменданта просить капитуляции.

Началось вшествие Магомета V — го в Каменец-Подольский, подобное вшествию Магомета — го в Византию.

Неприкосновенность к жизни и к имуществам движимым и недвижимым; свобода вероисповедания и всенародное исполнение обрядов Христианских; свободный переход жителей со всем движимым имуществом в Польшу; воля распоряжать своим добром для остающихся; конвой каждому до места безопасного; повозки для отправки вещей, принадлежащих хозяевам, которые хотят удалиться; выход гарнизона с оружием в руках;, свобода домов, дворянства и духовенства от постоев; Станиславов — место, где конвой покидает выходцев — таковы были условия капитуляции. Их подписал Каменецкий Епископ Лянцкоронский; но они не были выполнены. Постои были указаны везде; дворянство жаловалось Великому Визирю, он только обещал «corrgere» Замки, домы людей частных указаны были на Султана; на жалобы был ответ, что может каждый возделывать поля и их засевать; а города, селы и замки—собственность Султанская. Дано было сроку до выезда четыре недели — и на другой день приказано выехать. Церквей обещано было оставить по три для каждого вероисповедания, — оставлено было две: одна для Армян, другая, Св. Екатерины, для Римских Католиков. «Мы вышли из города во вторник пополудни и плакали навзрыд до Жванца» говорит очевидец этих ужасов. «Конвоя нашего было до четырех тысяч. По горам лежала пехота густо как сельди, на добрые полмили тянулась по сторонам конница. Большие стада лошадей и верблюдов, и десять тысяч буйволов стояли над дорогою; сто тысяч Турков и восемьдесят тысяч Татар стояли под городом.»

И Дорошенко все это видел. Восьмнадцатого Августа Султан повел войска свои улицами Каменца. Чтобы не оскверняли стоп его усопшие Христиане — могилы были разрыты, гробы вынуты из земли и увезены далеко за город. Иные улицы были грязны; из всех церквей, кроме Екатерининской и Армянской, взяты были образа и устроена из них мостовая. Потом все храмы обращены были в мечети. На соборной церкве, известной под названием Фара, Турки выстроили из резного камня минарет выше самой церкви; оттуда мулла призывал правоверных к моленью Богу единому и Магомету—Пророку Его. Минарет и ныне существует, но лик Пречистой Девы попирает полулуние; в Доминиканский собор Турки поставили амвон резного камня, сделанный в Константинополе. Предвидя эти ужасы, один Маиор Польской артиллерии, во время капитуляционных переговоров, подложил двести боченков пороху под замок и взорвал его. И он и с ним тысяча человек погибли в этом великом подвиге; а Коммиссар, возвращавшийся из стана Турецкого, был ранен осколком камня.