Г. Штоль - История Древнего Рима в биографиях Страница 29

Уже в ранней молодости Валерий снискал себе громкую славу поединком во время галльской войны 349 г. В ту пору Валерий служил военным трибуном под начальством консула, сына знаменитого Камилла, JI. Фурия Камилла, встретившегося с галлами в Пометинской области. Оба войска расположились друг против друга и выжидали благоприятного случая, чтоб начать битву; но вот однажды к римскому лагерю подошел необыкновенно высокий и грозно вооруженный галл, поднял щит и через переводчика обратился к римлянам с вызовом желающих на поединок. Молодой трибун Валерий попросил у своего полководца позволения сразиться с хвастуном. В ту минуту, когда он пошел навстречу своему противнику, на его шлем сел ворон, враждебно повернувшись к галлу. Юноша порадовался крылатому вестнику счастья и поручил себя защите и покровительству божества, пославшего его. Как только оба бойца скрестили оружие, ворон слетел со шлема и впился клювом и когтями в лицо и глаза галла; это нападение он повторял при каждом новом ударе сражающихся и довел наконец дело до того, что изнеможенный и испуганный великан пал под мечом юноши. Тогда ворон взмахнул крылами и вскоре исчез из виду.

Во время поединка как римские, так и галльские воины оставались спокойными зрителями. Когда же Валерий принялся снимать с побежденного врага оружие, галлы кинулись на него, но встретились с римлянами, которые еще быстрее устремились на помощь победителю, и около трупа галла завязалась схватка, вскоре перешедшая в кровопролитную битву. Ободренные победой своего трибуна, которому, очевидно, покровительствовали боги, римляне неудержимо напирали на неприятеля и одержали блистательную победу. По окончании сражения герой Валерий получил от полководца в награду за свой подвиг золотую корону и шесть быков и, кроме того, в честь ворона, которого боги послали ему на помощь, – почетное прозвание Корва, так как Corvus значит ворон. В то же время народ в Риме выбрал его консулом на следующий год, несмотря на то, что ему в ту пору было всего двадцать три года. Председателем на этих выборах был диктатор Г. Манлий Торкват, который за двенадцать лет до того тоже убил на поединке галльского великана.

В 346 г. Валерия Корва вторично избрали консулом и поручили ему выступить войной против вольсков Анциума, которые еще не лишились свободы и за три года до этого восстановили и заселили латинский город Сатрикум. Валерий разбил их перед Сатрикумом, загнал а город и уже намеревался окружить его со всех сторон, когда они добровольно сдались, за исключением безоружного отряда в четыре тысячи воинов. Сатрикум был разрушен, а вся отнятая у неприятеля добыча предоставлена солдатам, Что касается вышеупомянутых четырех тысяч пленных, то их погнали связанными перед триумфальной колесницей победителя и потом продали в рабство в пользу государственного казначейства.

В 343 г., когда Валерий Корв был уже в третий раз консулом, началась первая Самнитская война, Самнитяне, которые в это время, как лет за восемьдесят до того, снова старались проникнуть из своих гор в равнину Кампании, напали на Сидицинум, значительный авзонский город. Сидицины, которым было далеко не по силам, обратились с просьбой о помощи к кампанскому городу Капуа. Капуа был город большой, богато населенный, не меньше Рима, но его жители погрязли в изнеженности, мотовстве и праздности и поэтому не имели возможности долго и упорно сопротивляться грубым сынам гор. Потерпев поражение от самнитян сперва под Сидицинумом, а потом перед стенами своего собственного города и утратив таким образом веру в свои силы, они отправили посольство в Рим и просили помочь им. Но так как римский сенат не решился поднять оружие против самнитян, с которыми в 354 г. римляне заключили дружественный союз, то посланники, согласно поручению своего правительства, предложили Риму полное подчинение Капуи. Перспектива обладания большим и богатым городом, вместе с прекрасными и плодоносными нивами Кампании, была слишком заманчива для того, чтоб римляне отказались от такого подарка. Они отправили к самнитянам посольство с просьбой пощадить и на будущее время не тревожить нападениями как народ, находящийся под римским покровительством, так и землю, сделавшуюся римской собственностью. Самнитяне надменно и гневно отвечали, что они доведут эту войну до конца, и их начальство здесь же, в присутствии римских послов, отдало предводителям когорт приказание немедленно вторгнуться в Кампанию.

После этого римский народ объявил самнитянам войну и тотчас же двинул в поход два войска под начальством консулов. Одно из них, предводительствуемое Валерием Корвом, направилось в Кампанию, другое, имея во главе консула Корнелия Косса, – в Самниум. Валерий расположился лагерем у горы Гаура, неподалеку от Кум. Как только самнитская армия, уже находившаяся в Кампании, увидела неприятельский лагерь, она единодушно потребовала у своего предводителя немедленно начать сражение и уверяла, что помощь Рима кампанцам окажется не более успешной, чем содействие кампанцев сидицинцам. Римские солдаты жаждали сразиться не менее самнитян. Их предводитель Валерий был известен как превосходный полководец и, благодаря своей общительности и ласковому обращению, пользовался любовью и доверием своих подчиненных в необыкновенной степени.

