Вячеслав Фомин - Варяго-Русский вопрос в историографии Страница 29

4. Происхождение терминов «русь» и «варяг» нельзя еще считать окончательно выясненным.

Несклоняемость греческой формы οί' Ρώς отсутствие звука д, если греческая форма произошла непосредственно из скандинавской; отношение русского имени к топографическим и этнографическим именам Южной России; двойственность термина Русь-Россия; исходная форма термина варяг; время образования русской, византийской и норвежской форм, и другие невыясненные стороны вопроса нуждаются еще в новых исследованиях.

Фомин В.В. Комментарии ответственного редактора к монографии В.А.Мошина «Варяго-русский вопрос»

1. То есть Первой мировой войны. ←

2. Видный ученый-славист Владимир Алексеевич Мошин (1894-1987) с 1921 г. проживал в Югославии. Преподавая в 1921-1932 гг. историю в гимназии маленького провинциального городка Коиривница, работал над историографией варяго-русского вопроса. Как признавался Мошин в письмах историку А.В.Флоровскому 1926-1929 гг., что этим вопросом он «довольно давно начал интересоваться» и что его «несовершенный обзор не будет бесполезным, т. к. уже многое забылось, беспрестанно люди ломятся в открытую дверь, доказывая то, что уже давно доказано, или, наоборот, старыми средствами стараются доказать уже давно опровергнутые теории. Люди, занимающиеся вопросом, часто не только не знакомы с противными суждениями, но часто не знают и представителей своей теории»[1]. Эти слова не менее актуально звучат и в наше время. ←

3. Иное название древнейшей нашей летописи Повести временных лет.←

4. Приведенная Мошиным цитата имеет свою предысторию и совершенно иной смысл. 16 июля 1611 г. шведы взяли Новгород и навязали его жителям договор, по которому они, признав шведского короля Карла IX своим покровителем, просили кого-нибудь из его сыновей, «принца Густава Адольфа или принца Карла Филиппа, и с его наследниками мужескаго пола, в цари и вел. князья владимирские и московские...», и обещали, как им дальше диктовали захватчики, «отправить в скорейшем времени к державнейшему королю полномочных послов для постановлений с ним и сыном его о важнейших делах обоих государств...»[2]. Такое посольство в начале 1612 г. последовало в Швецию. И в его «приговоре» (от 25 декабря 1611 г.) говорилось, «чтобы он государь пожаловал, дал из дву сынов своих королевичей князя Густава Адолфа или князя Карла Филиппа... а прежние государи наши и корень их царьской от их же варежского княженья, от Рюрика и до великого государя... Федора Ивановича всеа Руси, был»[3].

Этот «приговор» был опубликован в 1846 г. Уже на следующий год П.С.Савельев растолковал фразу, что «прежние государи наши и корень их царьской от их же варежского княженья, от Рюрика», в норманистском духе: наши памятники, по его заверению, «до позднейшего времени на своем книжном языке продолжали называть шведов варягами». В 1851 году С.М.Соловьев увидел в ней «мнение о скандинавском происхождении варягов-руси... это мнение древнейшее, древнейшее в науке, древнейшее в народе», а Г.А.Замятин в 1913 г. - одно из объяснений того, почему новгородцы обратились именно к шведскому королю: «Очевидно в вопросе о происхождении первых русских князей новгородцы были, выражаясь языком XIX века, норманистами». В 1995 г. финский историк А.Латвакангас цитатой из «приговора» доказывал шведское начало династии Рюриковичей. Как делился своими соображениями в 1997 и 2009 гг. Г.М.Коваленко по поводу выделенных слов «приговора», «одним из аргументов в пользу шведского кандидата было его родство с пресекшимся царским родом». В 2001 г. В.Я.Петрухин обнаружил в них прямую отсылку «к легенде о призвании варягов»[4].

Но термин «варяжский» «приговора» новгородскому посольству не несет в себе никакой этнической нагрузки, в связи с чем и был приложен к шведам лишь как к части западноевропейского, «варяжского» мира. О его бытовании в России именно в широком значении говорил в начале XVII в. швед П.Петрей, в 1601-1605 гг. служивший наемником в России и отметивший в своей «Истории о великом княжестве Московском» (1614-1615), что «русские называют варягами народы, соседние Балтийскому морю, например, шведов, финнов, ливонцев, куронов, пруссов, кашубов, поморян и вендов, а Балтийское море зовут Варяжским», т. е. наши предки называли варягами абсолютно не связанных между собой но крови германцев, финнов, куршей, славян Южной Балтики и какие-то еще, не упомянутые этим автором европейские народы. Исходя из той же традиции, что бытовала в России и которую зафиксировал Петрей, Ю. Крижанич в 60-х гг. XVII в. относил к варягам восточноприбалтийские народы («от варягов, илити чудов, литовского языка народов... варяжеский литовский язык...»)[5].