Если когда-нибудь битва начиналась с одинаковыми надеждами и одинаковыми силами с обеих сторон, с уверенностью в себе без презрения к противнику, то это была битва при горе Гауре. Мужество самнитян усиливалось мыслью о незадолго до того одержанных двух победах. Римляне вспоминали свою четырех вековую славу, свои победы, одинаковые числом с годами существования их города; но несмотря на это, и те и другие с некоторым страхом шли на нового врага. Ход битвы обнаружил настроение обоих войск. Долго сражались они, не трогаясь с места и ни на волос не уступая друг другу. Когда консул увидел, что неприятеля не заставишь отступить никакой храбростью, никакой открытой силой, он попытался прибегнуть к иному способу действия и приказал кавалерии врубиться в передние ряды самнитян и этим произвести и них смятение и беспорядок; но так как ей не удалось проложить этот путь, то консул вернулся к своим пешим легионам, сам соскочил с лошади и воскликнул: «Солдаты, эта работа осталась на нашу долю! Вперед! Я вломлюсь в линию и стану прокладывать себе дорогу мечом, а вы следуйте за мной и точно так же валите на землю всякого, кто попадется под вашу руку! Там, где теперь воздвигается сверкающая стена копий, вы скоро увидите выложенную трупами дорогу!» С этими словами он бросился во главе своих легионов в самую середину неприятельской армии. Первый, которого встретил его меч, пал мертвым; та же участь постигла второго и третьего. С каждой минутой он все глубже и глубже врезался в ряды неприятеля. Его солдаты, воодушевленные до неистового мужества примером своего предводителя, следовали за ним по пятам и работали так же неутомимо и успешно. Самнитяне оказывали страшное сопротивление; они не отступали ни на шаг и продавали свою жизнь очень дорого. Они твердо решились или победить, или умереть. Когда римляне наконец заметили, что неприятель стал ослабевать, когда они увидели, что день уже склонялся к вечеру, то еще раз собрались со всеми своими силами и кинулись на неприятеля с усиленным бешенством. Только теперь в самнитском войске начали обнаруживаться признаки отступления и попыток к бегству; скоро после того целые отряды самнитян тут попадали в плен, там падали под неприятельскими мечами, и немногие из них спаслись бы от погибели, если б наступившая ночь не заставила римлян остановиться. Воины Валерия Корва сами сознавались потом, что им еще никогда в жизни не приходилось сражаться с более упорным врагом. Когда взятых в плен самнитян спросили, что могло побудить к бегству таких стойких и неустрашимых бойцов, они отвечали, что заметили в глазах римлян огонь, в их взглядах – бешенство, на их лицах – неистовую жажду убийства и что это зрелище напугало самнитское войско больше, чем все другое. Об этом испуге засвидетельствовало и совершившееся в ту же ночь отступление той части самнитской армии, которая осталась невредимой. На следующее утро оставленный лагерь неприятеля достался римлянам, и жители Капуи толпами устремились с радостными поздравлениями к своим избавителям.

Впрочем, выгодные результаты этой победы чуть не пропали вследствие одного большого несчастья в самнитской земле. Товарищ Корва по консульству, Корнелий Косс, которому было поручено вторгнуться в Самниум, имел неосторожность зайти в узкую, окруженную лесами долину около Кавдинского ущелья и не заметил, что все окрестные высоты были заняты неприятелем. Он увидел опасность только тогда, когда отступление представлялось уже невозможным; неприятель не нападал, выжидая, чтоб в ущелье вошли и последние остатки римского войска. Тогда военный трибун Публий Деций вызвался спасти армию смелым подвигом. Он заметил одно возвышение, которое неприятель почему-то оставил свободным, и поспешил взобраться туда в сопровождении небольшого отряда, решившего рискнуть своей жизнью для спасения других. Самнитяне, увидя, что неприятель занял это возвышение, обратили оружие туда и этим дали возможность остальному римскому войску выбраться из ущелья. Наступившая ночь прервала нападение самнитян на Деция; они ограничились тем, что оцепили холм, на котором он находился. Но Деций ночью пробился сквозь неприятельский лагерь и благополучно соединился с главной армией. Здесь он тотчас же предложил консулу воспользоваться благоприятным случаем для нападения на рассеявшегося и смущенного неприятеля. Это предприятие увенчалось таким блистательным успехом, что 30 тысяч самнитян пали на месте и лагерь весь попал в руки римлян.