И очень глубоко заблуждается Коваленко, считая, что фраза «прежние государи наши и корень их царьской от их же варежского княженья, от Рюрика» якобы свидетельствуют в пользу родства Карла IX и его детей с пресекшейся русской династией. Ошибается потому, что, а этот факт довольно хорошо известен, династия Ваз, воссевшая на шведском престоле в 1523 г. (Густав I) и к которой принадлежал Карл IX, не имела никакого отношения ни к Рюриковичам, ни к древним правителям Швеции, т. к. ее начало, констатировал в 1884 г. Г.В. Форстен, связано с именем Нильса Кеттильссона (1371). Хотя, как далее отмечал этот ученый, в Швеции с приходом к власти дома Ваз появились утверждения о его родстве либо с Эриком Святым, погибшим около 1160 г., либо с Стенкилем II, правившем с 1054 г. Но в этих, как и в других попытках искусственно привязать новую династию к древним королям Швеции никогда не звучало имя Олофа (Олафа) Скётконунга (Шётконунга), отца Ингигерды, в которой принято видеть супругу Ярослава Мудрого.

Свою липовую древность династия Ваз адресовала Ивану Грозному, не признававшему ее представителей, по причине их избрания на королевство и весьма ограниченности их власти, равными себе, следовательно, равенство России и Швеции. А такая ситуация, резко снижавшая международный престиж Швеции и ее правителей, заставляла последних - Густава I, Эрика XIV (1560-1568) и Юхана III (1568-1592) - долгое время просить, зачастую очень унизительно, русского царя проявлять в их адрес подобающее королям отношение. И насколько велико было их желание стать равными русскому монарху, видно из того факта, что Эрик XIV обещал выдать ему жену своего сводного брата (и будущего короля) Юхана, герцога Финляндского, младшую сестру польского короля Екатерину Ягеллонку (16 февраля 1567 г. в Александровской слободе был подписан договор, по первой статье которого Швеция обязывалась передать Екатерину России)[6].

Саму же терминологию памятников тех лет надо воспринимать с очень большой осторожностью и без прямолинейности, иначе все смешается в истории. Так, начиная со второй половины XV в. многие летописи говорят о выходе варяжских князей - Рюрика с братьями - «от немец» или «из немец»: «избрашася от немець 3 брата с роды своими, и пояша с собою дружину многу», «приведоша новгородстии людие князя от немець, именем Рюрика», «пръвый князь на Руской земле Рурикь, пришед из немец» и т. д.[7] То, что термин «немцы» в данном случае абсолютно лишен этнической атрибуции, показывает латинский перевод «Родословия великих князей русских», изданного в 1576 г. в Кельне (под названием «Краткая генеалогия великих князей Московских, извлеченная из их собственных рукописных летописей») для ознакомления с ним западноевропейцев, где читается, что «приде на Русь из немец, из прус, муж честен от рода римска царя Августа кесаря, имя ему князь Рюрик»[8]. Понятно, что русские той поры не считали Рюрика одновременно и немцем, и пруссом, и римлянином, и что его немецко-прусско-римское обрамление не является этническим индикатором, а указывает лишь на выход варяжского князя из пределов Западной Европы, но не на его принадлежность к какому-то конкретному народу. И шведы, разумеется, не принадлежали к собственно римлянам, хотя под 1263 г. в Лаврентьевской летописи читается первая редакция «Жития Александра Невского», где в рассказе о битве на Неве шведский король представлен как «король части Римьское», а его многоплеменное войско названо «римляны»[9], т. е. католиками.←

5. Мошин ошибается, т. к. швед П. Петрей, в годы Смуты впервые в историографии сказавший о шведском происхождении русских варягов и умерший в 1622 г., никак не мог «следовать» за Байером. Это Байер шел за ним, повторяя и развивая идеи Петрея и других шведских авторов XVII века.←

6. В 1774 г. шведский ученый Ю. Тунманн, констатируя, что шведы никогда не именовали себя русами, вопреки этому факту выводил из финского названия Швеции Ruotsi форму «русь», уверяя, что шведов восточные славяне стали именовать «русью» посредством финнов, т. к. у славян, отдаленных от моря, якобы были затруднительны отношения со шведами, в связи с чем их настоящее имя не скоро сделалось им известным. А.Л.Шлецер считал, что из названия Рослаген образовались финское «Ruotsi» и славянская «Русь» и что из этого прибрежного округа вышли варяги-русь, давшие славянам свое имя. Все эти «открытия», приписываемые Тунманну и Шлецеру, принадлежат шведским сочинителям XVII в. Так, Ю. Буре (ум. 1652) выводил финское слово ruotsolainen - «швед» - от древних названий Рослагена Rohden и Rodhzlagen, а ИЛ.Локцений (ум. 1677) переименовал гребцов и корабельщиков Рослагена в роксолан, т. е. русских[10].←